«У времени в плену…»: сочинение

У ВРЕМЕНИ В ПЛЕНУ?

Нам постоянно приходится слышать (и говорить): “Я ничего не успеваю”. Вопрос времени стоит для современного человека очень остро. Можно ли научиться им управлять? И существует ли какой-то особый христианский подход к этой проблеме? Мы беседуем об этом с Глебом АРХАНГЕЛЬСКИМ.

– Как давно проблема организации времени встала перед христианским сознанием? А перед светским? Нашла ли эта тема отзвук в культуре, в искусстве? Или она интересна исключительно людям “практического склада”?
– Наверно, первое письменное свидетельство в светской культуре – письмо римского философа Сенеки своему другу Луцилию. “Все у нас, о Луцилий, чужое, одно лишь время – наша собственность. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владение природа, но и его кто хочет, тот и отнимает”. И дальше: “Дели время на хорошо потраченное, дурно потраченное и потраченное на безделье”, – первая подобная классификация времени в истории.
Из жизнеописаний многих великих людей искусства известно, как они выстраивали режим дня, устанавливали себе нормы (допустим, сколько страниц необходимо писать каждый день), использовали все возможные резервы времени. Моцарт, например – казалось бы, образец неструктурированного вдохновения, – брал на балы книгу карманного формата, чтобы просмотреть в свободные минуты, а многие свои произведения создавал на заказ, в жестко заданные сроки.
А уж церковное сознание, на мой взгляд, просто пронизано темой времени, его скоротечности, необходимости его ценить. Богослужебный устав, Типикон – система, тончайше регулирующая время – как жизни и работы, так и богослужебное. Вообще, богослужебный круг – интереснейшая интуиция времени, взаимосвязи времени и вечности. Если же говорить о современности, то необходимости ценить время уделяли внимание и святой праведный Иоанн Кронштадтский, и отец Алексий Мечев, и митрополит Антоний Сурожский, и многие другие. Так что культурное, мыслящее человечество в лице как светских, так и церковных своих представителей давно задумывалось об организации времени.

– Насколько, по-вашему, серьезна эта проблема? Действительно ли большинство людей не умеют распоряжаться своим временем, никуда не успевают? Не надуманно ли все это?
– Проблема серьезна. Хотим мы этого или не хотим, но жизнь ускоряется, плотность информационных потоков возрастает. Темпы изменений создают огромную нагрузку на любого человека, будь то предприниматель, студент, менеджер или ученый. При этом в школах и вузах людей крайне редко учат ставить цели, планировать их достижение, грамотно распределять время. В результате – стрессы, кризисы, конфликты, ощущение, что время утекает, что человек не успевает жить. Надуманной проблема может представляться только человеку, который никогда не пытался взглянуть на свое время пристально и критично, осознать, насколько неэффективно оно зачастую тратится.

– Те, кто никуда не успевают, все забывают, и те, кто “убивает время” – это одни и те же люди?
– Это не одно и то же. “Убивающих время”, на мой взгляд, в наши дни все меньше. Чаще встречается ситуация, когда человеку есть чем время заполнить, но ему не удается справиться с множеством дел. “Убивают время” – с помощью телевизора, игровых автоматов, пустого общения – люди не самоопределившиеся, не имеющие жизненных целей, живущие биологической жизнью “амебы”, ни к чему в этой жизни не стремящиеся.

– Когда Вы сами поняли, что надо овладевать временем?
И повлиял ли на это тот факт, что Вы – воцерковленный православный человек?

– У меня всегда были достаточно обширные интересы, поэтому еще в школе появились первые инструменты планирования времени – блокнотик с записанными задачами и обязательно какая-нибудь книга для заполнения времени, проводимого в транспорте или в ожидании (например, в очередях).
Сознательное планирование времени началось после того как я прочел книгу Даниила Гранина “Эта странная жизнь”, впервые вышедшую в нашей стране в 70-е годы. Это – история человека, посвятившего всю свою жизнь достижению одной большой цели. В 1919 году молодой ученый Александр Любищев поставил себе Цель Жизни: разработать периодическую систему биологических объектов. То есть сделать в биологии то, что Менделеев сделал в химии. Подсчитав количество необходимого времени, Любищев понял, что на изучение всех необходимых дисциплин, постановку опытов, проведение исследований – потребуется более 120 лет. Перед ним встал выбор: отказаться от цели, “наступить на горло собственной песне” – или уплотнить время жизни, научиться успевать больше.
Любищев решил найти общий язык со временем. Более пятидесяти лет он вел хронометраж, планировал свою работу, сам для себя писал отчеты по использованию времени, которые иногда рассылал друзьям. Говорят, что в 76 лет он успевал гораздо больше, чем его молодые коллеги. Но Любищев не стал “машиной для экономии времени”. Просто планирование помогало ему находить время не только на работу, но и на отдых, семью, художественную литературу.
Пример этого человека вдохновил меня более внимательно отнестись к своему времени и разработать для себя технологии его оптимизации. Впоследствии я понял, что эта тема интересна мне не только как рабочий инструмент, но и как бизнес-идея. А потом – и как дело жизни, некая жизненная миссия.
Книгу о Любищеве я прочел уже после воцерковления, так что христианское отношение к жизни стало дополнительным стимулом задуматься о времени. И технологии тайм-менеджмента стали для меня, в какой-то мере, формой реализации известного принципа: “Внимай себе и помни о смерти, тогда не согрешишь”. Ведь тайм-менеджмент – это и “внимание к себе”, достаточно жесткое отслеживание собственных действий, и “память смертная”, осознание невосполнимости временного ресурса.

Что немцу здорово, то русскому смерть?

– Вы занимаетесь тем, что учите людей управлять своим временем. Зачем Вы это делаете? Это просто Ваш бизнес, или Вы ощущаете в этом какое-то служение, какую-то миссию?
– Сначала мне просто было интересно этим заниматься. Потом я заметил интересный механизм “мировоззренческого” действия тайм-менеджмента. Человек обычно начинает с вопросов эффективности, техники: хочу больше успевать, испытывать меньше стрессов, не опаздывать, и тому подобное. Спустя какое-то время он обязательно приходит к вопросу выбора целей, выбора направления – без цели нет смысла планировать или вести хронометраж. Далее обязательно возникает тема ценностей – ради чего я ставлю те или иные цели? Таким образом, человек вырастает до вопросов о смысле жизни.
Когда я осознал этот механизм действия тайм-менеджмента, понял, что он помогает людям не только больше успевать, но и более осмысленно, внимательно относиться к своей жизни, – то я осознал это дело как некую миссию. Возможность помочь людям более вдумчиво использовать драгоценный дар – время своей жизни.

– А как Вы сами научились всему этому? Осваивали какие-то методики или изобретали велосипеды?
– Была достаточно обширная литература – советские разработки по научной организации труда, в том числе по технике личной работы руководителя, например, книга Гавриила Попова, впервые вышедшая в 70-е годы и выдержавшая множество переизданий. Изучали, естественно, и западные источники. Например, у нас еще в 80-е годы были известны классические книги Лотара Зайверта “Ваше время в ваших руках” и Стивена Кови “Семь привычек высокоэффективных людей”. Знакомились и с непереведенной литературой, ведь во всех цивилизованных странах консультирование в области тайм-менеджмента достаточно хорошо развито.
Но многое приходилось разрабатывать самостоятельно. Так что сейчас наша школа тайм-менеджмента оперирует и нашими собственными разработками, и классическими технологиями.

– Многих людей отпугивает сама мысль о том, что нужно планировать каждый свой день и час. Им кажется, что это не соответствует российскому менталитету, и они вспоминают поговорку: “что немцу здорово, то русскому смерть”.
– А соответствует ли русскому менталитету стремление бывать в бассейне, спортзале, поддерживать здоровье и хорошую физическую форму? Или внимательно относиться к режиму питания, сна? Управление временем – из той же категории. У русского человека нет никаких причин отказываться от приобретения навыков планирования своего времени. И многие достижения нашего народа – тому подтверждение. Кстати, в жизнеописаниях великих русских людей самых разных профессий (Гоголя, Чайковского, маршала Василевского, и многих других) можно найти массу примеров высокой организованности, планомерной и четкой работы. Поэтому, думаю, стоит избегать пустого самоуничижения и самозомбирования на эту тему.
Конечно, есть различные типы, характеры людей, кому-то подойдут более жесткие технологии планирования времени, кому-то – более гибкие. “Планировать каждый день и час”, “расписать все по минутам” – это не планирование, а стереотипы тех людей, которые с современными технологиями планирования не знакомы.
Например, у нас был клиент, владелец банка, постоянно просивший секретарей “расписать день по минутам, распланировать более детально”. Но встречи постоянно срывались, он всюду опаздывал, к концу дня был совершенно измотан. Применили простой прием – “зеленые зоны”: два часа распланированы, потом час свободный, и так далее. Это создало необходимый резерв реагирования на обстоятельства. Если встреча затягивалась или появлялись непредвиденные дела, удар принимала на себя “зеленая зона”, и основные запланированные встречи не сдвигались. Рабочий день стал гораздо более комфортным и предсказуемым.

– Но не ограничивает ли тайм-менеджмент человеческую свободу? Не загоняет ли себя такой человек в некие рамки, не начинает ли жить уже не для себя, а для “плана”? Да и можно ли вообще распланировать свои дела на длительный срок? Ведь жизнь непредсказуемо меняется, подкидывает всякие сюрпризы.
– Как и любая развивающая человека методика, планирование времени и ограничивает свободу, и в то же время ее увеличивает. Как говорили отцы-аскеты, пока свобода воды двигаться по горизонтали не ограничена плотиной, у воды не появится новой свободы – двигаться вверх.
Так, ограничив свою свободу в питании, мы становимся более здоровыми, бодрыми, активными, и значит, более свободными. Ограничив свободу своего тела тренажерным залом, определенным режимом тренировок, мы получаем новую свободу, которую дает стройность и подтянутость. Ограничив свою свободу планом дня и другими инструментами тайм-менеджмента, мы обретаем свободу всегда находить время на главные дела и достигать более высоких целей.
А насчет “жизни не для себя, а для плана”, тут важно понимать, что планирование – не самоцель, а инструмент. Хороший план должен быть, во-первых, гибким, а во-вторых, пересматриваемым в зависимости от обстоятельств.
Я Вам напомню в высшей степени организованного человека – святого праведного Иоанна Кронштадтского. Плотности его рабочего дня подивится любой современный руководитель: сон 4-5 часов в сутки, ежедневное служение Литургии, огромное количество встреч, событий, преподавание в гимназии, основание нескольких монастырей, организация Дома Трудолюбия, дневники, письма. Ограничивал ли столь жесткий режим его свободу? Скорее, наоборот – только благодаря жесткому режиму, высочайшей самодисциплине и организованности он получил свободу успеть так много. Естественно, не организованность и не жесткий режим дня сделали его святым, но, несомненно, без них он достиг бы меньшего, помог бы меньшему количеству людей, написал бы меньше духовных сочинений.

– А что вообще значит “правильно распланировать свое время”?
– Самый простой план – список задач (обязательно письменный, никаких “в голове”!), с обозначенными приоритетами. Записывать планируемые дела и выполнять сначала главные, а затем уже более простые и приятные – это уже серьезный шаг. Следующий уровень – ежедневник, где на каждый день обозначаются точно запланированные встречи и мероприятия, а также так называемые “гибкие” задачи, которые необходимо выполнить в этот день, но не важно, в какое именно время. Если же этот уровень пройден и уже не удовлетворяет возросшему количеству задач, необходимо использовать более сложные электронные средства планирования.

Это не оправдание лени

– В Библии мы можем найти и призыв не строить долговременных планов, и призыв дорожить временем. Нет ли здесь противоречия, и в чем смысл управления временем для христианина?
– Начнем с того, что управление временем – это не только планирование, это еще и учет времени, расстановка приоритетов, создание обзора задач и многое другое. На плане, конечно, не нужно зацикливаться, нужно понимать всегдашнюю ограниченность, недостаточность наших представлений о будущем. Вспомним притчу о талантах – каждому из нас дано разное количество сил, способностей, возможностей. В том числе – разное количество определенности и предсказуемости. Но от нас требуется вдумчивое отношение к полученному, умение распределить свои усилия, определить результат и достигнуть его. Так что давайте не путать точное осознание ограниченности наших сил и возможностей – и нашу лень, недисциплинированность, нежелание применить к этим возможностям планирование и расчет.
Противоречие упомянутых Вами библейских мест – кажущееся.
“Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы” (Мф. 6:34), на мой взгляд, подразумевает: “не прилепляйся сердцем” к своим мечтам о будущем, страхам перед будущим или планам на будущее. Жизнь сосредоточена в сегодняшнем дне, именно сегодня мы совершаем поступки, думаем, чувствуем, переживаем близость с Богом или отдаление от Него.
В притче о талантах речь идет о том, что человек, получая от Господа некое жизненное задание, должен максимально разумно воспользоваться имеющимся у него ресурсом – временем (“дорожа временем, потому что дни лукавы” – Еф. 5:16). В чем может быть самонадеянность? Не вообще в планировании времени, а только в том планировании, которое не учитывает Бога, которое исходит из самодостаточности человека. Вспомним притчу о богаче, который решил сломать свои старые амбары и построить новый, огромный (Лк. 12:16-21). Но вера в Промысел Божий не должна быть оправданием собственной пассивности.

– А у Вас лично были какие-нибудь духовные проблемы, связанные с тайм-менеджментом?
– В начале многие люди – и я не исключение – замечают эффект некоторого “крохоборства” в отношении времени, появление определенной скупости, которая так же неполезна, как скупость в отношении денег. Но это быстро проходит, и начинаешь понимать, что отдавать время не менее важно, чем экономить. Собственно говоря, христианское отношение к времени можно сравнить с христианским отношением к деньгам: распоряжаться разумно – но не скупо; не бояться тратить на благие дела – но не разбазаривать; благодарить за те таланты, которые дает Господь – и делать все от нас зависящее, чтобы распорядиться ими разумно. Только при этом надо помнить, что время в еще большей степени, чем деньги, принадлежит не нам, а Богу. Господь дает его нам, Господь может и отнять, как в притче о безумном богаче.

– Но связана ли организация своего личного времени непосредственно с духовной жизнью? Или ее влияние опосредованно? К примеру, через успехи в профессиональной деятельности?
– Влияние есть. Начинаешь более остро осознавать скоротечность времени, ценить каждый момент быстро пролетающей жизни. Наполнять его либо каким-то делом – либо наоборот, молчанием, созерцанием, сосредоточенностью.
Недавно я познакомился с дневниками известного богослова протопресвитера Александра Шмемана. Проблема времени в них – одна из центральных. Мне как человеку, активно интересующемуся богослужением и литургикой, было больно просмотреть одну из записей, где отец Александр перечисляет книги, которые хотел бы написать, но не успел. Даже главный труд его жизни – “Евхаристия: таинство Царства” – был закончен лишь в последние месяцы жизни, во время болезни. Рискну предположить в этом определенный промысел.
При этом через весь дневник сквозной нитью проходит сетование на связанные с управлением духовной академией мелкие текущие проблемы, не дающие сосредоточиться и выкроить время на написание книг. Разрывают на части встречи, телефонные звонки, советы попечителей, налоги, строительства, конференции. дела, которые, по признанию самого отца Александра, были для него совершенно не главными, отнимающими время у преподавания и написания книг. Как консультант по управлению и руководитель компании, я вижу, что несколько простых технологий позволили бы сжать время, которое отнимала эта “текучка” – грамотное делегирование, эффективная работа с секретарем, оптимизация переписки и тому подобное. Сумей отец Александр, не отказываясь от управленческой работы, более эффективно ее организовать – и, возможно, кроме “Евхаристии”, мы увидели бы и другие прекрасные литургические труды, которые так и остались ненаписанными.

Глеб Алексеевич АРХАНГЕЛЬСКИЙ родился в Ленинграде в 1979 году. Окончил с отличием факультет прикладной математики Санкт-Петербургского университета. Кандидат экономических наук, автор книг “Организация времени: от личной эффективности к развитию фирмы” и “Тайм-драйв: как успевать жить и работать”, создатель интернет-проекта www.improvement.ru, генеральный директор ООО “Организация Времени”, руководитель корпоративных проектов в РАО “ЕЭС России”, “Русском Стандарте”, PricewaterhouseCoopers, и др. Создал и спонсирует деятельность тайм-менеджерского сообщества – объединения людей различных профессий из разных городов России, ставящего своей целью распространение культуры уважения ко времени в нашем обществе.
Создал интернет-проект liturgica.ru. Технически и организационно уже несколько лет поддерживает проект “Сообщество славянской типографики”, занимающийся исследованиями и разработками в области электронного представления и обработки церковнославянских текстов.

Читайте также комментарии:
игумена ФИЛИППА (Симонова): “ВСЕГО ЛИШЬ ИНСТРУМЕНТ”
Протоиерея Александра СОРОКИНА: “ВРЕМЯ, ПРОНИЗАННОЕ СМЫСЛОМ”

Читайте также:  Тема семьи и дома в романе Булгакова «Белая гвардия»: сочинение

У “Времени” в плену

У “Времени” в плену

Алла Мелик-Пашаева
Журналист (1967-1973 гг.)

Информационная программа “Время” вышла в эфир 1 января 1968 года. Поначалу она не имела точного места в программной сетке, хронометраж “плавал”, естественно, и смотрели ее от случая к случаю. Но довольно быстро она окрепла, обрела стать и силу и стала главной информационной программой страны. Ее державный голос зазвучал в каждом доме, куда приходил телевизионный сигнал из Москвы. Ее могли любить и ненавидеть, возносить до небес и обвинять во всех смертных грехах, но программу “Время” смотрели все! Делали ее люди талантливые, для которых главным было слово “надо”. Надо – работали сутки напролет, надо – летели, ехали и плыли в тайгу, в пески, стояли по грудь в ледяной жиже, работали в “горячих точках”. Предлагаем вашему вниманию воспоминания ветеранов программы “Время” из только что вышедшей к 40-летию программы книги “У Времени” в плену”

Программа “Время” родилась не на пустом месте. В эфир выходили (не всегда регулярно) информационные выпуски. Была “Эстафета новостей”, знаменитое детище Юрия Фокина. Но она выходила раз в неделю. Душа требовала чего-то еще.

И как-то само собой получилось, что стали собираться каждый день (точнее, вечер, переходящий в ночь) – Виктор Кудрявцев, Александр Хазанов, Леонид Золотаревский, Леван Дзаридзе, Анатолий Овсянников; в запарке прибегали после репетиции или передачи наши режиссеры – Алексей Петроченко и Сергей Захаров. Не обошлось без дам: комментаторов и ведущих эфира – Ираны Казаковой и автора этих строк, и еще редактора “Эстафеты”, преданнейшей делу до фанатизма Светланы Володиной.
К чему же привели нас бесконечные обсуждения, споры, сомнения? Мы ведь двигались на ощупь, без ориентиров, опираясь не на знания, а на догадки, но, как оказалось, в верном направлении – в сторону доброкачественного информационного вещания. Формула его укладывается всего в несколько слов: четкая, неизменная структура и хронометраж программы (то, что сегодня называют “формат”); факты строго отделены от мнений.

Вскоре после первого эфира к нам редакцию пришел тонкий знаток музыкальной культуры Андрей Золотов. Именно ему программа “Время” обязана тревожащей душу музыкальной заставкой из “Времени, вперед!” Георгия Свиридова. Она звучит уже 40 лет.

Леонид Золотаревский
Выпускающий редактор (1967-1970 гг.)

Откуда появилось название, ставшее брендом на целых 40 лет? Дебаты в группе “заговорщиков” были недолгими. Десятки вариантов – один хуже другого – мелькали, как выстрелы, когда вдруг Петрович (режиссер Алексей Петроченко) выпалил: “время!”, и всем показалось, что именно этот вариант вертелся у них на языке.

Начальству название понравилось, и первый выпуск был запланирован на 1 января 1968 года.

В назначенный день, в 21:00. программа “Время” явила свой лик народу.

Надо сказать, что лик этот был далеко не идеальным: непривычно большое число включений городов, не отрепетированные прямые репортажи, отсутствие нормальных “подводок”, короче -хаос в эфире – характеризовали рождение передачи. Но это было неизбежно, через это надо было пройти, и день за днем зона хаоса уменьшалась, становились понятными и недостатки, заложенные в саму концепцию программы, и способы их преодоления.

Яков Фридман
Выпускающий редактор (1968-1992 гг.)

Главным “тенором” нашей программы был, конечно, Женя Синицын. Коля Миронкин, над которым Женя по-доброму беспрестанно подшучивал, на полном серьезе утверждал, что Женька талантлив до безобразия и может “петь” в эфире на любую тему. Кого-то, наверное, такого рода “всеядность” раздражала, кто-то упрекал его в излишней готовности выдать черное за белое. Возможно, это было, но Синицыну, мир его светлой памяти, нельзя было отказать в главном: такие журналисты привлекали телезрителей в 21:00 к экранам, заставляли людей волноваться и переживать, забывать о собственных неурядицах, которых в той жизни было не счесть. Он был настоящим поэтом. Писал стихи, которые становились народными песнями. Одна только “Калина красная” чего стоит! У него были и другие хорошие стихи и популярные песни, написанные им, в основном, в содружестве с композитором Евгением Птичкиным. Женя веселился от души, смеялся, говоря, “две птицы спелись”, но гордился он все же “Калиной красной”, особенно после того, как Василий Шукшин позвонил ему и попросил разрешения использовать в названии нового фильма строку из его, синицынского, стихотворения.

Владимир Федоров
Собстенный корреспондент (1973-1989 гг.)

“Ассалом алейкум, дорогой. Не хотел бы ты подышать морозным нарын-ским воздухом?” – это вечером, после программы “Время” звонит домой во Фрунзе первый секретарь Нарынского обкома партии Матен Сыдыков. Увидел репортаж с Токтогульской ГЭС, ревнует. Стройка эта в другой области, в Ошской, на юге Киргизии. Нарын -на севере. Северные не любят южных, южные – северных, таласские не любят иссык-кульских, чуйских не любят все.

Москве на это наплевать, но собкор должен учитывать. В обкомах, да и в народе, скрупулезно подсчитывают, сколько раз во “Времени” были южные, северные, чуйские. Сюжет в главной программе ЦТ воспринимается, как награда. А мы даже банкетом не могли воспользоваться. Сняли и бегом к самолету. На коробке с не проявленной кинопленкой фирменный бланк с адресом: Москва, Королева, 12. И строгое предписание летчикам: доставить немедленно! Вот только до ближайшего самолета полтысячи верст по горам, через Ала-Бель и Тюя-Ашу. Оба перевала по 3200 метров над уровнем моря. Снег не тает и летом. В 16:00 закончили съемку, в 4 утра, если без приключений с камнепадами или сходом лавины, – в аэропорту Манас, к первому рейсу на Москву. В 9:00 пленка в Домодедово, в 21:00 – в эфире.

Александр Тихомиров
Комментатор (1971-1991 гг.)

Почти двадцать лет проработав в “информации”, только сейчас понял, наконец, что здесь самое трудное: каждое утро все начинать сначала. Берешь средний современный роман, прочитываешь до корки. Много ли неожиданных мыслей встретилось на трех сотнях страниц? Две. Ну, три. А ведь идею свою писатель обдумывал, протягивал через главы не месяцы – годы!

А ты? Кидаешься с оператором и звуковиком в машину, несешься к месту события, снимаешь, летишь обратно, мучительно раздумывая: что же это такое только что происходило вокруг тебя? И как отсечь лишнее, чтобы лишь главное осталось на экране?

И вот вечером того же дня твой репортаж в программе “Время” потоком электронов уходит с экрана в бесконечность Вселенной. А завтра все нужно делать сначала.

Если бы не отпуск и редкие выходные, репортеру необходимо было бы иметь в году 365 мыслей, которые не стыдно высказать всенародно.

Пусть не гневаются на нас писатели, но процесс творчества для всех одинаков. Лишь возможности у каждого свои. И условия разные.

Юрий Ульянов
Журналист-международник (1975-1990 гг.)

Однажды мне пришлось выполнять обязанности главного редактора программы “Время”. Сам главный улетал в Америку на какую-то важную встречу и попросил заменить его на пару дней. Дни же были особые. Президент СССР М. Горбачев отправился на юг страны, делая остановки по пути в городах и селах, беседуя с народом. Тем временем в кабинет главного редактора нагрянули для контроля секретари ЦК КПСС Е. Лигачев, А. Яковлев, председатель Гостелерадио А. Аксенов и его зам. Л. Кравченко.

В каждом городе наши телегруппы встречали и снимали Горбачева и его беседы с публикой. Мы по спецлинии тут же получали отснятый материал и сразу после короткого монтажа, выдавали его в эфир. Я визировал все материалы. Прошел первый репортаж, принимаем второй, кажется, из Курска. Горбачев выходит из машины и, обращаясь к людям, говорит буквально то же самое, что некоторое время назад в Туле. Слово в слово. Он же думал, что куряне просто не могут знать того, что он говорил тулякам. А нам надо выдавать один репортаж за другим на всю страну. Еще перед началом трансляции Егор Лигачев строжайше предупредил: “Никаких сокращений! Давать в эфир все, что скажет Михаил Сергеевич”. Давать, конечно, можно, но в каком свете мы представим нашего Президента?

Бегу в кабинет главного, где собрались все высокие гости. Отвожу в сторону Леонида Кравченко и объясняю ему ситуацию. В восторге возвращаюсь обратно в монтажную, хотя Кравченко только что публично, перед всеми сделал мне строгую выволочку: “Я же вам говорил! Если идет брак по звуку, делайте купюры!” Находчивым оказался наш зампред. «Ясно, – говорю, – брак по звуку вырезаем!» Хотя нам обоим, конечно, было понятно, что брак здесь ни при чем.

Георгий Зубков
Собственный корреспондент во Франции (1978-1985 гг.)

Отправляясь в Париж, дал себе слово (вплоть до увольнения): половина материалов – на обязательные темы, половина – просто о жизни французов. Как же проходили подобные “без темные” материалы в программу “Время”? Не без авторской хитрости. Иногда они становились своеобразным “гарниром” или изысканным “соусом” к обязательному “мясному блюду”. Частенько в самом банальном сюжете зрительный ряд помогал увидеть иной мир: уличный быт, интерьер парижской квартиры.

Бывало, что сама тема убаюкивала стражей идеологического порядка. Помню, заявил репортаж о повышении цен на бензин. Раз повышение цен – годится. Снял и забитый автомашинами Париж, и великолепные бензоколонки, и недовольных французов. И на этом фоне стал рассуждать, а почему собственно даже незначительное подорожание бензина вызывает такое массовое возмущение? А дело в том, что практически все французы имеют собственные автомобили, в большинстве семей их несколько, что городским транспортом пользуются редко, что в поездках по Франции и Европе автомобиль предпочитают поезду и самолету. Несмотря на тематическую строгость и верность пропагандистским установкам, программа “Время” была для советских людей “окном” в Европу и весь остальной мир.

Дмитрий Голованов
Зам главного редактора (1972-1990 гг.)

На орбитальную станцию “Мир” в российском корабле “Союз” направлялся кубинский космонавт Тамайо Мендес. Старт прошел успешно, но мы не могли давать эти кадры в эфир, пока не получим добро от партийного босса, который визировал все сообщения.

При этом на космодроме Байконур находился Рауль Кастро, а в Гаване сообщения о запуске ждал сам Фидель. Спутник, по которому сигнал передавался на Кубу, уходил из зоны приема, а отмашки из ЦК все не было. И тогда нашей группой было принято решение выходить в эфир, не дожидаясь официального сообщения ТАСС.

Юрий Фокин начал программу, и в ту же минуту правительственная “вертушка” в аппаратной взорвалась звонком. Этот самый босс – председатель военно-промышленной комиссии Смирнов – поинтересовался, кто нам дал право не эфир. Я попытался объяснить ему ситуацию, он выслушал и спокойно сказал: “Вы уволены, сообщите об этом Председателю Гостелерадио Лапину”.

Александр Галкин
Комментатор, собственный корреспондент за рубежом (1974-1999 гг.)

В целом Брежнев был человеком незлобивым, но известно, что “короля играет свита”, вот и соорудили из него (не без нашей, увы, помощи) партийно-государственный монумент. По телевидению долго бродила история о том, как Брежнев запел в эфире. Случилось это на заре программы “Время”. Еще молодой и крепкий Брежнев выступал с очередной речью, эфир вела режиссер Ирина Туркина. Камер много, микшеров на пульте тоже много, а тут еще телевизионное начальство над душой стоит. И вдруг на изображении Генерального секретаря появляется голос болгарской певицы Лили Ивановой. Все в шоке: что будет? Говорят, приближенные Брежнева требовали “крови” руководителей телевидения, но якобы сам Леонид Ильич, узнав про конфуз, попросил никого не наказывать. С кем, мол, не бывает. Ирина Туркина и по сей день работает в программе “Время”.

Виктор Любовцев
Главный редактор (1977-1983 гг.)

Сразу хочу подчеркнуть, что большинство журналистов “Времени”, уже в силу своей профессии, достаточно скептически относилось к тем официальным призывам, лозунгам, “ценным указаниям”, которые сами воспевали и пропагандировали. Это не значит, что мы держали “фигу в кармане”, отнюдь. Просто здоровый скепсис помогал сглаживать собственные внутренние сомнения.

Даже в репортаже из очередной “потемкинской деревни” журналисты – профессионалы высочайшего класса – умели показать кусочек правды, даже в казенном сюжете сказать А. Галкин образную, небанальную фразу, найти интересного человека с живыми глазами. Именно такие люди – и знатные, и простые – в какой-то степени снимали с нашей программы тяжелый официальный панцирь.

Хочу, прежде всего, назвать тех, кого уже нет в живых: Дамира Белова, Женю Синицына, Нелю Шахову, Колю Миронкина, Германа Седова, Юру Владеева, Леню Хатаевича, Ольвара Какучая. Это они в первую очередь несли на плечах самый тяжелый груз, а именно ежедневные сюжеты о “победах и достижениях партии и правительства”. И, конечно, нельзя не вспомнить замечательных журналистов-международников: Сашу Каверзнева, Владимира Дунаева, Владимира Цветова, Толю Овсянникова. Так рано они ушли из жизни! Так мало успели рассказать в коротких строчках и между строк, силясь раздвинуть тесные рамки разрешенного цензурой.

Леонид Элин
Комментатор (1968-1991 гг.)

Это была настоящая школа ТВ. Неслучайно именно в программе “Время” начинали свой путь будущие руководители теперь уже многочисленных телеканалов России. А как радовался удачному материалу, успеху любого из нас наш Главный – Юрий Александрович Летунов. Он никогда не забывал подойти к автору и сказать:

– Старик, какая у тебя хорошая пленочка вчера прошла, молодец!

Летунов всегда брал всю ответственность на себя, и вместе с блестящим организаторским даром это, пожалуй, было главной его чертой. Он все принимал близко к сердцу и поэтому буквально сгорал на работе. А умер Юрий Александрович в 1984, на 58-м году жизни, еще раз подтвердив, что наша профессия, если это, конечно, Журналист с большой буквы, одна из самых опасных и вредных для здоровья. И сегодня, когда многих моих коллег уже нет с нами, мне хочется еще раз поклониться их светлой памяти и сказать, что если есть на телевидении что-то доброе и мудрое, то во многом это было достигнуто благодаря людям, стоявшим у истоков программы “Время”, которая выходит в эфир уже 40 лет.

У ВРЕМЕНИ В ПЛЕНУ

У ВРЕМЕНИ В ПЛЕНУ

Приезжего в Индии, конечно, поражает многое. И, среди прочего, то, как поздно начинается здесь рабочий день. Предприятия, школы, учреждения большей частью открывают свои двери только в десять-одиннадцать часов утра. И это в Индии с её жарким климатом! Не лучше ли было бы, как это делают во многих местах Африки, разбить рабочий день на две разделённые четырьмя-пятью часами половинки: утреннюю (с шести) и вечернюю (скажем, с четырёх часов дня)?

Лучше! Но большинство населения Индии составляют люди, исповедующие индуизм. А верующему-индуисту на выполнение одних только утренних обрядов, предписываемых его религией, требуется не меньше трёх часов. У индуизма на всё есть свои правила. Вот цитата из индуистского катехизиса, изданного монастырём Дхармапураадинам:

«Перед тем как сесть за стол, надо вымыть руки, ноги и лицо. (Пока ничего особенного, правда?) Если верующий собирается посетить храм, он не должен есть мясо, яйца, рыбу. Следует расстелить рогожку на земле и сесть на неё лицом к югу, востоку или западу, но ни в коем случае не к северу, выпить два-три глотка воды, поставить сосуд с водой справа от себя, обмотать безымянный палец правой руки травой дарбха, соединить руки над едой и сказать: будь для меня всегда. Потом надо окропить еду водой и принести часть всякого блюда в жертву божеству и охранителям восьми стран света. После этого взять первый кусочек средним, безымянным и большим пальцами правой руки, произнести молитву пранаясваха («Пусть будет благо жизненному дыханию») и съесть его не разжёвывая; во время еды не рекомендуется много говорить, нужно есть только правой рукой, пищу класть на листья банана. После еды необходимо выпить холодной или горячей воды, прополоскать зубы, вымыть лицо, голову и ноги. »

Среди правил есть явно полезные (об умыванье), но есть и до очевидности устаревшие и ненужные.

Но такому же мелочному регламентированию (что какой рукой и сколькими её пальцами делать) подвергается всё, что входит в жизнь человека. И уходят на это многие часы. Европейцы бьются сутками, чтобы хоть запомнить детали распорядка ежедневного утреннего купания. Конечно, теперь, в наши дни, ритуалы выполняются большинством индуистов далеко не в полном объёме. Но часы работы приспособлены к нуждам правоверных. Каждый день в Индии тратятся больше полумиллиарда часов на соблюдение обрядов, отнюдь не необходимых. Это же надо только представить себе: полмиллиарда часов, больше двадцати миллионов суток. Круглым счётом шестьдесят тысяч лет ежедневно. Больше двадцати миллионов лет каждый год! Передовая Индия борется за спасение этой бездны времени для политической работы, учёбы, общественной жизни.

Когда-нибудь и мы с вами станем предметом истории, как уже сейчас мы есть предмет этнографии.

И историк-этнограф деловито занесёт в свои предназначенные для опубликования материалы тот исторический факт, что в конце 60-х годов XX века дети стали писать авторучками, которые до этого были категорически запретны для школьников. Ещё раньше, укажет он, в XIX веке произошёл постепенный переход от письма птичьими перьями к ручке-вставке со стальным пером. В 90-е годы того же XIX века начался переход к письму авторучками (у взрослых). Наконец, в 90-е годы XX века благодаря несложному устройству, закрепляемому на голове, человек стал заносить свои мысли непосредственно на некую плёнку, с которой их можно: а) воспринять, надев непосредственно на голову читающе-пишущее устройство, б) включить на воспроизведение вслух (возможен выбор голоса по произволу автора — от его собственного до шаляпинского баса), в) превратить мысли в словесную надпись с иллюстрациями на экране.

Читайте также:  Москва 30-х годов в романе Булгакова Мастер и Маргарита: сочинение

Эту маленькую вылазку в возможное будущее я предпринял только для того, чтобы вы не чувствовали себя такими уж далёкими от шумерского мальчика. Он писал не на бумаге, а на тлине, дереве, листе дерева, и не чернилами и не ручкой, а просто заострённой палочкой. Но — писал. А писать — уже сейчас — слегка устарело. Писатели, забыв, откуда взялось самое это их название, садятся за машинки и печатают на них. В журнале «Журналист» один известный работник печати счёл нужным оправдываться в том, что так и не привык к новинке — диктофону, обходится машинкой. Пишущая машинка верно — и даже не очень медленно — приближается к школе. Дело сейчас, вероятно, в том, чтобы создать лёгкие, удобные и надёжные конструкции специально для школьников.

Но здесь для меня важен не сам этот факт. Важнее то, что он иллюстрирует текучесть нашего быта и необходимость закрепления сведений о нём.

Мы живём так, как живём, не потому, что это в данный момент лучший из всех возможных способов.

Вон ведь сколько вокруг курящих! А курящий живёт в среднем на пять лет меньше некурящего. И все эти годы остались бы у человечества, если бы. не была открыта Америка. Табак-то развезли по всему миру оттуда. Но не было бы Америки, не было бы и картошки. И помидоров бы не было.

С другой стороны, как известно, в Америке находится могущественное империалистическое государство.

Что же делать? Значит, правы были надменные аристократы и невежественные попы, мешавшие Колумбу?

Конечно, нет. Просто мир сложен. И старая-старая сказка-прибаутка на тему о том, что всё на свете «хорошо, да не очень, плохо, да не очень», приложима ко многим явлениям нашего мира. И над индусами, отдающими долгие часы на выполнение никому не нужных обрядов, смеяться не стоит. Взять у нас то же курение. Стоят за этим обычаем не тысячи лет, а только сотни, максимум два-три века. И тратят люди на курение — если подспросмотреть — многие тысячи часов. Плюс теряют здоровье.

Так что мы тоже далеко не совсем освободились от вредного прошлого. А просто от прошлого освободиться вообще невозможно.

Кроме вчера, в нашем сегодня живёт и завтра. Мы делаем его каждый день. Не только герои фантастики врываются в настоящее. Наше настоящее само устремлено вперёд.

Новое рождается в труде и отдыхе, в спорте и забаве.

Время работает, мир движется вперёд всё быстрее и быстрее. Каждый из нас несёт в себе не только прошлое, но и будущее. Развернуть судьбу всего, что нас окружает, можно не только назад, но и вперёд.

Историк за футуролог («футуро» — по-гречески «будущее») учатся друг у друга. А лучшими футурологами в высшем и самом точном смысле этого слова были Маркс, Энгельс, Ленин. Они умели предвидеть, потому что боролись за то, чтобы их предвидения сбылись.

Один из вечных (они же проклятые) вопросов, волновавших юношей и девушек всех времён:

Что будет, когда нас не будет?

И будет ли что-нибудь?

Трудно примириться с тем, что путь в далёкое будущее закрыт. Ну, оптимисты-врачи говорят о полутораста годах жизни, сверхоптимисты — о пяти и девяти сотнях лет. Владимир Маяковский, думая о будущем, писал:

вижу ясно, до деталей.

Воздух в воздух,

будто камень в камень,

недоступная для тленов и крошений,

рассиявшись, высится веками

мастерская человечьих воскрешений.

Что же, может быть, люди когда-нибудь научатся воскрешать давно умерших. Но даже это — тоже не решение «проклятого» вопроса. Рядом с вечностью 1000 лет, пусть в несколько приёмов, то же, что семьдесят. Как же быть?

Надо уметь сегодня жить будущим. Это, конечно, легко сказать. И можно только позавидовать Валерию Брюсову. Вот какие стихи написал он почти семьдесят лет назад.

Свершатся сроки: загорится век,

Чей луч блестит на быстрине столетий,

И твёрдо станет вольный человек

Пред ликом неба на своей планете.

Цари стихий, владыки естества,

Последыши и баловни природы

Начнут свершать, в веселье торжества,

Как вечный пир, ликующие годы.

Разоблачённых тайн святой родник

Их упоит в бессонной жажде знанья,

И Красоты осуществлённый лик

Насытит их предельные желанья.

И ляжем мы в веках, как перегной,

Мы все, кто ищет, верит, страстно дышит,

И этот гимн, в былом пропетый мной,

Я знаю, мир грядущий не услышит.

Мы станем сказкой, бредом, беглым сном,

Порой встающим тягостным кошмаром.

Они придут, как мы ещё идём,

За всё заплатят им, — мы гибнем даром.

Ну что ж! Пусть так! Клони меня, судьба!

Дышать грядущим — гордая услада!

И есть иль нет дорога сквозь гроба,

Я был! Я есмь! Мне вечности не надо!

Вот это умение дышать грядущим сделало позже Валерия Брюсова членом Российской коммунистической партии большевиков.

Знать прошлое, жить настоящим и дышать будущим — когда-нибудь такое будет под силу всем. Сегодня каждый из нас должен хотя бы стремиться к этому.

Почти из того же времени, что сочинения шумерского школьника, дошло до нас письмо мальчика, жившего в Древнем Египте. Обиженное, сердитое, даже злое, пожалуй, письмо. Мальчик сердился на собственного папу. Тот был капитаном корабля, плававшего по Нилу. Папа не взял сына с собой в очередной рейс.

Я вспомнил об этом письме, когда смотрел недавно кинофильм о нашем, советском мальчике. Сын без разрешения отца попал на теплоход, где тот был капитаном. Плыл теплоход не по Нилу, конечно, а по большой сибирской реке. Видно, маленький сибиряк был энергичнее своего древнеегипетского предшественника. С другой стороны, древнеегипетское судно, наверное, показалось бы крохотным рядом с нашим кораблём. Египтянину было и на судно попасть труднее, а спрятаться — ещё сложнее.

Хотя сибиряк своего и добился, но на папу всё равно обижался. И я подумал, что ещё будет писать третий мальчик обиженные письма отцу, не взявшему его с собой в рейс к Венере. Пути человека меняются. Способы преодоления расстояний — тоже. Но остаются мальчики и их папы. (Девочки и мамы — тоже.) Люди были, есть и останутся людьми.

У времени в плену

У времени в плену

Если б мог мудрый маг
Повернуть время вспять,
Я б к мечте сделал шаг,
Став счастливым опять

Повернётся Земля на оси наугад,
Как штурвал корабля, лет на двадцать назад.
В намерениях благих благородный исток,
Там несчастий людских не настал ещё срок.

Нет раздора в стране, у границ тишина,
И в мятежной Чечне не грохочет война.
В интервью журналистов нет скорбных вестей,
Нет печального списка убийств и смертей.

И трагедий, притом, не открыт ещё счёт,
И в Иркутске на дом не упал самолёт.
Вдаль плывут облака, зацветают сады
И на море пока не случилось беды.

Лёг «Нахимов» на курс, продолжая свой путь.
И прославленный «Курск» не успел затонуть.
Я ещё пред чертой роковых страшных лет,
Что пришли чередой за расколом вослед.

Всем пока невдомёк, нет и чувства вины,
Что уже недалёк страшный крах для страны.
…Только времени ход возвращают года –
От беды и невзгод не уйти никуда.

А трагедиям вновь открывается счёт.
Через боль, через кровь время властно течёт.
Вновь вздымается твердь, всё явилось на круг,
Снова властвует смерть среди горя и мук .

Где ж мне сил столько взять,
Вновь всю боль одолеть.
Не хочу время вспять,
Пусть всё будет как есть.

***
Прощай, пленительная грусть, мой мрачный гений.
С тобой навеки расстаюсь без сожалений.
Унынья томная струна, не мучь обманом,
Я весь насытился сполна твоим дурманом.

Не нужно больше долгих снов под дождик вздорный,
Сегодня слушать я готов мотив задорный.
Пусть будут в мире холода, ветра и вьюги,
Но не устанут никогда ждать счастья люди.

А счастье в том лишь вижу я, что б на мгновенье
Изведать радость бытия и озаренье.
Смотрю годам своим вослед – души работа,
А на до мной лазурный свет, синь небосвода!

Исповедь хирургу
Белый кафель цвета мела,
Вновь ладонь моя вспотела,
Подползает липкий страх,
Так, что меркнет свет в глазах.

Доктор мой глядит устало,
Хочет, чтоб мне легче стало.
Скальпель вместо палаша,
Если ранена душа.

Все телесные страданья,
За грехи нам в наказанье.
Боль души терпеть невмочь,
Только ей нельзя помочь.

Милый доктор, действуй смело,
Режь моё больное тело,
С чувством, с толком, не спеша,
Всё равно в крови душа.

Сезон дождей
Опять пришёл сезон дождей:
Судьбы печальное звено.
Пора сомнительных идей
И ветра, бьющего в окно.

Притихли голые кусты:
Сезон дождей, сезон утрат.
Сады унылы и пусты,
Ничто не оживляет взгляд.

Осенний ветер сыр и свеж,
Метёт по клумбам сор и хлам.
Пора несбывшихся надежд,
Пора оплаты по счетам.

И всё ж судьбу благодарю!
Не опуская головы,
С невольным трепетом смотрю
На вальс кружащейся листвы.

Эмансипе
Шопен – аккордов мощный всплеск –
Ей слышится, а взгляд бесцветен.
А глаз живой и чистый блеск
Под маской скуки не заметен.

Надменен призрачный король
И вновь она хозяйка бала,
Но ей не льстит и эта роль,
Она глядит на мир устало.

Теперь, имея всё сполна,
Когда вся жизнь цветная гамма,
Ей безразлично, что она –
Преуспевающая дама.

В её глазах давно угас,
Померк огонь безумства страсти.
И лишь улыбка напоказ
Любовь заменит ей отчасти.

Но блеск зеркал лишь мишура,
Лишь мишура – престиж и слава.
Успех – азартная игра,
Не проиграть бы душу, право.

Но бросить всё не хватит сил,
Ей всё же льстит толпы признанье.
Ей так присущ особый стиль,
Рабе гордыни и тщеславья.

Ода пчёлам
У пчелы неприметен век,
А, точнее сказать, недолог.
А практичный во всём человек
Заприметил способность пчёлок.

Кружат пчёлы с цветка на цветок
По зелёным лугам и долинам.
Философский глубокий исток
В трудолюбии этом пчелином.

Вновь пчела, свой нектар собрав,
Полетела в степные дали.
Аромат разноцветья трав
В каждой терпкой, душистой капле.

О, как чуден бесценный дар!
Как прекрасен итог работы!
Обращается в мёд нектар,
Восковые наполнив соты.

Многотруден пчелы полёт
В знойный день и тревоги буден.
А целебный янтарный мёд,
Как всегда, достаётся людям.

У метелей характер крут –
Ешьте мёд и долой простуда,
Вспоминая пчелиный труд,
На мгновенье поверив в чудо.

О птицах и людях
Птицы вновь потянулись на юг
И, курлыча, летят над домами.
Но милее мне стали вдруг
Стайки птах, что остались с нами.

Значит, будут у нас зимовать,
Невзирая на холод и вьюги,
И застывшие крошки клевать
Неприметные с виду пичуги.

Воробьи! Ну чего с них взять!
Но судьба их всегда хранила.
Всем невзгодам назло устоять,
Где ж таится в них эта сила?

Нам тоскливо в холодных домах,
Ранит сердце нам клич журавлиный,
Белых крыльев прощальный взмах
Над пустынной и голой равниной.

Знаю, будет им трудно в пути,
Их дорога подобна драме.
Только друга верней не найти,
Если друг остаётся с нами.

Так и Родина в горький час
Лихолетий, тревог, лишений
Вынуждает подумать нас
О принятии трудных решений.

Кто уехал, того не вернуть,
С ними я без обид расстался.
Но, друзей провожая в путь,
Пью сегодня за тех, кто остался.

***
А , может быть, прошла любовь,
Та, что грезилась когда-то.
О ней я вспоминаю вновь,
Тебя, целуя виновато.

Едва склонилась голова,
Твой взгляд ожил лишь на мгновенье,
Забыты прежние слова
В неловкой позе примиренья.

Но нет тепла, нет верных слов,
Их тонкий смысл проходит мимо.
И я пока что не готов,
Как прежде, звать тебя любимой.

***
Одиночество – море безбрежное,
И добра здесь, конечно, не жди.
Млечный Путь, как пороша снежная,
Обещает ветра и дожди.

***
Не стоит спорить о природе
Истока маленьких побед.
Стихи приходят и уходят,
И оставляют в сердце след.

Рейтинг работы:
Количество рецензий:
Количество сообщений:
Количество просмотров: 168
© 18.08.2018 Владимир Карабанов
Свидетельство о публикации: izba-2018-2341386

У времени в плену?

Нам постоянно приходится слышать (и говорить): “Я ничего не успеваю”. Вопрос времени стоит для современного человека очень остро. Можно ли научиться им управлять? И существует ли какой-то особый христианский подход к этой проблеме? Мы беседуем об этом с Глебом АРХАНГЕЛЬСКИМ.

– Как давно проблема организации времени встала перед христианским сознанием? А перед светским? Нашла ли эта тема отзвук в культуре, в искусстве? Или она интересна исключительно людям “практического склада”?
– Наверно, первое письменное свидетельство в светской культуре – письмо римского философа Сенеки своему другу Луцилию. “Все у нас, о Луцилий, чужое, одно лишь время – наша собственность. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владение природа, но и его кто хочет, тот и отнимает”. И дальше: “Дели время на хорошо потраченное, дурно потраченное и потраченное на безделье”, – первая подобная классификация времени в истории.
Из жизнеописаний многих великих людей искусства известно, как они выстраивали режим дня, устанавливали себе нормы (допустим, сколько страниц необходимо писать каждый день), использовали все возможные резервы времени. Моцарт, например – казалось бы, образец неструктурированного вдохновения, – брал на балы книгу карманного формата, чтобы просмотреть в свободные минуты, а многие свои произведения создавал на заказ, в жестко заданные сроки.
А уж церковное сознание, на мой взгляд, просто пронизано темой времени, его скоротечности, необходимости его ценить. Богослужебный устав, Типикон – система, тончайше регулирующая время – как жизни и работы, так и богослужебное. Вообще, богослужебный круг – интереснейшая интуиция времени, взаимосвязи времени и вечности. Если же говорить о современности, то необходимости ценить время уделяли внимание и святой праведный Иоанн Кронштадтский, и отец Алексий Мечев, и митрополит Антоний Сурожский, и многие другие. Так что культурное, мыслящее человечество в лице как светских, так и церковных своих представителей давно задумывалось об организации времени.

– Насколько, по-вашему, серьезна эта проблема? Действительно ли большинство людей не умеют распоряжаться своим временем, никуда не успевают? Не надуманно ли все это?
– Проблема серьезна. Хотим мы этого или не хотим, но жизнь ускоряется, плотность информационных потоков возрастает. Темпы изменений создают огромную нагрузку на любого человека, будь то предприниматель, студент, менеджер или ученый. При этом в школах и вузах людей крайне редко учат ставить цели, планировать их достижение, грамотно распределять время. В результате – стрессы, кризисы, конфликты, ощущение, что время утекает, что человек не успевает жить. Надуманной проблема может представляться только человеку, который никогда не пытался взглянуть на свое время пристально и критично, осознать, насколько неэффективно оно зачастую тратится.

– Те, кто никуда не успевают, все забывают, и те, кто “убивает время” – это одни и те же люди?
– Это не одно и то же. “Убивающих время”, на мой взгляд, в наши дни все меньше. Чаще встречается ситуация, когда человеку есть чем время заполнить, но ему не удается справиться с множеством дел. “Убивают время” – с помощью телевизора, игровых автоматов, пустого общения – люди не самоопределившиеся, не имеющие жизненных целей, живущие биологической жизнью “амебы”, ни к чему в этой жизни не стремящиеся.

– Когда Вы сами поняли, что надо овладевать временем?
И повлиял ли на это тот факт, что Вы – воцерковленный православный человек?
– У меня всегда были достаточно обширные интересы, поэтому еще в школе появились первые инструменты планирования времени – блокнотик с записанными задачами и обязательно какая-нибудь книга для заполнения времени, проводимого в транспорте или в ожидании (например, в очередях).
Сознательное планирование времени началось после того как я прочел книгу Даниила Гранина “Эта странная жизнь”, впервые вышедшую в нашей стране в 70-е годы. Это – история человека, посвятившего всю свою жизнь достижению одной большой цели. В 1919 году молодой ученый Александр Любищев поставил себе Цель Жизни: разработать периодическую систему биологических объектов. То есть сделать в биологии то, что Менделеев сделал в химии. Подсчитав количество необходимого времени, Любищев понял, что на изучение всех необходимых дисциплин, постановку опытов, проведение исследований – потребуется более 120 лет. Перед ним встал выбор: отказаться от цели, “наступить на горло собственной песне” – или уплотнить время жизни, научиться успевать больше.
Любищев решил найти общий язык со временем. Более пятидесяти лет он вел хронометраж, планировал свою работу, сам для себя писал отчеты по использованию времени, которые иногда рассылал друзьям. Говорят, что в 76 лет он успевал гораздо больше, чем его молодые коллеги. Но Любищев не стал “машиной для экономии времени”. Просто планирование помогало ему находить время не только на работу, но и на отдых, семью, художественную литературу.
Пример этого человека вдохновил меня более внимательно отнестись к своему времени и разработать для себя технологии его оптимизации. Впоследствии я понял, что эта тема интересна мне не только как рабочий инструмент, но и как бизнес-идея. А потом – и как дело жизни, некая жизненная миссия.
Книгу о Любищеве я прочел уже после воцерковления, так что христианское отношение к жизни стало дополнительным стимулом задуматься о времени. И технологии тайм-менеджмента стали для меня, в какой-то мере, формой реализации известного принципа: “Внимай себе и помни о смерти, тогда не согрешишь”. Ведь тайм-менеджмент – это и “внимание к себе”, достаточно жесткое отслеживание собственных действий, и “память смертная”, осознание невосполнимости временного ресурса.

Читайте также:  Черты революционной эпохи в повести М. Булгакова Собачье сердце: сочинение

Что немцу здорово, то русскому смерть?

– Вы занимаетесь тем, что учите людей управлять своим временем. Зачем Вы это делаете? Это просто Ваш бизнес, или Вы ощущаете в этом какое-то служение, какую-то миссию?
– Сначала мне просто было интересно этим заниматься. Потом я заметил интересный механизм “мировоззренческого” действия тайм-менеджмента. Человек обычно начинает с вопросов эффективности, техники: хочу больше успевать, испытывать меньше стрессов, не опаздывать, и тому подобное. Спустя какое-то время он обязательно приходит к вопросу выбора целей, выбора направления – без цели нет смысла планировать или вести хронометраж. Далее обязательно возникает тема ценностей – ради чего я ставлю те или иные цели? Таким образом, человек вырастает до вопросов о смысле жизни.
Когда я осознал этот механизм действия тайм-менеджмента, понял, что он помогает людям не только больше успевать, но и более осмысленно, внимательно относиться к своей жизни, – то я осознал это дело как некую миссию. Возможность помочь людям более вдумчиво использовать драгоценный дар – время своей жизни.

– А как Вы сами научились всему этому? Осваивали какие-то методики или изобретали велосипеды?
– Была достаточно обширная литература – советские разработки по научной организации труда, в том числе по технике личной работы руководителя, например, книга Гавриила Попова, впервые вышедшая в 70-е годы и выдержавшая множество переизданий. Изучали, естественно, и западные источники. Например, у нас еще в 80-е годы были известны классические книги Лотара Зайверта “Ваше время в ваших руках” и Стивена Кови “Семь привычек высокоэффективных людей”. Знакомились и с непереведенной литературой, ведь во всех цивилизованных странах консультирование в области тайм-менеджмента достаточно хорошо развито.
Но многое приходилось разрабатывать самостоятельно. Так что сейчас наша школа тайм-менеджмента оперирует и нашими собственными разработками, и классическими технологиями.

– Многих людей отпугивает сама мысль о том, что нужно планировать каждый свой день и час. Им кажется, что это не соответствует российскому менталитету, и они вспоминают поговорку: “что немцу здорово, то русскому смерть”.
– А соответствует ли русскому менталитету стремление бывать в бассейне, спортзале, поддерживать здоровье и хорошую физическую форму? Или внимательно относиться к режиму питания, сна? Управление временем – из той же категории. У русского человека нет никаких причин отказываться от приобретения навыков планирования своего времени. И многие достижения нашего народа – тому подтверждение. Кстати, в жизнеописаниях великих русских людей самых разных профессий (Гоголя, Чайковского, маршала Василевского, и многих других) можно найти массу примеров высокой организованности, планомерной и четкой работы. Поэтому, думаю, стоит избегать пустого самоуничижения и самозомбирования на эту тему.
Конечно, есть различные типы, характеры людей, кому-то подойдут более жесткие технологии планирования времени, кому-то – более гибкие. “Планировать каждый день и час”, “расписать все по минутам” – это не планирование, а стереотипы тех людей, которые с современными технологиями планирования не знакомы.
Например, у нас был клиент, владелец банка, постоянно просивший секретарей “расписать день по минутам, распланировать более детально”. Но встречи постоянно срывались, он всюду опаздывал, к концу дня был совершенно измотан. Применили простой прием – “зеленые зоны”: два часа распланированы, потом час свободный, и так далее. Это создало необходимый резерв реагирования на обстоятельства. Если встреча затягивалась или появлялись непредвиденные дела, удар принимала на себя “зеленая зона”, и основные запланированные встречи не сдвигались. Рабочий день стал гораздо более комфортным и предсказуемым.

– Но не ограничивает ли тайм-менеджмент человеческую свободу? Не загоняет ли себя такой человек в некие рамки, не начинает ли жить уже не для себя, а для “плана”? Да и можно ли вообще распланировать свои дела на длительный срок? Ведь жизнь непредсказуемо меняется, подкидывает всякие сюрпризы.
– Как и любая развивающая человека методика, планирование времени и ограничивает свободу, и в то же время ее увеличивает. Как говорили отцы-аскеты, пока свобода воды двигаться по горизонтали не ограничена плотиной, у воды не появится новой свободы – двигаться вверх.
Так, ограничив свою свободу в питании, мы становимся более здоровыми, бодрыми, активными, и значит, более свободными. Ограничив свободу своего тела тренажерным залом, определенным режимом тренировок, мы получаем новую свободу, которую дает стройность и подтянутость. Ограничив свою свободу планом дня и другими инструментами тайм-менеджмента, мы обретаем свободу всегда находить время на главные дела и достигать более высоких целей.
А насчет “жизни не для себя, а для плана”, тут важно понимать, что планирование – не самоцель, а инструмент. Хороший план должен быть, во-первых, гибким, а во-вторых, пересматриваемым в зависимости от обстоятельств.
Я Вам напомню в высшей степени организованного человека – святого праведного Иоанна Кронштадтского. Плотности его рабочего дня подивится любой современный руководитель: сон 4-5 часов в сутки, ежедневное служение Литургии, огромное количество встреч, событий, преподавание в гимназии, основание нескольких монастырей, организация Дома Трудолюбия, дневники, письма. Ограничивал ли столь жесткий режим его свободу? Скорее, наоборот – только благодаря жесткому режиму, высочайшей самодисциплине и организованности он получил свободу успеть так много. Естественно, не организованность и не жесткий режим дня сделали его святым, но, несомненно, без них он достиг бы меньшего, помог бы меньшему количеству людей, написал бы меньше духовных сочинений.

– А что вообще значит “правильно распланировать свое время”?
– Самый простой план – список задач (обязательно письменный, никаких “в голове”!), с обозначенными приоритетами. Записывать планируемые дела и выполнять сначала главные, а затем уже более простые и приятные – это уже серьезный шаг. Следующий уровень – ежедневник, где на каждый день обозначаются точно запланированные встречи и мероприятия, а также так называемые “гибкие” задачи, которые необходимо выполнить в этот день, но не важно, в какое именно время. Если же этот уровень пройден и уже не удовлетворяет возросшему количеству задач, необходимо использовать более сложные электронные средства планирования.

Это не оправдание лени

– В Библии мы можем найти и призыв не строить долговременных планов, и призыв дорожить временем. Нет ли здесь противоречия, и в чем смысл управления временем для христианина?
– Начнем с того, что управление временем – это не только планирование, это еще и учет времени, расстановка приоритетов, создание обзора задач и многое другое. На плане, конечно, не нужно зацикливаться, нужно понимать всегдашнюю ограниченность, недостаточность наших представлений о будущем. Вспомним притчу о талантах – каждому из нас дано разное количество сил, способностей, возможностей. В том числе – разное количество определенности и предсказуемости. Но от нас требуется вдумчивое отношение к полученному, умение распределить свои усилия, определить результат и достигнуть его. Так что давайте не путать точное осознание ограниченности наших сил и возможностей – и нашу лень, недисциплинированность, нежелание применить к этим возможностям планирование и расчет.
Противоречие упомянутых Вами библейских мест – кажущееся.
“Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы” (Мф. 6:34), на мой взгляд, подразумевает: “не прилепляйся сердцем” к своим мечтам о будущем, страхам перед будущим или планам на будущее. Жизнь сосредоточена в сегодняшнем дне, именно сегодня мы совершаем поступки, думаем, чувствуем, переживаем близость с Богом или отдаление от Него.
В притче о талантах речь идет о том, что человек, получая от Господа некое жизненное задание, должен максимально разумно воспользоваться имеющимся у него ресурсом – временем (“дорожа временем, потому что дни лукавы” – Еф. 5:16). В чем может быть самонадеянность? Не вообще в планировании времени, а только в том планировании, которое не учитывает Бога, которое исходит из самодостаточности человека. Вспомним притчу о богаче, который решил сломать свои старые амбары и построить новый, огромный (Лк. 12:16-21). Но вера в Промысел Божий не должна быть оправданием собственной пассивности.

– А у Вас лично были какие-нибудь духовные проблемы, связанные с тайм-менеджментом?
– В начале многие люди – и я не исключение – замечают эффект некоторого “крохоборства” в отношении времени, появление определенной скупости, которая так же неполезна, как скупость в отношении денег. Но это быстро проходит, и начинаешь понимать, что отдавать время не менее важно, чем экономить. Собственно говоря, христианское отношение к времени можно сравнить с христианским отношением к деньгам: распоряжаться разумно – но не скупо; не бояться тратить на благие дела – но не разбазаривать; благодарить за те таланты, которые дает Господь – и делать все от нас зависящее, чтобы распорядиться ими разумно. Только при этом надо помнить, что время в еще большей степени, чем деньги, принадлежит не нам, а Богу. Господь дает его нам, Господь может и отнять, как в притче о безумном богаче.

– Но связана ли организация своего личного времени непосредственно с духовной жизнью? Или ее влияние опосредованно? К примеру, через успехи в профессиональной деятельности?
– Влияние есть. Начинаешь более остро осознавать скоротечность времени, ценить каждый момент быстро пролетающей жизни. Наполнять его либо каким-то делом – либо наоборот, молчанием, созерцанием, сосредоточенностью.
Недавно я познакомился с дневниками известного богослова протопресвитера Александра Шмемана. Проблема времени в них – одна из центральных. Мне как человеку, активно интересующемуся богослужением и литургикой, было больно просмотреть одну из записей, где отец Александр перечисляет книги, которые хотел бы написать, но не успел. Даже главный труд его жизни – “Евхаристия: таинство Царства” – был закончен лишь в последние месяцы жизни, во время болезни. Рискну предположить в этом определенный промысел.
При этом через весь дневник сквозной нитью проходит сетование на связанные с управлением духовной академией мелкие текущие проблемы, не дающие сосредоточиться и выкроить время на написание книг. Разрывают на части встречи, телефонные звонки, советы попечителей, налоги, строительства, конференции. дела, которые, по признанию самого отца Александра, были для него совершенно не главными, отнимающими время у преподавания и написания книг. Как консультант по управлению и руководитель компании, я вижу, что несколько простых технологий позволили бы сжать время, которое отнимала эта “текучка” – грамотное делегирование, эффективная работа с секретарем, оптимизация переписки и тому подобное. Сумей отец Александр, не отказываясь от управленческой работы, более эффективно ее организовать – и, возможно, кроме “Евхаристии”, мы увидели бы и другие прекрасные литургические труды, которые так и остались ненаписанными.

У времени в плену

Московский академический театр сатиры

В 1970 году надо было отмечать 100-летие Ленина. Главный режиссер Театра Сатиры В. Плучек, ученик В. Мейерхольда (и, к слову, старший двоюродный брат П. Брука), решает ставить «У времени в плену» А. Штейна. Штейн написал пьесу, опираясь на произведения революционного драматурга В. Вишневского — пьесы «Первая конная», «Оптимистическая трагедия» и «Мы из Кронштадта» — и ввел в действие самого Вишневского, роль которого Плучек отдал А. Миронову. Эта постановка останется одной из знаковых в режиссерском багаже Плучека, а Миронов получит за свою роль диплом и премию второй степени на фестивале «Московская театральная весна — 70».

Штейн описал, как за три месяца (вместо обычных при написании полутора-двух лет) сделал этот текст «о художнике и революции, о художнике, который в плену у времени, о поколении, о . друзьях, живущих и умерших». «Спрашивали меня, — писал он — почему «так много» гражданской войны по сравнению с блокадой и другими этапами жизни героя? Потому что выбор героя во многом определил доминанту фантазии. А муза Вишневского — это муза гражданской войны. То, с чем он пришел в литературу».

В книге-диалоге «Андрей Миронов: неоконченный разговор» А. Вислова вспоминала, как нелегко создавался спектакль — и как постепенно, не без сложностей нащупывал нерв своей роли Миронов. «Пьеса, определенная автором как «фантазии на темы В. Вишневского», нелегка для воплощения. В ней отсутствуют элементы драматического конфликта, да и сюжета как такового. Сцены из «Оптимистической трагедии», в нее включенные, его не заменяют», — пишет она. Но в спектакле «звучала горечь утраты идеалов, боль потери нравственных критериев, обещанных революцией. Отсюда возникал и основной его конфликт — конфликт веры и безверия, идеала и отсутствия его. Миронов при всех внутренних сомнениях искренне вкладывал душу в эту роль, поэтому она ему и удалась.

Проникновенная и одновременно романтическая, «невещательная» интонация актера служила камертоном, по которому настраивалось звучание спектакля в целом. Плучек насытил его музыкой, подобранной им с безусловным режиссерским чутьем: от открывавшей спектакль камерной песни Б. Окуджавы «Надежды маленький оркестрик» до знаменитого марша С. Покрасса «Красная Армия всех сильней», от тихих и мелодичных лирических матросских песен до сочных анархистских куплетов. А лаконичное художественное оформление Валерия Левенталя, решенное в серо-стальных тонах холодных вод Балтики, естественно дополняло этот настрой, находило свое продолжение в строгом, пластически выверенном, почти скульптурном построении мизансцен, неразрывно сливалось с четкими ритмами, открытым, ясным дыханием всей постановки».

Миронов в образе Вишневского непривычен (известно, что часто и сам он ощущал себя в роли неловко). Непривычен, когда горячится о правде «простой, грубой», которую «надо говорить с обнаженным сердцем». Когда спрашивает — себя? зал? — неужели судьба — вечная война и о войне? Отвечая: главное — жизнь. Горячность свою герой оправдывает словами о том, что «у каждого времени свои идолы» — и о том, что он был искренен. А рядом — Всеволод маленький (А. Воеводин), рассказывающий, как, будучи еще младше, очаровывался кирасами, муаровыми лентами. Очарованный, жаждущий войны, он стоит перед прожившим жизнь Всеволодом-Мироновым — и вдруг мысль, как молния — вдруг ему захочется вернуться с этой войны?

В рецензии на спектакль И. Вишневская отмечала новые грани Миронова-актера, увидев в нем «мужественный гражданский темперамент, если можно так сказать, социальную эмоциональность». Но важно и другое. Характеризуя героя Миронова-Вишневского, А. Вислова писала о дистанции по отношению к прототипу, благодаря которой обобщенный образ поднимался на новую высоту. «Эпиграфом ко всей постановке — писала она, — послужили слова Б. Пастернака:

«Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну, — Ты — вечности заложник, у времени в плену!».

Империя, советская власть, белые и красные, война в Испании и Э. Хемингуэй, Гражданская, Великая Отечественная война. Тиски времени, становящиеся безвременьем. Сперва звучит окуджавовское — про «надежды маленький оркестрик», в конце — минута тишины. Плучек сделал спектакль монументальным полотном, панорамой, сложенной из чересполосицы картин-воспоминаний, которые приносит и уносит круг сцены. Комиссар Лариса (Т. Васильева), то дающая отпор грубости, матросне, то пишущая письмо А. Ахматовой; мать, не дождавшаяся сына с войны. Собирательные образы женщин в войну — отдельная линия размышлений. Здесь проносятся — по тому самому сценическому кругу — судьбы людей, но тут есть еще и символ общечеловеческой судьбы ли, жизни ли — в олицетворении трех возрастов. Всеволода маленького, на него, на себя смотрит он, Всеволод Вишневский, зрелый — и старого солдата Е. Сысоева (интонация фронтовика А. Папанова, его привычный негромкий голос, здесь звучит особенно пронзительно). Три возраста жизни, прошедшей в борьбе — в плену времени.

Оценка статьи:
1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд (пока оценок нет)
Загрузка…
Сохранить себе в:

Ссылка на основную публикацию

Запись опубликована в рубрике Без рубрики. Добавьте в закладки постоянную ссылку.