Литературный критик - Без рубрики - Ахмадулина: сочинение

30.03.2020

Сочинение по произведению на тему: Художественное своеобразие творчества Беллы Ахмадулиной

Замечательная поэтесса Белла Ахмадулина вошла в русскую литературу на рубеже 1950–1960-х гг., когда возник беспримерный массовый интерес к поэзии, причем не столько к печатному, сколько к озвученному поэтическому слову. Во многом этот «поэтический бум» был связан с творчеством нового поколения поэтов – так называемых «шестидесятников». Одним из наиболее ярких представителей этого поколения стала Белла Ахмадулина, сыгравшая наряду с А. Вознесенским, Е. Евтушенко, Р. Рождественским, Б. Окуджавой огромную роль в возрождении общественного самосознания в стране в период «оттепели».

Начало литературного пути Беллы Ахмадулиной пришлось на время, когда были живы и активно работали Б. Пастернак, А. Ахматова и В. Набоков – корифеи русской литературы XX в. В эти же годы внимание общества было приковано к трагической судьбе и творческому наследию О. Мандельштама и Цветаевой. Именно Ахмадулиной выпала нелегкая миссия подхватить поэтическую эстафету из рук великих предшественников, восстановить, казалось бы, навечно распавшуюся связь времен, не дать прерваться цепочке славных традиций отечественной словесности. И если сейчас можно смело говорить о существовании самого понятия «изящная словесность», то это во многом является заслугой Б. Ахмадулиной перед русской литературой.

Поэтесса с редким постоянством пишет об окружающей ее повседневности, но эта повседневность не будничная, а облагороженная прикосновением ее пера, приподнятая над суетой, проникнутая высокой духовностью и, благодаря постоянным историческим экскурсам и реминисценциям из классики, приобретающая особое измерение. Из неприметных моментов жизни, оттенков настроения, обрывков мыслей и наблюдений поэтесса строит свой мир – мир нежности, доброты и доверия к людям.

Тенденция к осмыслению судьбы общества, судьбы личности, отечественной культуры, соотносимых с гуманистическими идеалами христианства, нашла выражение в новых произведениях Б. Ахмадулиной. Она стремится «поднять планку» поэтической культуры, соединить в своем творчестве традиции допушкинской, классической литературы и модернизма, приблизить современника к его собственным языковым особенностям, побудить мыслить, дорожа тай ной каждогFо слова. Стих поэтессы нередко напоминает одну огромную метафору, смысл которой «затемнен», ибо включает в себя множество других смыслов, оттенков, образов, сцепленных между собой прихотливо, подчиняясь чувству, которое движет автором, следуя мучительным попыткам постичь и выразить сущность явлений адекватно, не упрощая и не искажая.

Б. Ахмадулина отказывается от сюжета: тема и идея не столько «задаются», сколько «отыскиваются» в результате развертывания поэтической эмоции.

Главное для поэтессы присвоение – присвоение всего, что дорого, перед чем она преклоняется, что волнует, мучит, возвышает. Присвоение – значит любовь, восхищение, сопереживание, сострадание, столь полные и безоглядные, что без них Б. Ахмадулина не мыслит самое себя. Присвоенное – значит пропущенное через душу, глубоко потрясшее, облитое слезами, навсегда ставшее неотъемлемой частью внутреннего мира.

Открывая для себя кого-либо, Б. Ахмадулина как бы проживает его судьбу, входит в его художественный мир так глубоко, что неизбежно преобразует собственное творчество.

Повествуя о современности, Б Ахмадулина выступает как радетель «сирых» и убогих, слабых и беззащитных, как хранитель нравственно-религиозных устоев русского народа. С горечью пишет она об исковерканной жизни многих поколений, о грустном, запущенном виде родной земли. Картина оскудения и развала, ироническая и печальная, воссоздана в стихотворении «Так дружно весна начиналась: все други». Свои надежды на спасение России поэтесса связывает с утверждением религиозно-нравственного начала в душах людей с духовным возрождением общества.

Как бы мы ни относились к религиозно окрашенным произведениям Б. Ахмадулиной, нельзя не ощутить устремленности к высшему, вечному.

Сочинение: Белла Ахмадулина жизнь и творчество

Белла Ахмадулина

Жизнь и творчество

Белла Ахатовна Ахмадулина родилась 10 апреля 1937 года в Москве. В числе предков с материнской стороны-итальянцы, осевшие в России, и среди них- революционер Стопани.Школьницей работала внештатным корреспондентом газеты «Метростроевец».Стихи писала с детства, занималась в литобъединении при ЗИЛе у поэта Е. Винокурова. По окончании школы поступила в Литературный институт имени Максима Горького. Во время учебы в Литинституте Ахмадулина публиковала стихи в литературных журналах и в рукописном журнале «Синтаксис».

• В 1959 году Ахмадулина была исключена из института за отказ участвовать в травле Бориса Пастернака, но затем восстановлена. В 1960 году окончила институт с отличной оценкой дипломной работы. В 1962 году стараниями поэта Павла Антокольского была издана первая книга Ахмадулиной «Струна». Поэтический сборник «Озноб», в котором были собраны все стихи, написанные в течение 13 лет, вышел в эмигрантском издательстве «Посев» (1969, ФРГ). Несмотря на это «крамольное» событие, книги Ахмадулиной, хотя и подвергались строгой цензуре, продолжали издаваться в СССР: «Уроки музыки» (1969), «Стихи» (1975), «Свеча», «Метель».

• К этому времени она по праву считалась одним из наиболее ярких поэтов, начинавших свой творческий путь во время «оттепели». Героями стихов Ахмадулиной становились русские поэты — от Пушкина и Цветаевой до друзей и современников А.Вознесенского и Б.Окуджавы, а также простые люди — «кривая Нинка», «электрик Василий». Ахмадулина много переводила грузинских поэтов Н.Бараташвили, Г.Табидзе, С.Чиковани. Она — автор многочисленных эссе о В.Набокове, А.Ахматовой, М.Цветаевой, Вен.Ерофееве, А.Твардовском, П.Антокольском, В.Высоцком и других крупных творческих личностях, которые, по ее словам, «украсили и оправдали своим участием разное время общего времени, незаметно ставшего эпохой».

• В 1977 году она была избрана почетным членом Американской академии искусства и литературы. В 1988 году вышла книга «Избранное», за ней последовали новые поэтические сборники. Сюрреалистический рассказ Ахмадулиной «Много собак и собака» вошел в неофициальный альманах «Метрополь» (1979).

• Влечет меня старинный слог. Есть обаянье в древней речи. Она бывает наших слов и современнее и резче. Вскричать: «Полцарства за коня!» — какая вспыльчивость и щедрость! Но снизойдет и на меня последнего задора тщетность. Когда-нибудь очнусь во мгле, навеки проиграв сраженье, и вот придет на память мне безумца древнего решенье. О, что полцарства для меня! Дитя, наученное веком, возьму коня, отдам коня за полмгновенья с человеком, любимым мною. Бог с тобой, о конь мой, конь мой, конь ретивый. Я безвозмездно повод твой ослаблю — и табун родимый нагонишь ты, нагонишь там, в степи пустой и порыжелой. А мне наскучил тарарам этих побед и поражений. Мне жаль коня! Мне жаль любви! И на манер средневековый ложится под ноги мои лишь след, оставленный подковой. 1958

• Хочу я быть невестой, красивой, завитой, под белою навесной застенчивой фатой. Чтоб вздрагивали руки в колечках ледяных, чтобы сходились рюмки во здравье молодых. Чтоб каждый мне поддакивал, пророчил сыновей, чтобы друзья с подарками стеснялись у дверей. Сорочки в целлофане, тарелки, кружева… Чтоб в щёку целовали, пока я не жена. Платье мое белое заплакано вином, счастливая и бедная сижу я за столом. Страшно и заманчиво то, что впереди. Плачет моя мамочка,- мама, погоди.… Наряд мой боярский скинут на кровать. Мне хорошо бояться тебя поцеловать. Громко стулья ставятся рядом, за стеной… Что-то дальше станется с тобою и со мной. 1955

• Поэзия для Ахмадулиной — самооткровение, встреча внутреннего мира поэта с миром новых (магнитофон, самолет, светофор) и традиционных (свеча, дом друга) предметов. Для ее поэзии все — даже любая мелочь — может служить импульсом, окрылить смелую фантазию, рождающую дерзкие образы, фантастические, вневременные события; все может стать одухотворенным, символичным, как любое явление природы («Сказка о дожде», 1964). Ахмадулина расширяет свою лексику и синтаксис, обращается к архаическим элементам речи, которые она переплетает с современным разговорным языком. Отчужденное употребление отдельных слов возвращает им в контексте первоначальный смысл. Не статика, а динамика определяет ритм стихов Ахмадулиной. Поначалу доля необычного в стихах Ахмадулиной была очень велика по сравнению с большинством русских стихов того времени, но затем ее поэзия стала проще, эпичнее.[1]

• 1964 — Живёт такой парень

• 1970 — Спорт, спорт, спорт

• Награды и премии

• Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (11 августа 2007 ) — за выдающийся вклад в развитие отечественной литературы и многолетнюю творческую деятельность [2]

• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (7 апреля 1997 ) — за заслуги перед государством и выдающийся вклад в развитие отечественной литературы [3]

• Орден Дружбы народов (1984 )

• Лауреат Государственной премии СССР (1989 )

• Лауреат Государственной премии России (2004 )

• Лауреат премии фонда «Знамя» (1993 )

• Лауреат «Носсиде» (Италия, 1994 )

• Лауреат премии «Триумф » (1994 )

• Лауреат Пушкинской премии фонда А. Тепфера (1994 )

• Лауреат премии Президента Российской Федерации в области литературы и искусства (1998 )

• Лауреат «Брианца» (Италия, 1998 )

• Лауреат журнала «Дружба народов» (2000 )

• Лауреат премии имени Булата Окуджавы (2003 )

Белла Ахмадулина: анализ творчества, стихи. Часть 1 (Литература XX века)

Тенденция к осмыслению судьбы общества, судьбы личности, судьбы отечественной культуры, соотносимых с гуманистическими идеалами христианства, нашла выражение в новых произведениях Б. Ахмадулиной. Их стиль характеризует дальнейшая архаизация словаря и синтаксиса и одновременно заметное усложнение образной системы – как реакция на девальвацию поэтического слова, крайнюю политизированность искусства.

Присваиваются человек, животное, природа, язык, произведение искусства, музыка, полюбившиеся места, религиозные праздники и обряды, небо над головой … Стихи Б.

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ

Читайте также: Гончаров: сочинение

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Ахмадулиной – способ рассказать об этом присвоении, как можно точнее передать всю гамму порождённых присваиванием мыслей, переживаний, ассоциаций. Отсюда – свободно-прихотливое течение и переключение мысли, внимание к детали и оттенкам чувств, как бы охватывающим предмет с разных сторон, усложнённая метафоричность как средство избежать однозначности, приблизительности, примитивизма.

Особенно заметна эта близость в посвящённых художнику стихотворениях «Памяти О. Мандельштама» (1987), «Ларец и ключ» (1988).

В первом из них О. Мандельштам предстаёт не только как поэт, «в ком Русь и музыка очнулись», но – наряду с А. Блоком – как один из символов века. Судьба А. Блока в новую эпоху ассоциируется у Б. Ахмадулиной с «предсмертьем» культуры и гуманизма, судьба О. Мандельштама изображается как смертельный поединок поэта с «пирующим» тоталитаризмом, питающимся трупами людей, мыслей, стихов. Поэтесса подчёркивает «грозную хрупкость» своего героя, обострённо чувствующего враждебную человеку природу государства-зверя, живущего с кляпом во рту, с заломленными за спину руками и всё-таки продолжающего сопротивление антигуманизму:

Знал и сказал, что будет знак

И век падёт ему на плечи.

Что может он? Он нищ и наг

Пред чудом им свершённой речи.

(Ахмадулина Б. «Памяти О. Мандельштама»)

Незначительно видоизменённая цитата отсылает нас к стихотворению О. Мандельштама «За гремучую доблесть грядущих веков…» с его леденящими душу строками:

Мне на плечи кидается век-волкодав,

Но не волк я по крови своей.

(Мандельштам О. «Избранное»)

Безраздельному всевластию тирании Б. Ахмадулина противопоставляет мощь человеческого духа, непобедимую силу поэтического слова, поставивших О. Мандельштама вряд великих сынов своего отечества. С чудом сравнивает поэтесса и саму возможность творить под угрозой неминуемой расправы, не поступаясь ничем, и новаторскую сущность поэзии О. Мандельштама, открывшей новые горизонты постижения мира и человека. Стихотворение пронизывает острое чувство боли, сострадания к мученичеству того, кого Б. Ахмадулина считает гением. Ею владеет потребность защитить поэта от посмертных попыток принизить его образ. Упоминание о склонности к гурманству, подмеченной одной из мемуаристок в О. Мандельштаме, поэтесса воспринимает как кощунство, памятуя, что художник нередко не имел куска хлеба и умер в лагере от истощения. Более того, мандельштамовская «любовь к пирожным», «выжившая в аду», по её представлениям, ещё более оттеняет огромность жертвы, которую принёс поэт во имя творчества, будучи абсолютно неприспособленным к жизни, её тяготам и всё-таки оставшимся верным себе. Б. Ахмадулина великолепно передала сжимающее сердце каждого, знакомого с судьбой О. Мандельштама, чувство невольной вины, сострадания, безотчётный импульс: спасти, помочь, обогреть, сохранить, защитить, – не считающийся с тем, что это уже невозможно. Как старшая – младшего, как мать – ребёнка, несёт его образ поэтесса в своей душе, где, наконец, художник получает то, чего был лишён в жизни:

В моём кошмаре, в том раю,

Где жив он, где его я прячу,

Он сыт! А я его кормлю

Огромной сладостью! И плачу!

Восприятие жизни строится у Б. Ахмадулиной на оппозиции «ад» – «рай». При мысли о О. Мандельштаме эти крайности сходятся в её сознании воедино. Вечная мука о погибшем художнике неотделима от блаженства впитывать его стихи, учиться у него жить, служить литературе, своему отечеству, человечеству.

В стихотворении «Ларец и ключ» О. Мандельштам предстаёт как олицетворение истинного поэта, творчество которого неисчерпаемо по богатству и глубине идей, образов, больших и малых поэтических открытий, а потому всегда остаётся в каком-то смысле тайной. Эта тайна художника может быть уподоблена ларцу, ключ от которого потерян. Несомненной утратой считает, например, литературоведение исчезновение рукописи поклонника О. Мандельштама – С. Рудакова, записывавшего за ним в воронежской ссылке каждое слово. Возможно, записи приблизили бы нас к более верному и глубокому пониманию тех или иных произведений поэта, особенностей его творчества. Но «разгадки» О. Мандельштама, убеждена Б. Ахмадулина, всё равно не произошло бы. Ибо путь к овладению тайной художника – не через комментарии к его творчеству, сколь полезными они ни были бы, а в способности самому стать «ключом» к поэтическому «ларцу», тем более – парадокс! – что он открыт. Таким «ключом» – ясновидящий – ощущает себя Б. Ахмадулина, для которой О. Мандельштам – часть собственной жизни, неутухающее страданье и одновременно непреходящая радость. Его присутствие рядом столь ощутимо, что кажется: ещё одно усилие – и тень поэта материализуется, тайна тайн», что «прозрачно заперта» в нём, «как суть в устройстве сот», будет разгадана. Ничего нового, неведомого ранее не дают поэтессе рассказы о писателе: всё это ей уже известно «от него самого».

Б. Ахмадулина пишет об О. Мандельштаме высоким слогом, использует парафраз, речевую архаику, создавая его возвышенный, идеальный образ:

Строй горла ярко наг и выдан пульсом пенья

И высоко над ним – лба над-седьмая пядь.

(Ахмадулина Б. ,,Ларец и ключ,, \ Огонёк. 1988)

Исключительность поэта подчёркивает метафора «лба над-седьмая пядь», акцентирующая выделенность среди других, ум, одарённость сверх меры. Метонимия: «Где хруст и лязг возьмут уменья и терпенья, \ чтоб дланью не схватить и не защёлкнуть пасть?» – воспринимается как скрытая цитата из стихотворения «За гремучую доблесть грядущих веков…», созвучная строками: «Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы, \ Ни кровавых костей в колесе». Контраст высокого и низкого, прекрасного и безобразного, творческого и разрушительного отражает не только конфликт человека-гуманиста и деспотической власти, но и антагонизм между поэтом и «чернью», восторжествовавшей смердяковщиной. Б. Ахмадулина делает вывод обобщающего характера, придавая ему афористическое звучание: «Сапог – всегда сосед священного сосуда».

Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем

Чтобы вывести это сочинение введите команду /id66610

Сочинения

Романтизм в поэтике Беллы Ахмадулиной

В критических статьях о Белле Ахмадулиной (род. 1937) своего рода «общим местом» стала мысль о том, что близость Ахмадулиной к кругу «эстрадных поэтов» в 1960-е годы объясняется не столько эстетическим, сколько биографическими (она была замужем за Евтушенко) и историческими обстоятельствами: у публицистов-«эстрадников» и у камерного лирика Ахмадулиной был общий враг — рептильная, официозная, безличная эстетика соцреализма. Однако по прошествии лет видно, что Ахмадулина не случайно стала одним из голосов поколения «шестидесятников». Ее эстетика по своей природе была романтической — и в этом смысле она действительно ближе к Евтушенко и Вознесенскому, чем к Тарковскому, Самойлову, Липкину, Кушнеру или Чухонцеву. Вместе с тем, последовательно выстраивая свой лирический мир в диалоге с мирами культурных традиций, Ахмадулина создала романтический вариант неоакмеизма. В этом же направлении двигались и такие поэты, как Юнна Мориц, Инна Лиснянская, Юрий Левитанский. Так что опыт Ахмадулиной при всей его индивидуальности одновременно обладает и типологической значимостью.

Мы уже отмечали характерный для неоакмеистов старшего поколения мотив нераздельности природы и культуры. Он нередко встречается и у Ахмадулиной, но показательно изменение «огласовки»:

Я вышла в сад, но глушь и роскошь
живут не здесь, а в слове: «сад».
Оно красою роз возросших
питает слух, и нюх, и взгляд.

(«Сад», 198011) «&;
У Ахмадулиной всегда и обязательно «в начале было слово», именно слово наполняет природу красотой и смыслом. В цитируемом стихотворении Ахмадулина воскрешает романтические, по преимуществу, ассоциации, окружающие образ «сада»: «Вместились в твой объем свободный / усадьба и судьба семьи, / которой нет, и той садовой / потерто-белый цвет скамьи. / Ты плодороднее, чем почва, / ты кормишь корни чуждых крон, / ты — дуб, дупло, Дубровский, почта / сердец и слов: любовь и кровь». При этом поэт четко сознает расхождение между насыщенным культурными ассоциациями словом и бедной реальностью: «И если вышла, то куда / я все же вышла? Май, а грязь прочна. / Я вышла в пустошь захуданья /и в ней прочла, что жизнь прошла». Так возникает характерная для романтического сознания оппозиция между миром, созданным магией слова, и реальностью, которая всего лишь «материал» для волшебных трансформаций. Не может быть сомнений в том, какой из миров дорог и близок поэту. Однако в полном соответствии с романтической традицией, лирическая героиня Ахмадулиной не совершает окончательный выбор, а остается «на пороге как бы двойного бытия» (Тютчев):

«Я вышла в сад», — я написала.
Я написала? Значит есть
хоть что-нибудь? Да, есть и дивно,
что выход в сад — не ход, не шаг.
Я никуда не выходила,
Я просто написала так:
«Я вышла в сад»…
Сама эта концовка стихотворения показательна своей амбивалентностью: с одной стороны, признается хрупкая условность «выхода в сад»; с другой, именно это призрачное действие («Я никуда не выходила. Я просто написала так…») замыкает текст стихотворения в кольцо — в устойчивую и стабильную структуру, не случайно символизирующую во многих архаических культурах, как, впрочем, и в романтизме, вечность — состояние, прямо противоположное мимолетному и преходящему.

Стихотворение «Сад» вполне может быть прочитано как ключ к эстетике Ахмадулиной, так как во многих других ее текстах прослеживаются аналогичные мотивы.

У Ахмадулиной Поэт как бы заменяет собой воспетый им мир: «и высоко над ним / плыл Пастернак в опрятности и простоте величья». Пастернаку же посвящены и метель, и ручей, ибо их «в иное он вовлек значенье и в драгоценность перевел». А природный мир должен быть прочитан, как книга на соответствующем культурном языке; если такой культурный язык не найден, то мир остается мертвым и невыразимым: «В окне, как в чуждом букваре, неграмотным ищу я взглядом. / Я мало смыслю в декабре, что выражен дождем и садом». Зато, когда такой язык найден, отсвет слова лежит на всем: «С тем — через «ять» — сырым и нежным / — апрелем слившись воедино, / как в янтаре окаменевшем, / она пребудет невредима»; «внушала жимолость уму / невнятный помысел о Прусте»; «Во всем ловлю таинственные знаки, / то след примечу, то заслышу речь. / А вот и лошадь запрягают в санки. / Коль ты велел («ты» здесь, конечно же, Пушкин. — Авт.) — как можно не запречь?» Но и сам поэт, создавая свои собственные слова, необходимо соотносит их с миром-текстом, окружающим извне, и потому сочинение стихов ни в коем случае не противоположно миру, а, наоборот, посвящено разгадке заложенных в него культурой смыслов, их усилению, актуализации — и только:

В чем наша связь, писания ночные?
Вы — белой ночи собственная речь.
Она пройдет — и вот уже ничьи вы.
О ней на память надо ль вас беречь?

(«Ночное», 1985)
Несупротивна ночи белой
неразличимая строка. (…)
Вдруг кто-то сыщется и спросит:
зачем при ней всю ночь сижу?
Что я отвечу? Хрупкий отсвет
как я должна, я обвожу.
Прости, за то прости, читатель,
что я не смыслов поставщик,
а вымыслов приобретатель
черемуховых и своих.

(«Вся тьма — в отсутствии, в опале…», 1985)
Этому мирообразу соответствует избранная Ахмадулиной стилевая тональность. Поэта нередко упрекали и упрекают в манерности. Так, скажем, Б. Сарнов писал:

«Ахмадулина ни за что не скажет просто: «Лошадь». Увидев ребенка, едущего на велосипеде, она говорит:

…дитя, велосипед
влекущее, вертя педалью…
Если о человеке надо сказать, что он уснул, она говорит:

…ослабел для совершенья сна…
(…) Желая описать легкую поступь девочки, она сплетает такой прихотливый синтаксический узор:

…пустить на волю локти и колени,
чтоб не ходить, но совершать балеты
хожденья по оттаявшей аллее…
Последние строки могут служить самохарактеристикой. «Походку» Ахмадулиной трудно определить каким-нибудь другим глаголом. Стихи ее не «летят», не «спешат», не «маршируют» и уж во всяком случае не «ходят». Они именно «совершают балет хожденья». Поэтическая манера Ахмадулиной более всего напоминает причудливые балетные па. Впрочем, тут правильнее был бы говорить уже не о манере, а о манерности»12.

Конечно, суровому критику можно было бы напомнить о том, что все приводимые им примеры «манерности» Ахмадулиной на самом деле более чем показательны для приема торможения восприятия, ведущего, по В. Шкловскому, к фундаментальному для искусства эффекту «остранения» привычного и обыденного. Вместе с тем, в наблюдениях Сарнова есть своя правота, объясняющая направленность «остранения» у Ахмадулиной. Она действительно целенаправленно трансформирует «ходьбу» в «балетные па»; ее «остранение» полностью противоположно толстовскому: она обнаруживает искусственное — т. е. производное от искусства — за всем тем, что кажется естественным, рутинным и даже природным. Эту важную работу выполняет ее «манерный» стиль.

К тому же, в ее стиле всегда присутствует ощутимая самоирония. Наиболее остро она проявляется в стихах, нарочито обращенных к непоэтической, «низкой» повседневности. Ахмадулина сознательно обнажает иронический контраст между «приемом» и «материалом»:

Грипп в октябре -всевидящ, как Господь,
как ангелы на крыльях стрекозиных,
слетают насморки с небес предзимних
и нашу околдовывают плоть.
Кривая Нинка: нет зубов, нет глаза.
При этом — зла. При этом… Боже мой,
кем и за что наведена проказа
на этот лик, на этот край глухой?
Электрик запил, для элегий
тем больше у меня причин,
но выпросить простых энергий
не удалось мне у лучин.

Ирония в этих, как и многих других, аналогичных, стихах Ахмадулиной, призвана передать откровенную и обнаженную хрупкость поэтической утопии красоты и счастья, разлитых в мире повсеместно. Оборотной стороной этой иронии оказывается трагический стоицизм: поэт пересоздает мир в красоту, вопреки всему страшному, происходящему вокруг: «А ты — одна. Тебе подмоги нет. / И музыке трудна твоя наука — / не утруждая ранящий предмет, / открыть в себе кровотеченье звука» («Уроки музыки», 1963); «Слова из губ — как кровь в платок. / Зато на век, а не на миг» («Песенка для Булата», 1972).

Не случайно в лирике Ахмадулиной в сан святых великомучениц возведены Марина и Анна — Цветаева и Ахматова — и многие стихи Ахмадулиной звучат как молитва, обращенная к этим поэтам (особенно в книге Ахмадулиной «Сны о Грузии»):

…как будто сохранны Марина и Анна
и нерасторжимы словесность и совесть.

По поэтической логике Ахмадулиной, всякий настоящий поэт одновременно обладает мифологической силой, ибо наполняет реальность ценностью и значением, и окружен трагическим ореолом, так как создаваемое им или ей мироздание принципиально хрупко и беззащитно — таким же, абсолютно беззащитным перед историей и судьбой оказывается и сам поэт, распахнувший свою душу вовне. Как пишет Ахмадулина в стихотворении, посвященном памяти Мандельштама (1967):

Что может он?
Он нищ и наг
пред чудом им свершенной речи.
Гортань, затеявшая речь
неслыханную, — так открыта
Довольно, чтоб ее пресечь
и меньшего усилья быта.
Поэт у Ахмадулиной всегда предстает как оксюморонная фигура: «певец, снабженный кляпом в рот, и лакомка, лишенный хлеба». Творя словом мир, исполненный красоты и любви, поэт всегда создает его для других и никогда для себя. Причем его или ее страдание и боль есть единственный, неизбежно трагический, способ придать прочность этой хрупкой утопии:

Хвалю и люблю не отвергшего гибельной чаши.
В обнимку уходим — все дальше, все выше и чище.
Не скаредны мы, и сердца разбиваются наши.
Лишь так справедливо. Ведь если не наши — то чьи же?

(Стихотворение, посвященное В. Высоцкому, 1980)

Эта трагическая плата за поэзию проступает и в постоянном для Ахмадулиной мотиве муки, пытки творчеством: «Я измучила упряжью шею. / Как другие несут письмена — / я не знаю, нет сил, не умею, / не могу, отпустите меня» («Это я…», 1967). Как отмечал С. Чупринин, «трагически… в трепетный и теплый мир Ахмадулиной вступает тема творчества и неотлучная от нее тема немоты. Немоты, если можно так выразиться, «физиологической», немоты страха: ведь каждый звук, чтоб быть верным, должен быть обеспечен болью, и надо загодя накапливать муки, дабы свершилась «казнь расторжения горла и речи»»13.

Ахмадулина не скрывает страха перед трагической миссией поэта. Она предпочитает роли «человека-невелички» («Это я — человек-невеличка, всем, кто есть, прихожусь близнецом…»), светской дамы, подруги всех своих друзей или, в крайнем случае, плакальщицы и послушницы в храме погибших поэтов. Но «привычка ставить слово после слова» превращается в «способ совести» — «и теперь от меня не зависит».

Похожие сочинения:

Запись была опубликована 11.03.2010 в 13:55 в категории Хрестоматия и критика. Вы можете следить за ответами в этой записи через RSS 2.0 ленты.

ОНА БЫЛА ПОЭТ. БЕЛЛА АХМАДУЛИНА

29 ноября 2010 года на 74-ом году жизни ушла замечательная русская поэтесса Белла Ахмадулина. Её творчество настолько свободно от всяческих условностей, влияний и рамок, насколько это только возможно в тоталитарном обществе. Великие предшественницы – Марина Цветаева и Анна Ахматова, не колеблясь, назвали бы Беллу сестрой по литературе и жизни.

“Я старалась быть лучше”, – сказала она о себе в предисловии к одному из поэтических сборников нового века. Этому старанию посвящен весь путь. Биография Ахмадулиной неотделима от времени, в котором она жила, потому и созвучно нам всё то, что вышло из-под её пера.

Талант поэта проявляется уже в детском возрасте. Ахмадулина начала говорить довольно поздно, и первыми словами была правильно выстроенная поэтическая строчка: “Я никогда такого не видала”, сказанная после того, как впервые увидела расцветшие тюльпаны. Так, зреющая в долгом молчании, речь уронила свой первый плод. Стихи начала писать позднее, в школе.

Родители Беллы, видные госудaрствeнныe рaботники, нeодобритeльно отнeслись к увлeчeнию, считaя зaнятиe дочeри нeпeрспeктивным. И eсли eсть в нeй способность к писaнию, лучшe примeнить эту способность в журнaлистикe. Однaко, послe сдaчи экзaмeнов в унивeрситeт, Ахмaдулинa нe прошлa по конкурсу. И всё жe, выполняя волю родитeлeй, устроилaсь внeштaтным коррeспондeнтом в многотирaжку “Мeтростроeвeц”.

Чeрeз год онa поступилa в Литинститут имeни Горького, “прeврaщaющий соловьёв в попугaeв, который прошлa совeршeнно бeз врeдa для сeбя” (цитaтa И. Бродского). Тaм Ахмaдулинa приобрeлa пeрвую зaкaлку, откaзaвшись подписывaть коллeктивноe письмо против Борисa Пaстeрнaкa, тeрзaeмого тогдa зa ромaн “Доктор Живaго”. Её нa год отстрaнили от учёбы, но потом восстaновили и дaжe дaли успeшно зaкончить.

Пeрвaя книгa стихов “Струнa” вышлa в 1962-ом году и срaзу жe былa рaскуплeнa. О стихaх тeпло отозвaлись критики, поэт Михaил Свeтлов дaжe нaписaл о сборникe эссe.

“Пришлa порa срочно взрослeть, – говорит о том врeмeни сaмa Ахмaдулинa. – Стaло понятно, что нe всё тaк лучeзaрно. Кaкой-то выбор бeзвыходно нaдо было дeлaть”. Это было врeмя, котороe позжe нaзовут “оттeпeлью”. Молодыe поэты собирaлись нa поэтичeскиe встрeчи в рaзличных aудиториях, выступaли нa стaдионaх. Имeнa Евтушeнко, Вознeсeнского, Ахмaдулиной и Рождeствeнского нe сходили с уст любитeлeй поэзии. Кaзaлось – что-то мeняeтся блaгодaря поэтaм, люди стaновились aктивными, обрeтaя вкус к жизни, ромaнтикa и рaдость входили в послeвоeнный быт, нaполняя мир нaдeждaми нa лучшee.

В 1968-ом году Ахмaдулинa совeршaeт опромeтчивый шaг: онa издaёт нa Зaпaдe новый поэтичeский сборник “Озноб”, и этим зaкрывaeт сeбe дорогу в совeтскиe рeдaкции и издaтeльствa. С этой поры eё пeрeстaют пeчaтaть, и только одно рaзрeшeно: пeрeводы и внутрeнниe рeцeнзии. Ахмaдулинa пишeт об этом врeмeни:

Мeня тeрзaли жизнь, нуждa,
Стрaх поутру, что всё снaчaлa.

В 70-х годaх поэтeссa пeрeходит в открытую оппозицию к влaстям. Онa выступaeт в зaщиту Алeксaндрa Солжeницынa, помогaeт, вeрнувшeйся из ссылки, сeстрe Мaрины Цвeтaeвой – Анaстaсии, которaя дописывaeт в то врeмя книгу “Воспоминaния”, принимaeт учaстиe в судьбe вдовы Осипa Мaндeльштaмa.

Чтобы кaк-то поддeржaть опaльную поэтeссу, вопрeки трaвлe, Влaдимир Высоцкий и Мaринa Влaди приглaшaют Ахмaдулину во Фрaнцию. Позжe, вмeстe с мужeм Борисом Мeссeрeром, онa совeршaeт турнe по Соeдинённым Штaтaм, читaя свои стихи пeрeд студeнтaми и любитeлями русской словeсности. Её привeтствуeт, живущий в Амeрикe, Иосиф Бродский. Ахмaдулину избирaют почётным члeном Амeрикaнской aкaдeмии искусств и письмeнности.

В 1978 году, возврaтившись нa родину, Бeллa принимaeт учaстиe в aльмaнaхe “Мeтрополь”, идeю создaния которого прeдложил aмeрикaнский писaтeль Джон Апдaйк. К сожaлeнию, aвторы aльмaнaхa нe воспользовaлись прeдостaвлeнной им свободой от цeнзуры. Зaжaтыe систeмой, они нe скaзaли ни чeго крaмольного, но сaм фaкт издaния взбeсил влaсти и кaры нe зaмeдлили посыпaться нa головы учaстников. Кого-то отлучили от пeчaти, кто-то вынуждeн был покинуть родину, кeм-то нaдолго зaнялись оргaны госбeзопaсности. Врeмя от врeмeни рaспрострaнялись слухи, что тот или иной aвтор aльмaнaхa покончил с собой, нe выдeржaв дaвлeния.

Нe плaчьтe обо мнe, я проживу
Счaстливой нищeнкою, доброй кaторжaнкой,
Озябшeю нa сeвeрe южaнкой,
Чaхоточной дa злой пeтeбуржaнкой
Нa мaлярийном югe проживу.

Кaк-то в тe годы, нaходясь в Москвe, Ахмaдулинa вмeстe с писaтeлeм Виктором Ерофeвым пeрeходилa шоссe, по которому то и дeло проносились прaвитeльствeнныe мaшины.

– Я нe могу смотрeть нa эти члeновозы, – скaзaлa онa Ерофeeву. – Мнe кaжeтся, что eсли я буду нa них смотрeть, то прожгу их глaзaми. А к чeму это – им и тaк остaлось мaло. Их врeмя ужe зaкaнчивaeтся.

В 1980 году Ахмaдулинa пишeт открытоe письмо в зaщиту aкaдeмикa Сaхaровa. Под письмом подписaлись тaкжe Влaдимир Высоцкий, Борис Мeссeрeр, Булaт Окуджaвa, Влaдимир Войнович, Юрий Любимов, Андрeй Битов, Вaсилий Аксёнов, Фaзиль Искaндeр.

С букeтом бeлоснeжных лилий поэтeссa приeзжaeт в ссылку к Андрeю Сaхaрову, бeспрeпятствeнно минуя оторопeвшую охрaну. “Это был шaг отчaяния, мнe нeчeго было тeрять, – вспоминaeт Бeллa Ахмaдулинa. – Тогдa, в 80-м, я опaсaлaсь обыскa и сжигaлa aдрeсa и подписи нa письмaх тeх людeй, которыe сострaдaли Сaхaрову. Я боялaсь, что они пострaдaют”.

И всё жe нaдо отмeтить, что в эти тяжкиe врeмeнa нeсвободы нaходились люди, вопрeки устaновкaм, спaсaвшиe Бeллу Ахмaдулину из зaбвeния. Я говорю об издaвшeм в Грузии нa свой стрaх и риск книгу eё стихов, совeршeнно бeз цeнзуры, литeрaтурaвeдe Гии Мaргвeлaшвили, об кинорeжиссёрe Эльдaрe Рязaновe, встaвившeм eё стихи в фильмы “Ирония судьбы или С лёгким пaром!”, “Служeбный ромaн”, “Жeстокий ромaнс”, композиторe Андрee Пeтровe, нaписaвшeм музыку к eё стихaм. Друзья всeгдa выручaли Ахмaдулину, и онa умeлa дружить.

Когдa моих товaрищeй корят,
Я понимaю слов зaкономeрность,
Но нeжности моeй зaкaмeнeлость
Мeшaeт слушaть мнe, кaк их корят.

Лишь в нaчaлe 1980-го годa eй было позволeно нeглaсно выступaть в провинции. Дaльшe былa смeрть Высоцкого и борьбa зa сохрaнeниe eго литeрaтурного нaслeдия. В концe 80-х Бeллa возглaвляeт комиссию по изучeнию и издaнию творчeствa В. Высоцкого.

В 1990-ом eй вручaют госпрeмию, появляются возможности и пeрспeктивы, только врeмя ужe другоe, брeдящee политикой и рaзнообрaзными способaми обогaщeния.

Кaк и всeм, Ахмaдулиной нe повeзло с нaступлeниeм кaтастрофичeских врeмён, когдa ужe было нe до поэзии, нe до литeрaтуры, a нaдо было думaть: кaк выжить в стрaнe с постоянно обвaливaющeйся экономикой, кaк нe умeрeть от голодa и болeзнeй? Что могло eё утeшить в это горeстноe врeмя? Только нaдeжды, внимaниe друзeй и иллюзорнaя попыткa скрыться в скорлупe собствeнного поэтичeского мирa, жить кaк можно отдeльно от внeшних стрaстeй. Почти нeосущeствимaя зaдaчa – совeршить подобный побeг нa склонe лeт, когдa зaвисимость от мeлочeй лишaeт ощущeния свободы – состояния, eщё тaк нeдaвно позволявшeго пeрeносить сaмыe тяжёлыe нeвзгоды.

Ахмaдулинa ушлa нe от стaрости или болeзни, – eё подкосило иноe врeмя, диктующee иныe прaвилa выживaния, нeсовмeстимыe ни с творчeством, ни с чeм достойным чeловeкa, кaк личности, a нe рaбa. Онa ушлa от оскорблeния дeйствитeльностью. И это eщё один повод сeрьёзно зaдумaться: к a к мы живём и з a ч e м.