Литературный критик - Без рубрики - Высказывания Белинского о Байроне: сочинение

30.03.2020

История английской литературы
Глава 6. Байрон (А. А. Елистратова) – часть 1

История английской литературы

Том II. Выпуск первый

Глава 6. БАЙРОН (часть 1)

Англия первом четверти XIX века выдвинула двух величайших представителей поэзии революционного романтизма. Это были Байрон и Шелли. Уже в первые десятилетия после смерти Байрона в отношении к его наследию проявилась с величайшей резкостью борьба двух Англии – Англии собственников и эксплуататоров в Англии трудящихся масс. Энгельс пишет в “Положении рабочего класса в Англии”: “Шелли, гениальный пророк Шелли, и Байрон с своим чувственным пылом и горькой сатирой на современное общество имеют больше всего читателей среди рабочих; буржуа читает только так называемые “семейные издания”, оскопленные и приспособленные к современной лицемерной морали” <К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. III, стр. 520.>.

Глубокая оценка прогрессивного общественного содержания творчества Байрона и Шелли, высказанная Энгельсом, отразилась и в чартистской прессе 40-х годов. Передовая общественная мысль России, начиная с декабристов и Пушкина, критически анализируя наследие Байрона, всегда умела ценить, как главное и ведущее, гражданский, социально-обличительный дух его поэзии и освободительный характер его деятельности. Рылеев в стихотворении на смерть Байрона горько упрекнул Англию в том, что она не умеет дорожить “гражданской доблестью” своего поэта, и подчеркнул, насколько опасным врагом был Байрон для сил европейской реакции:

Одни тираны и рабы
Его внезапной смерти рады.

Русская революционно-демократическая критика в лице Белинского (чьи суждения о Байроне должны были бы стать предметом особого исследования) выработала свою целостную социально-историческую концепцию творчества Байрона. Эта концепция во многом приближается к точке зрения, сформулированной Энгельсом и разделявшейся чартистами.

Белинский зло издевается над “биографическим” толкованием творчества Байрона, выдвинутым английской буржуазной критикой, начиная с Маколея, ради лицемерного “сглаживания” противоречий между поэтом и обществом <В своей статье о Байроне в «Эдинбургском обозрении» 1830 г. Маколей под видом «апологии» поэта делает все возможное для того, чтобы внушить читателю представление об отсутствии сколько-нибудь серьезного конфликта и даже оснований для него между Байроном и собственнической буржуазно-аристократической Англией. В качестве основных причин, обусловивших якобы мировоззрение и творчество Байрона, Маколей выдвигает поэтому сугубо частные, индивидуальные моменты его личной биографии. «Привязчивый и извращенный, нищий лорд, красавец-урод» — все эти пошлости, которыми пользуется Маколей для того, чтобы объяснить жизненный путь Байрона «капризом природы», доныне обыгрываются с той же реакционной целью буржуазным «байроноведением».>. “Видите ли, – говорят они, – он был несчастен в жизни, и оттого меланхолия составляет отличительный характер его произведений”. Коротко и ясно! Этак легко можно объяснить и мрачный характер поэзии Байрона: критика будет и недолга и удовлетворительна. Но что Байрон был несчастен в жизни – это уже старая новость: вопрос в том, отчего этот одаренный дивными силами дух был обречен несчастию? Эмпирические критики и тут не задумаются: раздражительный характер, иппохондрия, скажут одни из них, и расстройство пищеварения, прибавят, пожалуй, другие, добродушно не догадываясь в низменной простоте своих гастрических воззрений, что подобные малые причины не могут иметь своим результатом такие великие явления, как поэзия Байрона” <В. Г. Белинский. Сочинения Державина. Статья I. Собр. соч. в трех томах, т. II. М., 1948, стр. 484-485.>. С замечательной глубиной Белинский противополагает антиисторическому “эмпиризму” буржуазных критиков требование общественно-исторического истолкования творчества Байрона: “Ни один поэт не может быть велик от самого себя и через самого себя, ни через свои собственные страдания, ни через свое собственное блаженство: всякий великий поэт потому велик, что корни его страдания и блаженства глубоко вросли в почву общественности и истории, что он, следовательно, есть орган и представитель общества, времени, человечества. Чтоб разгадать загадку мрачной поэзии такого необъятно колоссального поэта, как Байрон, должно сперва разгадать тайну эпохи, им выраженной. ” <Там же.>.

Байрон, – подчеркивает Белинский, – “умер в непримиримой вражде с своей родиною. ” <В. Г. Белинский. Сочинения Державина. Статья II. Там же, стр. 515.>.

В поэзии Байрона он усматривает “энергическое отрицание английской действительности” <В. Г. Белинский. Общее значение слова «литература». Там же, стр. 109.>.

Для объяснения этой вражды, этого отрицания Белинский обращается к реальным вопиющим экономическим и социальным противоречиям английского буржуазного общества: “Нигде индивидуальная, личная свобода не доведена до таких безграничных размеров, и нигде так не сжата, так не стеснена общественная свобода, как в Англии. Нигде нет ни такого чудовищного богатства, ни такой чудовищной нищеты, как в Англии. Нигде так не прочны общественные основы, как в Англии, и нигде, как в ней же, не находятся они в такой опасности ежеминутно разрушиться, подобно чересчур крепко натянутым струнам инструмента, ежеминутно готовым лопнуть” <Там же, стр. 108.>.

Из общих воззрений Белинского на социальное развитие западноевропейских стран совершенно определенно следует, что антагонистические, напряженные до близости к революционному взрыву противоречия между интересами труда и капитала являются той почвой, на которой смогло возникнуть и развиться творчество Байрона. В этом контексте становится понятным и поразительный по исторической прозорливости тезис Белинского; “Байрон. есть намек на будущее Англии” (подчеркнуто мною. – А. Е.). Белинский противопоставляет, таким образом, Англию будущего, Англию народа, – той собственнической, буржуазной Англии, где “человек. ничего не значит сам по себе, но получает большее или меньшее значение от того, что он имеет, или чем он владеет” <В. Г. Белинский, Сочинения Державина. Статья II. Там же, стр. 514.>.

В области литературы Белинский столь же резко и настойчиво противопоставляет реакционному романтизму революционный романтизм. “Байрон и не думал быть романтиком в смысле поборника средних веков: он смотрел не назад, а вперед” <В. Г. Белинский. Николай Алексеевич Полевой. Там же, т. III, стр. 160.>; “он был провозвестником нового романтизма, а старому нанес страшный удар” <В. Г. Белинский. Сочинения Александра Пушкина. Статья II. Там же, стр. 237.>. Так суждения о Байроне революционного демократа Белинского разбивают лживую буржуазно-апологетическую концепцию, выдвинутую либеральной критикой.

Высоко ценя “прометеевское”, т. е, гражданское, революционно-гуманистическое содержание поэзии Байрона, Белинский вместе с тем настаивает и на органической противоречивости Байрона. “Читая Байрона, видишь в нем поэта глубоко лирического, глубоко субъективного, а в его поэзии – энергическое отрицание английской действительности; и в то же время в Байроне все-таки нельзя не видеть англичанина и притом лорда, хотя, вместе с тем, и демократа” (подчеркнуто мною. – А. Е.) <В. Г. Белинский. Общее значение слова «литература». Там же, т. II, стр. 109.>. Творчество Байрона выросло на пороге той всемирно-исторической эпохи, которая была рождена промышленным переворотом, французской буржуазной революцией и последовавшими за ней битвами народов.

В публицистике и поэзии Байрона воплотились элементы демократической культуры, порождавшиеся условиями жизни трудящейся и эксплуатируемой массы его родины. Байрон был взволнованным свидетелем, заступником и певцом первых, еще стихийных и незрелых выступлений рабочего класса Англии; он был поборником раскрепощения порабощенного ирландского народа; национально-освободительные движения в Испании, Италии, Греции нашли в нем живой отклик и горячую поддержку.

Прогрессивным освободительным течениям своего времени обязан Байрон страстностью, крайней непримиримостью и поэтической силой своего творчества. Но вместе с тем их внутренние противоречия, их слабые стороны и временные поражения в борьбе с реакцией создавали почву для кризисных настроений в поэзии Байрона.

Деятельность Байрона относится к тому периоду, когда, по словам Маркса, “классовая борьба между капиталом и трудом была отодвинута на задний план: в политической области ее заслоняла распря между феодалами и правительствами, сплотившимися вокруг Священного союза, с одной стороны, и руководимыми буржуазией народными массами – с другой; в экономической области ее заслоняли раздоры между промышленным капиталом и аристократическим землевладением. ” <К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVIT, стр. 12.>. В этих условиях сравнительной неразвитости социальных антагонизмов буржуазной Англии, которым предстояло выступить в обнаженной форме лишь в эпоху чартизма, Байрон еще мог, искренно сочувствуя освободительным устремлениям эксплуатируемых трудящихся масс и выступая против своекорыстной политики собственнических классов своей страны, не порывать до конца с принципами буржуазного индивидуализма. Его творчество, взятое в целом, представляет собой поле битвы противоречивых идейных начал.

В отличие от своих политических и идейных противников, приспешников аристократической реакции против французской революции и связанного с нею просветительства, Байрон считает французскую буржуазную революцию событием огромного прогрессивного значения. Она перевернула историю человечества; она является, с его точки зрения, залогом возможности и неизбежности других, не менее значительных переворотов, на которые он возлагает свои надежды. В этом смысле его мышление уже заключает в себе глубокие элементы историзма. Байрон нередко подымается в своих лучших произведениях до пророческих предсказаний будущих революционных переворотов, которые в корне изменят общественную жизнь человечества. В тогдашних исторических условиях эти грядущие общественные потрясения Байрон мог мерить одной известной ему меркой – меркой буржуазной революции. Поэтому всякий раз, когда он пытается найти конкретную социально-историческую форму для своего общественного идеала, он принужден искать ее в прошлом, обращаясь то к идеализированным античным республикам, то к революционной Франции 1789-1793 гг., то к американской буржуазной революции. Но не видя еще тех новых форм классовой борьбы, которые были делом будущего, Байрон сумел с замечательной чуткостью уловить силу народного негодования, проявившуюся в первых выступлениях английского рабочего класса, и именно к нему обратил свой призыв к революционному действию:

Как за морем кровью свободу свою,
Ребята купили дешевой ценой.
Так будем и мы: или сгинем в бою,
Или к вольному все перейдем мы житью,
А всех королей, кроме Лудда, долой.
(Перевод Н. Холодковского)

В “Песне для луддитов”, адресованной английским рабочим – разрушителям машин, Байрон предрекает в грозных и патетических образах грядущую победу восставшего трудового народа. Знаменательно, что многие из образов “Песни”, выражающих дух народного негодования, повторяются впоследствии в знаменитых “Ткачах” Гейне, – не в силу литературного подражания, а в силу общности их социального содержания.

Но в будущем Байрон видит скорее аналогию прошлого, чем контуры нового общественного строя. Свержение монарха-деспота, установление демократического государства – вот то историческое содержание, какое Байрон мысленно вносит в только начинавшееся на его глазах движение рабочего класса, которому принадлежало будущее.

Нельзя не заметить, что Шелли в своих выступлениях, обращенных к английскому пролетариату, оказывался гораздо более прозорливым, конкретно предвидя особую историческую роль рабочего движения. В его “Песне людям Англии” грядущая борьба за свободу уже предполагает революционное решение социальных противоречий труда и капитала, эксплуататоров и эксплуатируемых. Утопический социализм Шелли оставался чужд Байрону.

Но исходя в своих политических идеалах из идейных принципов буржуазной демократии, Байрон, – в отличие от его либеральных “друзей”, таких, как Мур, Ли Гент и другие, – наотрез отвергал практические формы воплощения этих принципов, существовавшие в Англии. Он издевается над английским парламентаризмом. Борьба за реформу в Англии, как это не раз подчеркивал он, увлекла бы его лишь в том случае, выйди она из берегов мирного развития и превратись в революционную “драку”.

По мере того как расширялся кругозор поэта в ходе социально-исторических битв, свидетелем и участником которых он был, он все более решительно причисляет к своим врагам, наряду с феодально-монархическим деспотизмом, и деспотизм частной собственности.

В романтизме Байрона отразилась, в конечном счете, относительная неразвитость классовых противоречий в тогдашней буржуазной Англии. В статьях “Движение против аристократического правительства в Англии” Маркс прослеживает историю борьбы за всеобщее избирательное право в Англии, показывая, как изменялось реальное содержание этого лозунга по мере изменения расстановки классовых сил в стране. “В первые десятилетия этого века при сэре Френсисе Бердете, при майоре Картрайте, при Коббете всеобщее избирательное право носило еще тот неопределенно-идеалистический характер, который сделал его благочестивым пожеланием всех частей населения, не принадлежавших прямо к правящим классам. В самом деле, для буржуазии это было только наиболее крайним, обобщающим выражением того, чего она добилась, благодаря парламентской реформе 1831 г. . В 1842 г. исчезли последние иллюзии. Ловет сделал тогда последнюю, но тщетную попытку сформулировать всеобщее избирательное право как общее требование так называемых радикалов и народных масс. С этого момента нет больше сомнений насчет смысла всеобщего избирательного права, так же как и его названия. Оно является хартией народных классов и означает освоение ими политической власти для осуществления своих социальных потребностей. Если проследить историю всеобщего избирательного права в Англии, – заключает Маркс, – то можно увидеть, что оно в такой же мере освобождается от своего идеалистического характера, в какой мере здесь развивается современное общество с его бесчисленными противоречиями, – противоречиями, вызванными прогрессом промышленности” <К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. X, стр. 440-441.>.

С этим “идеалистическим характером” демократического движения в Англии 10-20-х годов XIX века связано присущее поэзии Байрона романтическое отвлеченное понимание свободы. Образ свободы предстает у него символически, то в виде бурной-неукротимой стихии (вся природа для Байрона – воплощение свободы, в противоположность социальному угнетению и неравенству, и этот скрытый подтекст насыщает глубоким общественным пафосом его лирические пейзажи). То он возникает как образ духовной свободы (“Сонет к Шильону”), над которой невластны тюремщики и палачи. То он предстает как апофеоз бунтарского своевластия – разбойничьей вольницы, пиратских набегов. То облекается в одежды мифологической фантастики, представая в титаническом облике Прометея, Каина и Люцифера.

Идея борьбы за свободу, придающая единство всему творчеству Байрона, была, вместе с тем, полна противоречий. В них отразились исторические противоречия самого демократического движения в Англии. Тенденции буржуазного индивидуализма проявляются в поэзии Байрона в идеализации одинокого героя-борца, чья борьба за свободу для себя оказывается в то же время и отказом от общественного долга перед другими. Пушкин нащупал самое уязвимое место байроновского романтизма, заметив в “Евгении Онегине”, что

Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.

Развивая унаследованный от материалистов-просветителей тезис естественного права человека на наслаждение, Байрон отрывает его от идеи права человека на свободный и радостный созидательный труд. Программа эпикурейского, чувственно-созерцательного наслаждения жизнью никогда не удовлетворяет Байрона полностью (как, например, удовлетворяла она Мура). Но рассматривая труд лишь как бремя и проклятие, он не может найти для себя окончательного решения этого вопроса. Эпикурейский идеал, сарданапаловское: “ешь, пей, люби, – все прочее не стоит щелчка” – сохраняет для него все же притягательное значение от юношеской лирики вплоть до “Дон Жуана”.

Но освободительная борьба народных масс была для Байрона почвой, прикасаясь к которой, он, подобно Антею, обретал новые силы. Романтизм Байрона был активным и революционным, звал к познанию и переустройству действительности. Своей революционностью он обязан тому, что в нем нашли себе отражение насущные интересы, страсти и устремления английских рабочих и ирландских крестьян, испанских партизан, итальянских карбонариев и греческих повстанцев.

“Из хаоса господь создал мир; из могучих страстей рождается народ”, – так сформулировал сам Байрон одну из основных тем своего творчества в “Дневнике” (запись от 5 января 1821 г.). Следует подчеркнуть, что образ народа-борца, народа-двигателя общественного развития, возникает в творчестве Байрона уже очень рано, – начиная с первой песни “Чайльд-Гарольда”и парламентских речей.

Временные поражения народных освободительных движений, кажущиеся триумфы реакции создавали основу для пессимистических настроений в поэзии Байрона.

Так называемая “мировая скорбь” Байрона не была, однако, ни столь всеобъемлющей, ни столь беспредметной, как это нередко пыталась представить буржуазная критика.

Отсутствие ясных социально-исторических перспектив и прочной связи с народом, в условиях торжества реакции, преломлялось в романтической поэзии Байрона фантастическими образами гигантских космических катастроф, как бы символизирующих бессилие человеческих стремлений в борьбе с судьбой (“Тьма”, “Небо и земля”).

Обращаясь к истории, поэт читал в обломках древних, стертых с лица земли цивилизаций, ту же мысль о тщетности общественных усилий людей. Мотив “суеты сует” звучит, действительно, во многих произведениях Байрону. Но в том и состоит своеобразие его поэзии, что мотив этот никогда, за редкими отдельными исключениями, не одерживает безусловной победы. Картины грандиозных космических переворотов служат у него выражением не только скорби о суетности человеческих стремлений, но и пророческого предчувствия грядущих общественных потрясений. Постоянно споря сам с собой и постоянно опровергая собственную созерцательную скорбь живым опытом народной борьбы в прошлом и настоящем, Байрон снова и снова возвращается к гордому утверждению суверенности человеческого разума и воли и их непобедимости в борьбе за свободу.

Эти противоречия отражаются и в эстетике Байрона. Уже начиная с ранние произведений, романтическая заишфрованность и фантастичность в изображении жизни сочетаются у него с элементами реализма, которые берут верх в произведениях последнего периода. Но при этом на протяжении всего своего творческого пути, даже в наиромантичнейших своих произведениях, Байрон принципиально чужд эстетскому культу искусства ради искусства.

Требовательный художник, горячо интересующийся вопросами поэтической формы, он никогда не превращает поэзию в формальную игру образами и словами, как это делал, например, Кольридж. Краеугольным камнем эстетики Байрона является убеждение в моральной и гражданской ответственности писателя. Через все его суждения о собственном творчестве проходит образ: поэзия – оружие. Одну из своих антиправительственных эпиграмм он выразительно называет “ручной гранатой” (письмо Муру от 9 апреля 1814 г.).

Этот воинствующий, пристрастный, публицистический характер поэтического творчества Байрона делает его и поныне, как и при жизни писателя, ненавистным для буржуазных реакционеров всех мастей.

Высказывания Белинского о Байроне: сочинение

“Высказывания Белинского о Байроне”

Байрон – все сочинения

Многочисленные высказывания Белинского о Байроне насыщены чувством глубокого восхищения. Английский поэт был дорог Белинскому как романтик, обращенный, по его выражению, «вперед», звавший к борьбе против сил реакции, ненавистных русскому революционеру-демократу.

Не так писали в те годы о Байроне в Англии. Его политические враги не скрывали своего облегчения при вести о смерти поэта: смолк голос, беспощадно и гневно обличавший их преступления, звавший народ не: повиноваться королю, фабриканту, и церкви. Умершего Байрона посмертно позорили и чернили; либерал Ли Рент, навязчиво добивавшийся близости с Байроном и отвергнутый им, отомстил ему «воспоминаниями», похожими больше на пасквиль. Даже друг Байрона Т. Мур в своем издании «Письма и дневники Байрона и заметки о его жизни» (1830) утаил правду о великом поэте, создал искаженный и далекий от, истины образ Байрона.

Буржуазная Англия хотела бы забыть о Байроне, вычеркнуть его из истории английской литературы. Так как это было невозможно, буржуазные издатели и критики уродовали произведения великого поэта, искажали его биографию, внушали английскому читателю ложное представление о его творчестве и о его жизни.

Но помнила и любила Байрона другая Англия — Англия рабочих масс, поднимавшихся под знаменами чартизма на борьбу против власти капитала. Следя за развитием чартистской литературы, изучая литературные вкусы чартистов, Энгельс писал: «. . . гениальный пророк Шелли, и Байрон с своей страстностью и горькой сатирой на современное общество имеют больше всего читателей среди рабочих; буржуа держит у себя только так называемые «семейные издания», выхолощенные и приспособленные к современной лицемерной морали» .

Высказывание проливает свет на все дальнейшее развитие изучения Байрона в Англии. Многие английские буржуазные литературоведы беспощадно и. бесцеремонно искажают Байрона, клевеща на него и пороча его светлую память. Зато подлинной защитницей Байрона и созданных им поэтических ценностей выступает прогрессивная английская критика наших дней, видящая в Байроне одного из великих писателей английского народа.

Среди произведений Байрона, заслуженно привлекших к нему! широчайшее внимание европейских читательских кругов еще при жизни поэта, прежде всего надо назвать «Паломничество Чайльд Гарольда». С издания первых двух его песней началась европейская слава молодого поэта. Первая половина поэмы (песни первая и вторая) была написана вдали от Англии и в довольно короткий срок — с октября 1809 г. по март 1810 г. Обе первые песни сложились и вылились как впечатление от всего того, что увидел Байрон во время своего путешествия.

Отплыв из Англии в июне 1809 г. , Байрон посетил сначала Португалию и Испанию. Вслед за ошеломляющими впечатлениями от этих стран, охваченных войной против Наполеона, пришли впечатления от плавания по Средиземному морю, от стоянки на Мальте, уже тогда превращенной в оперативную базу британского флота.

Осень 1809 г. застала Байрона и его спутников в Албании. Здесь, в Янине, 31 октября 1809 г. была начата первая песнь поэмы. Особое внимание Байрона уже тогда привлекала Греция, в которую он направился из Албании. Весной 1810 г. в Смирне — древнем портовом городе на малоазиатском побережье Средиземного моря — была закончена вторая песнь поэмы. Обе они вышли отдельным изданием в марте 1812 г.

В иных условиях рождалась третья песнь. Она написана в мае — июне 1816 г. на берегу Женевского озера. Это первое большое произведение, созданное Байроном после отъезда из Англии, полно отзвуков путешествия по Голландии и Швейцарии. Четвертая песнь, вчерне написанная в июне — июле 1817 г. , уже в Италии, была завершена в декабре того же года.

Разумеется, нельзя забывать о том, что между первыми песнями поэмы и ее окончанием лежат годы, полные интенсивной творческой работы. Третья и четвертая песни отличаются во многом от начала поэмы: изменился сам образ Чайльд Гарольда, глубже стало отношение поэта к действительности, совершеннее поэтическое мастерство. И все же целесообразно; рассматривать «Паломничество» как произведение цельное, имеющее свои жанровые особенности, неповторимое в своеобразном богатстве картин и тем, воплощенных в гибкой стихотворной форме.

Общим моментом, объединяющим все четыре песни поэмы, является то обстоятельство, что они действительно складывались как впечатления от путешествий самого Байрона, как своеобразный поэтический дневник-роман, как называл его сам поэт.

Байрон настойчиво подчеркивал эту особенность поэмы тем, что снабдил ее содержательными примечаниями, которые многое дополняют и раскрывают в замысле «Паломничества». Примечания связывают строфы поэмы с отдельными эпизодами страннической жизни Байрона, а иногда дают читателю вполне точный отчет о поездках поэта. Написанные великолепной байроновской прозой примечания, как и предисловия к отдельным песням поэмы, неразрывны с текстом поэмы, входят в него, занимают определенное место в композиции «Паломничества».

Почти восемь лет жизни Байрона, почти восемь лет европейской истории отражены в четырех песнях «Паломничества». Вникая в строфы поэмы, читатель убеждается в неразрывной связи изображенных в ней общественных событий с духовным развитием поэта.

Статьи об авторе » Р.Усманов. Джордж Гордон Байрон

Творчество великого английского поэта Байрона вошло в историю мировой литературы как выдающееся художественное явление, связанное с эпохой романтизма. Возникшее в Западной Европе в конце XVIII – начале XIX века новое направление в искусстве было реакцией на Французскую революцию и связанное с нею просветительство.

Неудовлетворенность результатами Французской революции, усиление политической реакции в странах Европы вслед за ней оказались подходящей почвой для развития романтизма. Среди романтиков одни призывали общество вернуться к прежнему патриархальному быту, к средневековью и, отказываясь от решения насущных проблем современности, уходили в мир религиозной мистики; другие выражали интересы демократических и революционных масс, призывая продолжить дело Французской революции и воплотить в жизнь идеи свободы, равенства и братства. Пламенный защитник национально-освободительного движения народов, обличитель тирании и политики захватнических войн, Байрон стал одним из ведущих зачинателей прогрессивного направления в романтизме. Новаторский дух поэзии Байрона, его художественный метод романтика нового типа был подхвачен и развит последующими поколениями поэтов и писателей разных национальных литератур.

Выступления Байрона, осуждающие колониальную политику английского правительства, подавление свободы и принятие жестоких законов, направленных против трудового народа Великобритании, вызвали ненависть правящих кругов Англии. Эту ненависть к Байрону французский писатель Стендаль, современник поэта, определил как «ненависть политическую» <Стендаль. Собр. соч. в 15 тт. М., «Правда». 1959, т, 7. с. 297>. Враждебная кампания против поэта, начавшаяся в 1816 году, вынудила его навсегда покинуть родину. В изгнании Байрон принял активное участие в движении итальянских карбонариев и греческих повстанцев за независимость Италии и Греции.

И как поэт и как борец за свободу Байрон был «властителем дум» для своего времени, но и в дальнейшем его творчество продолжало оставаться актуальным. Энгельс, отмечая рост популярности среди трудящихся Англии двух революционных поэтов – Шелли и Байрона, – писал: «. гениальный пророк Шелли и Байрон со своей страстностью и горькой сатирой на современное общество имеют больше всего читателей среди рабочих; буржуа держит у себя только так называемые «семейные издания», выхолощенные и приспособленные к современной лицемерной морали» <Маркс и Ф. Энгельс. Об искусстве, М., «Искусство.» 1957,т. I, с. 233.>.

Прошло свыше полутора веков со дня смерти Байрона, но интерес к его личности и к его творчеству по-прежнему велик, и вокруг его имени до сих пор бушуют страсти и ведутся споры. Наряду с объективной оценкой его творчества, с изучением его в комплексе всех проблем, исторических и эстетических, в литературе о Байроне имеются работы, в которых некоторые зарубежные литературоведы пытаются рассматривать творчество поэта лишь как иллюстрацию к его биографии и в каждом его произведении видят намеки на те или иные факты его личной жизни.

В основу советского байроноведения легли традиции передовой русской критики, начало которой дали Пушкин и декабристы, критики, получившей развитие в трудах революционных демократов, в особенности Белинского.

Пушкин назвал Байрона гением и новизну его поэзии воспел во многих своих произведениях. Личность Байрона, его характер великий русский поэт сравнил со стихией моря:

В своих записях, набросках Статей, высказываниях о Байроне Пушкин показал не только его сильные стороны, но и слабости и противоречия как романтика.

Большое признание снискал Байрон среди декабристов, для которых он был примером служения делу свободы. Декабристы переводили его произведения, посвящали ему стихи и поэмы и первыми в мире высоко оценили пафос революционности в творчестве Байрона.

Таким образом, уже при жизни Байрона Пушкин и декабристы взяли на себя нелегкую в царской России миссию защиты свободолюбивых идей его поэзии, бросив тем самым вызов реакции, царской цензуре, которая заявила, что «безбожное влияние байроновского разума, изуродованного свободомыслием, оставляющее неизгладимый след в умах молодежи, не может быть терпимо правительством» <Цит. по ст.: С. Машинский. Драматургия Байрона и гуманизм. — «Театр», 1938, э 1, с. 58>.

Глубокую оценку общественно-исторического значения творчества Байрона дал в русской критике В. Г. Белинский. Ко времени Белинского в ряде стран, но более всего на родине поэта, появилось довольно значительное число развернутых статей, воспоминаний и книг о Байроне. Белинский начал полемику с авторами, которые прямолинейно судили о творчестве поэта, рассматривая его особенности как результат случайного стечения обстоятельств его жизни и своеобычности его характера. «Видите ли, – говорят они: – он был несчастен в жизни, и оттого меланхолия составляет отличительный характер его произведений», – писал Белинский. – Коротко и ясно! Этак легко можно объяснить и мрачный характер поэзии Байрона: критика будет и недолга и удовлетворительна. Но что Байрон был несчастен в жизни – это уже старая новость: вопрос в том, отчего этот одаренный дивными силами дух был обречен несчастию? Эмпирические критики и тут не задумаются: раздражительный характер, ипохондрия, – скажут одни из них, – и расстройство пищеварения, прибавят, пожалуй, другие, добродушно не догадываясь в низменной простоте своих гастрических воззрений, что подобные малые причины не могут иметь своим результатом такие великие явления, как поэзия Байрона» <В. Г. Белинский. ПСС, М, Изд-во АН СССР, 1955, т. 6, сс. 585-586.>.

Определяя место Байрона в мировой литературе, Белинский указывал, что «всякий великий поэт потому велик, что корни его страдания и блаженства глубоко вросли в почву общественности и истории, что он, следовательно, есть орган и представитель общества, времени, человечества» <Там же, с, 586.>.

Поэты России, начиная с Пушкина и Лермонтова, открыли русскому читателю духовный мир английского поэта, и благодаря им в течение всего XIX и начала XX века вольнолюбивая поэзия Байрона распространилась по всей стране, она пришла и к другим народам России. Один из зачинателей советской поэзии в своей родной литературе, Хади Такташ, писал: «Во мне душа Байрона. »

В годы Советской власти творчество Байрона получило всенародное признание.

Сегодня, когда народы разных континентов борются за свою независимость, идеологи современной мировой реакции пытаются опорочить наследие Байрона, приписывая ему то, что чуждо духу и сути творчества великого поэта. Но наследие Байрона в надежных руках прогрессивного человечества, ибо он всегда оставался верным своим словам:

Джордж Гордон Байрон родился в Лондоне 22 января 1788 года. Как со стороны отца, Джона Байрона, так и со стороны матери, урожденной Кэтрин Гордон, Байрон происходил из высшей аристократии Великобритании, английской и шотландской. Но детство поэта проходило в условиях крайней бедности. Отец Байрона, блестящий гвардейский офицер, так широко и расточительно жил, что за короткий срок растратил состояние двух богатых наследниц – первой своей жены и второй – матери Байрона.

Джон Байрон женился на Кэтрин Гордон будучи вдовцом. От первого брака у него была дочь Августа, которая воспитывалась у своей бабушки, и ее дружба со сводным братом Джорджем началась лишь в 1804 году.

Родители Байрона разошлись вскоре после его рождения. Отец уехал во Францию и там умер, поэтому отца своего поэт представлял только по рассказам близких к нему людей, но к памяти его относился почтительно. «Мы с Августой всегда любили память нашего отца так же, как и друг друга. Если он растратил свое состояние, это касается одних лишь нас, его наследников, и если мы его не упрекаем, кто же еще имеет на это право?» <Байрон. Дневники. Письма. М., Изд-во АН СССР, 1963, с. 311. (Последующие ссылки на это издание даются в сокращении: Дневники, Письма.)>– писал Байрон в июле 1823 года в письме по поводу своей биографии, опубликованной во Франции.

Раннее детство поэта прошло в Шотландии. Он горячо полюбил горную страну, природа которой была столь своеобразна, а история так богата событиями, что картины Шотландии даже после того, как Байрон покинул ее, часто возникали перед его глазами.

До десяти лет Байрон жил с матерью в шотландском городе Эбердине, где начал учиться, когда ему не было и пяти лет.

«Едва выучившись просмотреть, я пристрастился к истории,» <Дневники. Письма, с. 237.>– пишет поэт. О своих эбердинских наставниках, которые менялись один за другим, Байрон рассказывал с добрым юмором: «Свой почерк, который я сам едва разбираю, я приобрел под руководством мистера Дункана. Ему не приходилось особенно гордиться моими успехами. И все же тогда я писал много лучше, чем когда-либо потом» <Там же.>.

В Эбердине Байрон поступает в так называемую Грамматическую школу, в которой было пять классов. Когда Байрон окончил третий, пришло известие из Англии, что умер его двоюродный дед. «Мальчику из Эбердина», как называл его умерший дед Уильям Байрон, переходили по наследству титул лорда и родовое поместье Байронов – Ньюстедское аббатство, находившееся в Ноттингемском графстве. Поместье и замок были запущены, денег для их восстановления не было (от деда остались одни долги), и мать Байрона вскоре сдала Ньюстедское аббатство в аренду, а сама с сыном поселилась неподалеку от Ньюстеда, в Саутвелле.

Высказывания Белинского о Байроне

Умершего Байрона посмертно позорили и чернили; либерал Ли Рент, навязчиво добивавшийся близости с Байроном и отвергнутый им, отомстил ему «воспоминаниями», похожими больше на пасквиль. Даже друг Байрона Т. Мур в своем издании «Письма и дневники Байрона и заметки о его жизни» (1830) утаил правду о великом поэте, создал искаженный и далекий от, истины образ Байрона.

Но помнила и любила Байрона другая Англия – Англия рабочих масс, поднимавшихся под знаменами чартизма на борьбу против власти капитала. Следя за развитием чартистской литературы, изучая литературные вкусы чартистов, Энгельс писал: «. гениальный пророк Шелли, и Байрон с своей страстностью и горькой сатирой на современное общество имеют больше всего читателей среди рабочих; буржуа держит у себя только так называемые «семейные издания», выхолощенные и приспособленные к современной лицемерной морали» .

Первая половина поэмы (песни первая и вторая) была написана вдали от Англии и в довольно короткий срок — с октября 1809 г. по март 1810 г. Обе первые песни сложились и вылились как впечатление от всего того, что увидел Байрон во время своего путешествия.

Отплыв из Англии в июне 1809 г., Байрон посетил сначала Португалию и Испанию. Вслед за ошеломляющими впечатлениями от этих стран, охваченных войной против Наполеона, пришли впечатления от плавания по Средиземному морю, от стоянки на Мальте, уже тогда превращенной в оперативную базу британского флота.

В иных условиях рождалась третья песнь. Она написана в мае — июне 1816 г. на берегу Женевского озера. Это первое большое произведение, созданное Байроном после отъезда из Англии, полно отзвуков путешествия по Голландии и Швейцарии. Четвертая песнь, вчерне написанная в июне — июле 1817 г., уже в Италии, была завершена в декабре того же года.

И все же целесообразно; рассматривать «Паломничество» как произведение цельное, имеющее свои жанровые особенности, неповторимое в своеобразном богатстве картин и тем, воплощенных в гибкой стихотворной форме.

20 блистательных цитат Гордона Байрона, которые стоит прочесть

Гордон Байрон, с 1822 года — английский поэт-романтик, покоривший воображение всей Европы своим «мрачным эгоизмом». Наряду с Перси Шелли и Джоном Китсом представляет младшее поколение британских романтиков. Его альтер-эго Чайльд-Гарольд стал прототипом бесчисленных байронических героев в литературе разных стран Европы.

Искренна скорбь того, кто плачет втайне.

Из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость — самая короткая.

Её платье начинается слишком поздно и заканчивается слишком рано.

Я выхожу в свет только для того, чтобы заново почувствовать желание побыть одному.

Жизнь не может дать больших радостей, чем те, что она отнимает.

Раны от любви если не всегда убивают, то никогда не заживают.

Для того, чтобы построить мир, где не будет убийств, надо убить пару человек.

Любовь пуглива
И прихотлива.
Она игрива,
Как детвора.
В ней ужас пытки
И боль в избытке,
Но вечно манит её игра.

Из всей породы сукиных детей
Плюгавенькие шавки — всех лютей.

Если уж заблуждаться, пусть это будет по велению сердца.

Разве бывает надежда без примеси страха?

Улыбки создают каналы для будущих слез.

И средние века не так страшны,
Как страшен средний возраст нашей жизни.
То глупы мы, то мудры, то смешны
И с каждым днем становимся капризней…

Дружба — это любовь без крыльев.

Высушить одну слезу больше доблести, чем пролить целое море крови.

Любовь стара, как мироздание, но кто пришел и кто придет на этот свет, приходит обновить её завет.

Невозможно жить не с ними, ни без них.

Не спящих солнце, грустная звезда,
Как слезно луч мерцает твой всегда,
Как темнота при нем еще темней,
Как он похож на радость прежних дней!

Смейтесь при первой же возможности. Смех это самое недорогое лекарство.

Влюбляешься как-то автоматически, как плаваешь. Когда-то я очень любил и то и другое, но теперь уже больше не плаваю, разве только, если упаду в воду, и не влюбляюсь, если меня к этому не принуждают почти насильно.

Жми «Нравится» и получай только лучшие посты в Facebook ↓