Сочинение «Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822)»
«Его сочинения суть не что иное, как страшный вопль тоски в двадцати томах», – писал Генрих Гейне, как будто ставил диагноз’ «Болезнь к смерти». Именно так
озаглавил датский философ Кьерке-гор одну из своих работ, в которой определил тоску, отчаяние как «смертельную болезнь».
Гофман – прусский прототип русского Акакия Акакиевича Башмачкина – в миру мелкий чиновник, приговоренный к серому, унылому существованию, пытался
спрятаться от своей «болезни к смерти» в бурных, причудливых фантазиях ума.
Нередко с помощью вина, которое иногда давало легкость и яркие грезы, чаще вызывало кошмарные ночные видения и чудовищных призраков…
Так Гофман начал писать – без честолюбивого азарта, без литературного наполеонизма, похоже, из одного лишь желания прожить другую, воображаемую жизнь, взяв реванш у жалкой обыденности. Как он писал, можно пропросмотреть у Герцена: «Всякий Божий день являлся поздно вечером какой-то человек в винный погреб в Берлине, пил одну бутылку за другой и сидел до рассвета… Тут-то странные, уродливые, мрачные, смешные, ужасные тени наполняли Гофмана, и он в состоянии сильнейшего раздражения схватывал перо и писал свои судорожные, сумасшедшие повести» («Телескоп», т. XXXIII). Судя по всему, до своего иного мира он добирался лишь к рассвету, за несколько часов до крика петуха, которого так ждал у гроба панночки философ Хома Брут, вышедший из-под пера Гоголя, кстати, прозванного «русским Гофманом»…
Основную тему произведений Гофмана – взаимоотношения искусства и жизни, художника и обывателя – подсказало писателю само его существование.
«Как высший судия, я поделил весь род человеческий на две неравные части. Одна состоит только из хороших людей, но плохих или вовсе не музыкантов, другая же – из истинных музыкантов», – сформулировал Гофман вечный разрыв между «хорошими людьми» (то есть простыми обывателями, филистерами) и «музыкантами» (художниками, творцами инобытия, энтузиастами).
В гофмановской формуле не стоит искать высокомерия. Его энтузиасты тоже несчастны, и не только потому, что мир филистеров их не понимает и не принимает, энтузиасты лишены адекватного сознания, оттого и не могут найти утешения в реальной жизни. Лучшая метафора гофмановских «параллельных миров» – его роман в новеллах «Житейские воззрения кота Мурра».
Сибаритствующий Кот Мурр пишет записки о своих любовных похождениях с кошечкой Мисмис на обратной стороне драматичной биографии гениального музыканта капельмейстера Иоганнеса Крейслера, и таким образом под одной обложкой оказываются два жизнеописания – филистера Мурра и энтузиаста Крейслера.
В них можно было бы увидеть «роковую непримиримость», если бы сама биография Гофмана не подсказывала другую интерпретацию. Крейслер – alter ego писателя, но и Мурр – абсолютно реальный кот, поселившийся у Гофмана летом 1818 года Когда «на четвертом году своей многообещающей жизни» Мурр умер, Гофман разослал объявления о смерти кота. В этом фарсе только самые близкие друзья писателя Разглядели горечь утраты. Свое истинное чувство к умершему «обывателю» Мурру Гофман выразил в конце романа: «…я тебя любил, любил гораздо более, чем многих иных…» Вскоре за Мурром ушел из жизни и его хозяин.
Так в своем последнем романе Гофман устранил мнящийся ему! когда-то разрыв между художником и обывателем, вызывающе перемешав в романе две жизни – две формы существования. Которая из них счастливее? Один из возможных ответов на главный творческий вопрос немецкого писателя можно найти у русского орфического поэта (то! есть, по Гофману, – энтузиаста без примесей) Георгия Иванова: «Как я завидовал вам, обыватели, Обыкновенные люди простые…»
Гофман родился 24 января 1776 года в Кенигсберге (в то время – столице Восточной Пруссии; ныне – Калининград). По крещению он получил имя Эрнст Теодор Вильгельм.
Кенигсберг был многонациональным городом, где жили немцы, поляки, русские, литовцы… В жилах писателя, помимо немецкой, текла польская и венгерская кровь. Его отец Кристоф Людвиг Гофман служил адвокатом при прусском верховном суде. По воспоминаниям, это был необыкновенно способный, не чуждый музам человек, но при этом, увы, горький пьяница. Он был женат на своей кузине Альбертине Дерфер, фанатично набожной и несколько истеричной женщине. Явно тяготясь пуританскими добродетелями жены, через несколько лет после рождения сына он оставил семью.
Маленький Эрнст рос в доме бабушки и, заброшенный матерью, воспитывался старым, угрюмым дядей Отто Вильгельмом Дерфером. Этот образцовый прусский бюргер, несмотря на то что именно он приобщил Гофмана к музыке – самой большой радости в его жизни, оставил о себе неважную память у писателя, впрочем, как и весь педантичный уклад жизни в их доме: «…юность моя подобна выжженной степи, где нет ни бутонов, ни цветов, подобна выжженной степи, усыпляющей разум и душу своим безутешным дремотным однообразием», – скажет Гофман о том времени устами своего «двойника» Крейслера.
По семейной традиции, Гофман поступил в Кёнигсбергский университет на отделение правоведения в 1792 году. В ту пору там преподавал профессор философии Иммануил Кант, который определил дух своего времени как «выход человека из несовершеннолетия, в котором он пребывал по собственной вине». Духовные пути эти двух людей не пересеклись. Гофман почти не посещал его лекций, говоря, что ничего в них не понимает. Собственно, к образованию у него был абсолютно прагматичный (бюргерский) подход, как к возможности самому зарабатывать на хлеб, чтобы быстрее освободиться от семейной зависимости. Душа его тянулась к искусству.
В студенческие годы Гофман увлекался книгами Руссо, Стерна, Свифта, Гёте, Шиллера, брал уроки живописи у художника Земана, а у кантора и соборного
органиста Христиана Подбельского – уроки игры на фортепиано и музыкальной теории (маэстро Абрагам Дисков в «Житейских воззрениях кота Мурра»). Родным домом для него стал не университет, а театр, где впервые он услышал оперу «Дон Жуан» Моцарта, восхищенно выучил ее наизусть и исполнял на фортепиано для своего друга Теодора Гиппеля (от этой дружбы осталась большая переписка). Музыка же стала причиной первого взрыва чувств (как и последующих) и бегства новоиспеченного судебного следователя из Кенигсберга.
Студент Гофман давал уроки музыки тридцатилетней даме по имени Дора Хатт, связанной несчастливым браком с пожилым виноторговцем. Она, по словам Гиппеля, сама добилась благосклонности студента. Впрочем, студент не очень сопротивлялся, совсем скоро он стал называть свою окольцованную возлюбленную античным именем Кора (греческая богиня, похищенная Аидом, владыкой подземного царства мертвых, который заставил ее проглотить гранатовые зерна – символ неразрывности брака).
Так что эта любовь с самого начала была настроена на высокую трагическую ноту (через много лет писатель воздвигнет ей нетленный памятник в новелле «Майорат»).
Когда эта страсть обрела масштаб публичного скандала в Кенигсберге, на семейном совете было решено отправить Гофмана к дяде Иоганну Людвигу Дерферу, советнику верховного суда в Глогау (Силезия). Это произошло в 1796 году.
Кончилась хоть и бедная, но вдохновенная студенческая пора – с музыкой, книгами, любовью, театром, и на порог вступила «проза жизни». Гофман начал сам
зарабатывать на жизнь, но вожделенной самостоятельности не обрел – семейная опека продолжалась: дядюшка запретил ему даже переписываться с Корой, боясь судебного разбирательства. До литературной «отдушины» предстояло добираться еще двенадцать лет, которые Гофман сравнит со скалой Прометея. Мечтая проявить себя как музыкант, композитор и художник (о литературе пока помышлений не было), он был прикован к службе ради хлеба насущного: мелкий судебный чиновник в Глагоу, затем в Познани, откуда в наказание за злые карикатуры на «сливки» общества его сослали в захолустный Плоцк. В это время без особого воодушевления он женился на Михалине Рорер-Тшщиньской, однако с женой ему повезло. Простая, но сердечная женщина, она снисходительно относилась ко всем отклонениям от нормы своего творчески взвинченного супруга.
В 1804 году Гофмана перевели в чине государственного советника в южно-прусское окружное управление в Варшаву.
«Жизненный и творческий путь Э. Т. А. Гофмана: величие и трагизм»
Споры вокруг Гофмана, начавшиеся еще при жизни писателя, видимо, завершились. Слава его, знавшая на своем большом пути и взлеты, и падения, пробилась сквозь надменно-молчаливое отрицание высокой критики, робкие полупризнания тайных почитателей и смертные приговоры всяческих врагов фантастики, и сейчас создания Гофмана признаны бесспорной художественной ценностью.
В немецком романтизме не было художника более сложного и противоречивого, вместе с тем более своеобразного и самобытного, чем Гофман. Вся необычная, на первый взгляд беспорядочная и странная поэтическая система Гофмана, с ее двойственностью и разорванностью содержания и формы, смешением фантастического и реального, веселого и трагического, со всем тем, что воспринималось многими как прихотливая игра, как своеволие автора, скрывает в себе глубокую внутреннюю связь с немецкой действительностью, с полной острых, мучительных противоречий и противоречивых мук внешней и духовной биографий самого писателя.
Сознание и творчество Гофмана, типичного бюргерского интеллигента, отмечены вдвойне трагической печатью: и его позорного времени, и его во всех отношениях жалкого и ограниченного сословия, остававшегося и в те годы, когда вокруг Германии шла великая ломка феодальной системы, и даже тогда, когда сама Германия поднимается на освободительную войну против наполеоновских полчищ, словно между молотом и наковальней, между господствующими классами, перед которыми холопствовало, и народом, которого боялось.
Судьба Гофмана сложилась так, как обычно складывались судьбы многих современных ему одаренных художников-разночинцев, счастье и гордость которых состояли в том, что история призвала их к благородной миссии строить и вызвышать отечественную культуру, а родина не награждала их за этот подвиг ничем, кроме оскорблений, нужды и заброшенности.
Гофман родился 24 января 1776 года в городе Кенингсберге. Детство и студенческие годы он провел в семье своего дяди – ограниченного педанта и тупого обывателя. Окончив университет, он начинает карьеру чиновника прусской службы. В течение многих лет Гофман скитается по захолустным городам Германии и Польши, служа в судебных канцеляриях. В этих скитаниях его постоянными спутниками были тяжелый монотонный труд, бедность, ежедневная борьба с лишениями и тяготами бытия. Но удивительный дар художника-романтика помогал ему преодолевать трудности, находить красоту и свет во мраке обыденности.
Его деятельность в искусстве была многогранной, разнообразной. Семейная традиция повелела ему стать юристом, но сердце его принадлежало искусству. Дороже всего ему была музыка. Большой знаток и восторженный почитатель великих композиторов, он даже переменил свое третье имя – Вильгельм – на одно из имен Моцарта – Амадей.
В надписи на надгробном камне Гофмана, гласящей, что «он был одинаково замечателен как юрист, как поэт, как музыкант, как живописец», при всей ее справедливости скрыта горькая ирония. Ибо в том, что Гофман был одновременно разносторонне одаренным художником и судейским чиновником; в том, что он, художник по глубочайшему внутреннему призванию, одержимый искусством, почти всю жизнь был прикован заботой о хлебе насущном к своей службе, которую он сам сравнивал со скалой Прометея, не в силах освободиться, чтобы исполнить свое истинное назначение; в том, что он, всегда мечтавший об Италии, о встрече с творениями ее бессмертных мастеров, вынужден был в поисках места скитаться по захолустным городкам, – во всем этом была огромная трагедия Гофмана, раздваивавшая и терзавшая его душу. Об этом говорят его письма к друзьям, полные отчаянных жалоб на то, что «архивная пыль застилает все виды на будущее», что если бы он мог действовать свободно, согласно влечениям своей природы, он стал бы великим композитором, а как юрист он всегда останется ничем.
В соответствии с эстетическими принципами романтиков, которые полностью разделял и исповедовал Гофман, можно сопоставить различные виды искусств. По мнению писателя, скульптура – античный идеал, в то время как музыка – идеал современный, романтический. Поэзия же стремиться примирить, свести воедино два мира. В этом смысле музыка более высокое искусство: то к чему поэзия стремится, в музыке осуществляется, в силу того, что материал ее, звук, претворяется композитором в «мелодии, говорит языком царства духов»: «Эти звуки, как благодатные духи осенили меня, и каждый из них говорит: «Подними голову, угнетенный! Иди с нами в далекую страну, где скорбь не наносит кровавых ран, но грудь, точно в высшем восторге, наполняется невыразимым томлением»Гофман связывает музыку с природой, называет ее «выраженным в звуках праязыком природы и самым верным средством познания ее тайн. В соответствии со своими воззрениями Гофман дает субъективное толкование инструментальной музыки любимых им Бетховена, Моцарта, Гайдна, причисляя их программные произведения к романтическим.
Незаурядное музыкальное дарование давало основания Гофману мечтать о славе музыканта: он превосходно играл на органе, фортепьяно, скрипке, пел, дирижировал. Еще до того, как пришла к нему слава писателя, он был автором многих музыкальных произведений, в том числе и опер. Музыка скрашивала ему печальное однообразие канцелярской службы в городах, сменявшихся по воле начальства буквально через каждые два года. В этих скитаниях музыка была для него, по его собственным словам, «спутницей и утешительницей».
«С тех пор, как я пишу музыку, мне удается забывать все свои заботы, весь мир. Потому что тот мир, который возникает из тысячи звуков в моей комнате, под моими пальцами, несовместим ни с чем, что находится за его пределами». В этом признании – вся натура Гофмана, его необыкновенная способность чувствовать прекрасное и благодаря этому быть счастливым вопреки жизненным невзгодам. Этой чертой он наделяет впоследствии любимейших своих героев, называя из энтузиастами за огромную силу духа, которую не могут сломить никакие беды.
Романтики были убеждены, что человек создан для мира светлого и гармоничного, что человеческая душа с ее вечной жаждой прекрасного постоянно стремится к этому миру. Идеал романтиков составляли незримые, духовные, а не материальные ценности. Они утверждали, что этот идеал, бесконечно далекий от уныло-деловой повседневности буржуазного века, может осуществиться лишь в творческой фантазии художника – в искусстве. Ощущение противоречия между тягостной низменной суетой реальной жизни и далекой чудесной страной искусства, куда увлекает человека вдохновение, было хорошо знакомо и самому Гофману.
В творчестве Гофмана, субъективного писателя, превращаюшего каждую свою страницу в страстную личную исповедь, столкнулись в неравном единоборстве великая, но одинокая в своих муках, мятущаяся душа поэта, взыскующего правды, свободы, красоты, с жестоким, дурно устроенным миром социальной кривды, в которой все прекрасное и доброе обречено на гибель или на горестное бесприютное существование.
Основная тема, к которой устремлено все творчество Гофмана – это тема взаимоотношений искусства и жизни, основные образы его произведений – художник и филистер.
«Как высший судия, – пишет Гофман, – я поделил весь род человеческий на две неравные части. Одна состоит из хороших людей, но плохих или вовсе не музыкантов, другая же – из истинных музыкантов. Но никто не будет осужден, наоборот, всех ожидает блаженство, только на различный лад».
Хороший человек филистер доволен своим земным существованием, живет в мире с окружающей действительностью, не видя тайн и загадок в жизни. Однако, по мнению Гофмана, это счастье ложное, филистеры платят за него нищетой духа, добровольным отказа от всего самого ценного, что есть на земле, – свободы и красоты.
Истинные музыканты – романтические мечтатели, «энтузиасты», люди не от мира сего. Они с ужасом и отвращением смотрят на жизнь, стремясь сбросить с себя ее тяжелый груз, бежать от нее в созданный их фантазией идеальный мир, в котором они обретают покой, гармонию и свободу. Они счастливы по-своему, но и их счастье тоже мнимое, вымышленное ими романтическое царство – фантом, призрачное убежище, в котором их то и дело настигают жестокие, неотвратимые законы действительности и низводят с поэтических высот на прозаическую землю. В силу этого они осуждены, подобно маятнику, колебаться между двумя мирами – реальным и иллюзорным, между страданием и блаженством. Фатальное двоемирие самой жизни отражается в их душе, внося в нее мучительный разлад, раздваивая их сознание.
Однако в отличие от тупого, механически мыслящего филистера романтик обладает «шестым чувством», внутренним зрением, которое открывает ему не только страшную мистерию жизни, но и радостную симфонию природы, ее поэзию.Вообще, герои Гофмана чаще всего люди искусства и по своей профессии – это музыканты или живописцы, певцы или актеры. Но словами «музыкант», «артист», «художник» Гофман определяет не профессию, а романтическую личность человека, который способен угадывать за тусклым серым обликом будничных вещей необычный светлый мир. Его герой – непременно мечтатель и фантазер, ему душно и тягостно в обществе, где ценится только то, что можно купить и продать, и только сила любви и созидаюшей фантазии помогает ему возвыситься над окружением, чуждым его духу.
Отражение темы музыки в новеллах Гофмана «Кавалер Глюк» и «Крейслериана»
Первое литературное произведение Гофмана появилось в 1809 году. Это была новелла «Кавалер Глюк» – поэтический рассказ о музыке и музыканте.
Герой рассказ – современник автора. Виртуоз-импровизатор, он называет себя именем композитора Глюка, умершего в 1787 году; его комната убрана в стиле времени Глюка, изредка он облачается в одеяние, напоминающее костюм Глюка.
Так он создает для себя особую атмосферу, помогающую ему забыть об огромном суетном городе, где много «ценителей музыки», но никто не чувствует ее по-настоящему и не понимает души музыканта. Для берлинских обывателей концерты и музыкальные вечера – лишь приятное времяпрепровождение, для гофманского «Глюка» – богатая и напряженная духовная жизнь. Он трагически одинок среди обитателей столицы, потому что за невосприимчивостью к музыке чувствует глухое безразличие ко всем человеческим радостям и страданиям.
Только музыкант-творец мог так зримо описать процесс рождения музыки, как сделал это Гофман. Во взволнованном рассказе героя о том, «как поют друг другу цветы», писатель оживил все те чувства, которые не раз охватывали его самого, когда очертания и краски окружающего мира начинали превращаться для него в звуки.
То, что безвестный берлинский музыкант называет себя Глюком, – не простое чудачество. Он сознает себя преемником и хранителем сокровищ, созданных великим композитором, бережно лелеет их, как собственное детище. И потому сам он как будто становиться живым воплощением бессмертия гениального Глюка.
Весной 1814 в Бамберге вышла первая книга «Фантазий в манере Калло». Наряду с новеллами «Кавалер Глюк» и «Дно Жуан» она содержала также шесть небольших очерков-новелл под общим названием «Крейслериана». Через год, в четвертой книге «Фантазий» была напечатана вторая серия «Крейслерианы», содержащая еще семь очерков.
Далеко не случайно то, что «Крейслериана» – одна из самых ранних литературных работ Гофмана – была посвящена музыке. Все немецкие писатели-романтики отводили музыке особое место среди других искусств, считая ее «выразителем бесконечного». Но лишь для одного Гофмана музыка была вторым истинным призванием, которому он отдал немало лет жизни еще до начала литературного творчества.
Великий дирижер, блестящий интерпретатор опер Моцарта и Глюка, незаурядный пианист и талантливый композитор, автор двух симфоний, трех опер и целого ряда камерных сочинений, создатель первой романтической оперы «Ундина» которая в 1816 году с успехом шла на сцене королевского театра в Берлине, Гофман в 1804-10805 годах работал руководителем Филармонического общества в Варшаве, а позже – музыкальным директором городского театра в Бамберге (1808-1812 гг.). Здесь-то, вынужденный одно время ради заработка давать еще уроки музыки и аккомпанировать на домашних вечерах в семьях состоятельных горожан, и прошел Гофман через все те музыкальные страдания, о которых говорится в первом очерке «Крейслерианы», страдания подлинного, большого художника в обществе «просвещенных» бюргеров, которые видят в занятиях музыкой лишь поверхностную дань моде.
Бамбергские впечатления дали богатый материал для литературного творчества – именно к этому времени (1818-1812 гг.) относятся первые произведения Гофмана. Очерк, открывающий «Крейслериану» – «Музыкальные страдания капельмейстера Крейслера», можно спросмотреть дебютом Гофмана в области художественной литературы. Он был написан по предложению Рохлица, редактора лейпцигской «Всеобщей музыкальной газеты», где еще раньше печатались музыкальные рецензии Гофмана, и опубликован в этой газете 26 сентября 1810 года вместе с новеллой «Кавалер Глюк». Четыре из шести очерков первой серии «Крейслерианы» и шесть очерков из второй были впервые напечатаны на страницах газет и журналов, и, только готовя к печати сборник «Фантазии в стиле Калло», Гофман, несколько переработав, объединил их в цикл.С «Крейслерианой» в литературу вошел образ капельмейстера Иоганнеса Крейслера – центральная фигура среди созданных Гофманом художников-энтузиастов, которым нет места в затхлой атмосфере немецкой филистерской действительности, образ, который Гофман пронес до конца творчества, чтобы сделать его главным героем своего последнего романа «Житейские воззрения кота Мурра».
«Крейслериана» – произведение своеобразное по жанру и истории создания. Она включает романтические новеллы («Музыкальные страдания капельмейстера Крейслера», «Ombra adorata», «Музыкально – поэтический клуб Крейслера»), сатирические очерки («Мысли о высоком значении музыки», «Сведения об одном образованном молодом человеке», «Совершенный машинист», музыкально-критические и музыкально-эстетические заметки («Инструментальная музыка Бетховена», «Об изречении Саккини», «Крайне бессвязные мысли» – это и большой ряд свободный вариаций, объединенных одной темой – художник и общество, – центральной темой всего творчества Гофмана.
Отношение филистерского общества к искусству выражено в сатирическом очерке «Мысли о высоком значении музыки»: «Цель искусства вообще – доставлять человеку приятное развлечение и отвращать его от более серьезных или, вернее, единственно подобающих ему занятий, то есть от таких, которые обеспечивают ему хлеб и почет в государстве, чтобы он потом с удвоенным вниманием и старательностью мог вернуться к настоящей цели своего существования – быть хорошим зубчатым колесом в государственной мельнице… и снова начать мотаться и вертеться».
Иоганнес Крейслер, не желающий быть «зубчатым колесом», постоянно и безуспешно пытается убежать из мира филистеров, и с горькой иронией автор, сам всю свою жизнь стремившийся в недостижимому идеалу, в последнем своем романе «Житейские воззрения кота Мурра» в очередной раз свидетельствует о бесплодности стремления к абсолютной гармонии: одновременно трагическим и комическим переплетение в «Коте Мурре» двух биографий: истории жизни музыканта Крейслера, воплощения «энтузиаста» и Кота Мурра, воплощения «филистера». й гармонии: одновременно трагическим и комическим переплетение в «Коте Мурре» двух биографий: истории жизни музыканта Крейслера, воплощения «энтузиаста» и Кота Мурра, воплощения «филистера».
Гофман – родоначальник немецкой романтической музыкальной критики
Значение «Крейслерианы» не только в ее автобиографичности. Писатель излагает в ней свои общеэстетические взгляды и суждения по разным вопросам музыки.
Гофмана по праву считают родоначальником немецкой романтической музыкальной критики. Круг интересов Гофмана-рецензента очень широк, в его поле зрения попадают разнообразные музыкальные явления прошлых веков и современности: итальянская и французская опера, церковная музыка старинных и современных композиторов, творчество Глюка и венских классиков – Гайдна, Моцарта, Бетховена – и произведения композиторов гораздо меньшего масштаба – Ромберга, Витта, Эльснера, Огинского и других.
Рецензии Гофмана написаны в подлинно художественной форме, так что порой даже трудно провести грань между ними и музыкальными новеллами. Поэтому вполне естественно, что, работая над «Крейслерианой», Гофман включает в нее очерк «Инструментальная музыка Бетховена», переработанный из двух рецензий, которые были опубликованы во «Всеобщей музыкальной газете» в 1810 и 1813 годах.
Гофман был великолепным знатоком музыкального искусства, обладал тонким вкусом, острым и верным критическим чутьем, которые он проявлял на каждом шагу в оценке конкретных музыкальных явлений. С глубокой прозорливостью. в своих статьях и очерках он сумел выделить главное, самое ценное и передовое в очень пестрой музыкальной жизни того времени: оперы Моцарта и Глюка, симфонизм Бетховена. На фоне разноголосых суждений тогдашней музыкальной критики, когда внимание публики и прессы то и дело привлекали модные виртуозы и поверхностные сочинения третьестепенных композиторов, статьи Гофмана, безусловно, выделялись смелостью и глубиной мысли. Многие высказывания Гофмана об отдельных средствах музыкального языка – о значении мелодии, гармонии, о содержательности музыкальных произведений – не утратили своего значения до наших дней.
Эрнст Теодор Амадей Гофман (1772-1822)
Эрнсту Теодору Амадею Гофману принадлежит особое место в истории немецкого романтизма. Писав свои произведения в пасмурные времена немецкой истории, Гофман отрицательно относился к филистерской Германии. Ему была ненавистна придворная атмосфера небольших немецких княжеств, душная атмосфера бюрократизма. В своих лучших произведениях (“Жизненная философия кота Мурра…” и “Крошка Цахес по прозвищу Циннобер”) Гофман показал в сатирическом плане гнетущую обстановку немецкого мещанства.
Родился Гофман 24 января 1776 года в Кенигсберге (ныне Калининград) в семье адвоката. По желанию родителей изучал юриспруденцию. После окончания университета Гофман получил назначение в Варшаву. Выполняя служебные обязанности, увлекается музыкой и театром. В Варшаве молодой автор создает свою первую оперу на романтический сюжет, ставит ее в театре. Судьба бросала его в разные уголки Европы: Познань, Плоцк, Варшаву, Бамберг, Берлин. Свободное от службы время отдает искусству. Работает дирижером и художником в театре. Первые произведения Гофмана посвящены музыкальной тематике. Интерес к музыке не был обычным увлечением писателя или его вторым призванием. Она вошла в него как большая тайна бытия, как своеобразный, по его словам, “санскрит природы”. Гофман-писатель воспринимал мир в музыкальной его сути. Тема музыки и музыкантов постоянно интересовала его. Во всех его произведениях большей или меньшей мерой присутствует музыка. Большой успех первых литературных произведений вдохновил Гофмана, и он начинает плодотворно работать как писатель. Пишет быстро и много. Появляются фантастические сказки и повести: “Золотой горнец”, “Щелкунчик”, “Властелин блох”, роман “Эликсир дьявола”, рассказ “Мастер Мартин”, “Краеугольное окно”, сатирические шедевры “Крошка Цахес” и “Жизненная философия кота Мурра…”.
В произведениях художника нередко происходит раздвоение личности персонажа. Гофман был первым среди писателей XIX столетия, который открыл двойственность человеческой натуры. Черты противоречий человека у него выступают отдельно, не смешиваясь, и материализуются в творческом сознании в образах двойников.
Герои Гофмана делятся на две категории: счастливых обывателей, удовлетворенных собой и своим существованием, которые послушно играют свои бессмысленные роли, и на мечтателей, энтузиастов, людей не от мира сего. Жизнь вселяет в них ужас, и они, не зная, что ему – миру, противопоставить, убегают от него в свой внутренний мир, но и там не находят ни счастья, ни покоя. В новелле “Крошка Цахес…” главный герой, студент Бальтазар, принимает участие в “реальной” борьбе против политического деспота и тирана. Бальтазар по характеру поэт, сочиняет стихи о соловье и розе, вкладывая в поэтические образы свою пылкую страсть к красавице Кандиди. Не имеет значения, талантливы произведения Бальтазара или нет, а важно то, что ему присуще поэтическое мировосприятие, то, что наедине с природой он ощущает состояние блаженного волнения, увлечение, которое сменяется пьянящей меланхолией.
Гофман наделяет своего героя даром прозорливости. Он – поэт, и видит окружающих людей такими, какими они есть на самом деле, никакое колдовство не принудит романтического героя в безобразном мерзавце и карьеристе признать лицо, достойное славы. Бальтазар поэтому и есть романтический герой, который вступает в поединок с вором, оборотнем, который крадет все, что попадает в поле его зрения. Зная, что Бальтазар влюблен в Кандиду, Цахес отбирает у него любимую. Тогда студент разыскивает чародея Альпануса, и тот раскрывает тайну Цахеса. Бальтазар, по законам сказки, женится на прекрасной Кандиде и получает, как дар от Альпануса, дом и средства к существованию.
Гофман высмеивает псевдопрограмму образования, где полезное смешано с бессмысленным, важное — с ерундой. Образованием руководит бывший лакей, который был в состоянии стать министром. Вот какие новации в области образования предлагает эта невежда князю: “Вырубать леса, сделать реку судоплавной, развести картофель, улучшить сельские школы, насадить акаций и тополей, научить юношество петь на два голоса утренние и вечерние молитвы, проложить шоссейные дороги и привить оспу”. Автор включает в этот перечень то, что действительно делалось в Пруссии на границе столетий. Гофман дает замечательную пародию на так называемую философию здравого смысла и трезвых соображений, которая определяла суть общественной жизни тогдашней Германии. Автор с печалью констатирует непреодолимую власть реальности, которая поглощает романтические мечты.
В литературном творчестве полно раскрылся гениальный талант Гофмана, неограниченность его творческой фантазии, стилистическое новаторство и разнообразие. Гофман, благодаря особенностям своего яркого и предметного представления, умел писать о несуществующем так убедительно, что его фантазии казались реальнее действительности. Он был не равнодушным наблюдателем, а остроумным ироническим критиком тех жалких или отталкивающих явлений, с которыми сталкивался каждый день. Как настоящий романтик, Гофман противопоставлял низости мира, бездуховному существованию черни, фигуру талантливого художника, который олицетворял для него идеал чистого, бескорыстного творческого человека. Противостояние поэта, художника и музыканта филистерам – главная тема рассказов, повестей, романов Гофмана. Его проза удивительно поэтическая, образный мир настолько богатый, цветистый, музыкальный, что просто-таки берет читателя в плен, зачаровывает, влияет на все его чувства – зрение, слух, даже прикосновенья. Писатель, художник, музыкант прожил недлинную, преисполненную трагизма жизнь: безрадостное детство, неустроенность с работой, болезни, постоянная борьба за свое достоинство человека и художника.
На надгробии писателя написано: “Здесь похоронен Э. Т. А. Гофман, который родился 24 января 1776 года и умер в Берлине в 1822 году. Он был одинаково замечательным юристом, поэтом, музыкантом, живописцем».
Понравилось сочинение » Эрнст Теодор Амадей Гофман (1772-1822), тогда жми кнопку of your page –>
Статья:”Эрнст Теодор Амадей Гофман”
статья по литературе (5 класс) на тему
В семье царила атмосфера ограниченной и лицемерной морали. Любви и ласки этот ребёнок не видел. Утешение находил в музыке. Мечтал стать композитором. Впрочем, очень рано он пристрастился и к рисованию, мечтал о живописи. Поэзия волновала его ум не меньше. Трудность состояла лишь в выборе меж искусствами. Но семья настояла на юридическом факультете. Так он стал нотариусом, адвокатом – государственным служащим, человеком подневольным
просмотреть:
| Вложение | Размер |
|---|---|
| ernst_teo.docx | 34.23 КБ |
Предварительный просмотр:
Эрнст Теодор Амадей Гофман
Эрнст Теодор Амадей Гофман, один из самых ярких талантов Германии начала XIX столетия, был человеком с детства очень одиноким. Родился он в Кёнигсберге 24 января 1776года. Мальчику едва исполнилось два года, когда брак его родителей был расторгнут и мать, забрав ребёнка, переезжает в дом своего брата. Дядя, Отто Вильгельм, был человеком сурового нрава. В семье царила атмосфера ограниченной и лицемерной морали. Любви и ласки этот ребёнок не видел. Утешение находил в музыке. Мечтал стать композитором. Впрочем, очень рано он пристрастился и к рисованию, мечтал о живописи. Поэзия волновала его ум не меньше. Трудность состояла лишь в выборе меж искусствами. Но семья настояла на юридическом факультете. Так он стал нотариусом, адвокатом – государственным служащим, человеком подневольным. Юноше кажется, что под «архивной пылью» будущность его сереет, пропадает. Душу можно было отвести, рисуя карикатуры на начальство, за что Гофман был выслан в городишко Плоцк, откуда с великим трудом его вызволили друзья. Наконец, он попадает в Варшаву, крупнейший культурный центр Пруссии. Здесь Гофман, не прекращая опостылевшей службы, окунается в мир искусства: руководит филармоническим обществом, дирижирует концертами, читает доклады на музыкальные темы. В 1806 году в Варшаву вошли войска Наполеона. Все прусские правительственные учреждения были распущены, Гофман очутился без средств, но зато и без необходимости ходить на службу. Вот тут-то он и предаётся всецело поэзии. Он выпускает сборник под названием « Фантазии в манере Калло » (1814). Гофман называет сборник в честь французского художника Жака Калло(1592 – 1635), потому что и в его фантазиях, как на офортах Калло, легко узнаваемые типы людей соседствуют, а порой сливаются с невероятными существами, словно бы явившимися прямиком из преисподней. Среди странных и страшных фантазий Гофмана помещена и сказка « Щелкунчик и Мышиный король ». Именно с этой прекрасной сказки начинается настоящая детская литература.
Гофман сразу же находит удобную для детского чтения форму: весь текст разбит на компактные главки, которые ребёнок может за один раз прослушать перед сном или самостоятельно прочесть, не уставая. Но откладывать книжку не хочется, потому что каждая главка, завершая какую-то небольшую тему, останавливается в преддверье какой-то новой тайны.
История Щелкунчика начинается с точного указания времени и места действия. « Двадцать четвёртого декабря детям советника медицины Штальбаума весь день не разрешалось входить в проходную комнату, а уж в смежную с ней гостиную их и совсем не пускали. В спальне, прижавшись друг к другу, сидели в уголке Фриц и Мари. Уже совсем стемнело, и им было очень страшно, потому что в комнату не внесли лампы, как это и полагалось в сочельник» .
Деловое, казалось бы, указание на время действия на самом деле сразу же включает читателя в сказочную ситуацию. Двадцать четвёртое декабря – сочельник Рождества Христова. В ночь под Рождество всегда свершаются чудеса. В комнату не вносят лампы для того, чтобы свет первой звезды прорезал тьму и ознаменовал дивный момент рождения божественного младенца. Герои сказки – восьмилетняя девочка Мари и её брат Фриц – уже достаточно большие, чтобы прекрасно знать о чуде переживаемой ночи. Это знание не остаётся рассудочным, оно выливается в смутные томительно-прекрасные ощущения: «. им чудилось , будто над ними веют тихие крылья и издалека доносится прекрасная музыка» . Откуда это, издалека? Из Рая, конечно!
Значение места действия, так точно воссозданного Гофманом, не оставляет сомнений – это модель мира . Тёмная детская, где дети сидят взаперти, является как бы миниатюрным воспроизведением нашей земной сферы жизни. Она отграничена от таинственной гостиной проходной комнатой. Проходная комната и есть граница меж мирами – нейтральная полоса. Ну, а гостиная. Конечно же она сверкающее подобие высшего блаженного края. «Светлый луч скользнул по стене, тут дети поняли, что младенец Христос отлетел на сияющих облаках к другим счастливым детям. И в то же мгновение прозвучал тонкий серебряный колокольчик: “Динь-динь-динь-динь!” Двери распахнулись, и ёлка засияла таким блеском, что дети с громким криком: “Ах, Ах!” – замерли на пороге ». Светлый луч звезды возвещает о главном чуде этой ночи: границы меж мирами раскрылись , младенец Христос в сопровождении сонма ангелов спускается на землю к другим счастливым детям, а сами дети получили право доступа в райский сад, посреди которого высится древо жизни. Рай – прежде всего царство света. Блаженство сияния после мрака заточения – главное из райских блаженств. И Гофман не жалеет слов для воспроизведения образа светозарного мира: «Большая ёлка посреди комнаты была увешана золотыми и серебряными яблоками . Но больше всего украшали чудесное дерево сотни маленьких свечек , которые, как звёздочки, сверкали в густой зелени . Вокруг дерева всё пестрело и сияло ». Смоделированный родителями для детей рай превосходит все их ожидания. « Не знаю, кому под силу это описать!» – восклицает Гофман.
По замыслу взрослых, более всего должен был восхитить детей главный подарок – изумительный замок с золотыми башенками, где прохаживаются кавалеры и дамы, а детишки пляшут под музыку. Однако когда Фриц просит крёстного Дроссельмейера, смастерившего эту хитроумную игрушку, заставить обитателей замка двигаться по-другому, выясняется, что это невозможно: « Механизм сделан раз и навсегда, его не переделаешь », – отрезает он. « Неразумные » дети разочаровываются, а взрослые продолжают восхищаться сложностью и отлаженностью устройства огромной музыкальной шкатулки. И немудрено! Взрослые обожают механизмы, ведь и вся их взрослая жизнь механистична. Она « сделана раз и навсегда » и таким образом упорядочена. Очень целесообразно, но для ребёнка неприемлемо: ребёнок пока ещё в большей степени природное существо, свободное, живое [1] . И вот Фриц отправляется к своим гусарам, которые могут скакать и стрелять « сколько душе угодно », а Мари застывает, увидев « замечательного » человечка.
Кажется, будто слово « замечательный » вырывается из уст Мари, хотя на самом деле, очарованная, она не произносит не звука. Слово сказано Гофманом, и это самое первое слово, которое относится к Щелкунчику. Поэт говорит за Мари: в миг потрясения маленькой героини он сливается с ней. Когда же он хочет объективно обрисовать «замечательного человечка», то признаёт, что тот и нескладен, и несуразен, в общем, довольно уродлив. Но Мари ничего этого не замечает.
Образы девочки и уродца Щелкунчика, безусловно, возникают как отзвук фольклорного мотива Красавицы и Чудовища. Однако во всех народных сказках Красавица, отправляясь к Чудовищу, приносит себя в жертву. Только много позже она начинает жалеть доброе чудовище. С Мари же всё иначе: он « полюбился ей с первого взгляда » и кажется ей « миловидным », « хорошеньким », « красивым ». Значит это одно: Мари обладает тем удивительным зрением, которое позволяет ей проникать взглядом в самую глубь явления и постигать его сущность. Пока, разумеется, на инстинктивном уровне. В первый момент встречи она, конечно же, не понимает, что Щелкунчик – заколдованный принц. Но она видит перед собой прекрасное существо с ласковыми глазами, а не жалкого уродца, который и не человек вовсе, а так, щипцы для щёлканья орехов. Взгляд Мари – взгляд ребёнка и прирождённого романтика. Но это ещё не значит, что каждый ребёнок – романтик. Фриц тут же демонстрирует свою «антиромантичность»: он ломает зубы Щелкунчику да ещё и смеётся над его страданиями. Так вновь подтверждается истина: романтический герой – личность и впрямь исключительная, не только среди взрослых, но даже и среди детей.
Именно на обыкновенных людей с их поверхностным зрением и рассчитано было колдовство королевы Мышильды. Во всех народных сказках злые силы стремились отвратить сердца людей от прекрасных принцев и принцесс. Для этого они обращают их красоту в безобразие. Но Мышильда превращает юного Дроссельмейера не просто в уродца, а в инструмент, в механизм , таким образом, вышвыривая его вообще за пределы жизни. Вот уж коварство так коварство! Точный был расчёт! Фриц вот, как и задумывалось, увидел в Щелкунчике только инструмент. И Мари, которую механизмы тоже не интересовали, должна была от Щелкунчика отвернуться. Однако. В этом-то и состоит вся слабость злодеев: не в состоянии они представить себе, что чувствует светлая душа и на что она способна.
Чуть позже, когда Мари, как и положено сказочной героине, ради своего избранника пройдёт через множество жестоких испытаний, Крёстный скажет ей: « Ах, милая Мари, тебе дано больше, чем мне и всем нам. Ты . – прирождённая принцесса: ты правишь прекрасным, светлым царством ». « Прирождённая принцесса » – такой термин изобретает Гофман. Означает он – истинная романтическая героиня. Но жребий истинного романтического героя тяжел: он обречён на одиночество . Будем честны: это не только удел , но и результат свободного выбора .
Как только в жизнь Мари вошёл Щелкунчик, у неё появилось сокровище, которое она тщательно охраняет от чужих взоров. Она строит свой внутренний мир, строит в тишине и в тайне, и сознательно совершает выбор – одиночество. Мари, « сама не зная почему, не решилась признаться » маме в том, что « лежало у неё на сердце ». Однако, сделав выбор, она не представляет себе, как он опасен.
Оставшись наедине со Щелкунчиком, она шагнула из уютной детской в царство добрых и злых чар. Переход из одного мира в другой совершается в определённый сакральный час: часы бьют полночь. И тут раскрывается пол, и появляется семиглавый мышиный король со своим войском. В ночь перед Рождеством, когда все границы разомкнуты, не только ангелы слетают с небес, но и хтонические – подземельные – существа выползают из тёмных своих нор. Для Мари начинается время испытаний.
Когда утром мама находит девочку на полу в луже крови и без сознания, это страшно. Обморок – подобие смерти. Мари пребывала в нём несколько часов. Это не что иное, как ситуация « едва-не-смерть », которую проходят все герои народных сказок: они умирают, чтобы возродиться в новом качестве. В глубокой древности данная ситуация включалась в серию обрядов, сопровождающих инициацию . Инициация – ритуал, который знаменовал переход человека из одного социального статуса в другой. В семье, в роде был ребёнок, но теперь его больше нет, он умер , а на его месте появился новый член рода – молодой воин, охотник или взрослая девушка, молодая жена.
Вот и Мари, вернувшись к жизни, меняется: она явно взрослеет, становится гораздо смелей; такая кроткая раньше, она гневно выговаривает Дроссельмейеру: « О крёстный, какой ты гадкий! . Почему ты не поспешил на помощь Щелкунчику, почему ты не поспешил на помощь мне, гадкий крёстный? » Родители в ужасе, но крёстный, оставшись наедине с девочкой, объясняет ей своё невмешательство и её собственную роль – это роль героини: «. много придётся тебе вытерпеть, если ты возьмёшь под свою защиту бедного уродца Щелкунчика! Ведь мышиный король стережёт его на всех путях и дорогах. Знай: не я, а ты, ты одна можешь спасти Щелкунчика ». И Мари готовит себя к борьбе, к лишениям. Но то, что в мире грёз сопряжено с такой глубокой серьёзностью, в мире реальном все считают бредом, а затем – ложью. Это её-то, такую правдивую девочку, объявляют лгуньей! Ей даже запретили вообще упоминать о Щелкунчике. Девочку окружает тёмная стена непонимания, одиночество превращается в трагический удел: « Теперь бедняжка Мари не смела и заикнуться о том, что переполняло ей сердце. и вместо того, чтобы играть, как бывало раньше, могла часами сидеть смирно и тихо, уйдя в себя. »
Один лишь крёстный Дроссельмейер понимает Мари и помогает ей понять самоё себя. Для этого он рассказывает ей сказку о принцессе Перлипат. Вот кто претендует на роль прирождённой принцессы! Но Перлипат, королевская дочь, оказывается истинной виновницей уродства Щелкунчика. Раздумывая над её историей, Мари понимает свою миссию: она должна снять чары с заколдованного принца. Никто не говорит ей о том, как это можно сделать. Никто, кроме её сердца. « Мари сидела около стеклянного шкафа и, грезя наяву, глядела на Щелкунчика. И вдруг у неё вырвалось:
- Ах, милый господин Дроссельмейер, если бы вы на самом деле жили, я не отвергла бы вас, как принцесса Перлипат. ..». Эти-то слова и следовало произнести, и как раз с таким чувством, рвущимся из сердца. Они и были заклинанием. Раздаётся грохот, Мари падает со стула без сознания. Сказка заканчивается свадьбой! Когда Мари приводят в чувства, мама пеняет ей: « Ну, можно ли падать со стула? Такая большая девочка! » А девочка и впрямь большая. И не случайно со стула падала и опять сознание теряла. Как должно произойти её внезапное взросление – уже не внутреннее, а внешнее? Как Щелкунчик может переродиться в юного и пригожего Дроссельмейера, племянника крёстного? Да, через заклинание, а затем через волшебное действие: о земь девочка грянулась – встала уже невестой.
На свадьбе у них плясали двадцать две тысячи нарядных кукол, а уж музыка гремела. Музыка прошла через всю сказку. Мы слышали и серебряный колокольчик, возвестивший о Вифлиемской звезде, и жутковатую песнь часов, и победный гром военного гусарского оркестра Фрица, и страшную музыку сражений. Но мы не только слышали, мы видели эту сказку о любви и мужестве, видели и нарядных кукол, и пёстрый убор ёлки. И, наконец, золотую карету, запряжённую серебряными лошадьми, в которой молодой Дроссельмейер увёз свою невесту. Этот праздник музыки, красок, поэзии и мудрости подарил нам великий сказочник Эрнст Теодор Амадей Гофман.
[1] Возникшая тема – соотношения живого и мёртвого, механического – получит развитие и в творчестве самого Гофмана, и в мировой литературе. Всякий раз она будет рассматриваться по-разному. В фантазии « Песочный человек » Гофман представит куда более сложный механизм, чем замечательная музыкальная шкатулка: это будет прекрасная дева Олимпия, которая не только городскими обывателями, но и романтичнейшим юношей будет восприниматься как воплощение идеала жизни и женственности. Но сконструирована-то она будет неким жутким Песочным человеком, едва ли не самим дьяволом. Трагическая эта история – показатель меры ослепления и омертвения нас и нашего бытия.
Совершенно по-другому эта тема будет разработана В.Ф.Одоевским в его сказке для детей « Городок в табакерке », где как раз работа механизма, так остроумно придуманного, и будет представлять главный интерес и восхищение: ах, как же всё это ловко устроено!
Лучшие книги Эрнста Теодора Амадея Гофмана
| ISBN: | 978-601-302-957-3 |
| Год издания: | 2019 |
| Издательство: | Фолиант |
| Язык: | Русский |
Одна из лучших рождественских сказок в мире – “Щелкунчик” – вершина творчества выдающегося немецкого писателя Э.Т.А.Гофмана.
Это издание прекрасной сказки с чудесными красочными иллюстрациями известной художницы М.Пузыренко не оставит равнодушным даже самого требовательного читателя.
Для младшего и среднего школьного возраста
Одна из лучших рождественских сказок в мире – “Щелкунчик” – вершина творчества выдающегося немецкого писателя Э.Т.А.Гофмана.
Это издание прекрасной сказки с чудесными красочными…
| ISBN: | 978-5-4484-0593-8 |
| Год издания: | 2018 |
| Издательство: | Вече |
| Серия: | 100 великих романов |
| Язык: | Русский |
Великий немецкий писатель Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822) нафантазировал целый парад уникальных и незабываемых образов, таких как Крошка Цахес, Щелкунчик и, конечно, кот Мурр, самый известный в литературе кот. От лица этого высокообразованного кота и ведется повествование.
Автор мастерски сочетает в романе романтику и едкую сатиру, серьезные размышления об искусстве и искрометный юмор.
Великий немецкий писатель Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822) нафантазировал целый парад уникальных и незабываемых образов, таких как Крошка Цахес, Щелкунчик и, конечно, кот…
| ISBN: | 978-5-389-01002-4 |
| Год издания: | 2010 |
| Издательство: | Machaon |
| Серия: | Подарочные книги |
| Язык: | Русский |
Великолепноиллюстрированное подарочное издание. Книга в твердом переплете с трехсторонним золотым обрезом и с ляссе.
“Крошка Цахес, по прозванию Циннобер” – одно из самых значительных сказочных созданий великого немецкого писателя Э.Т.А.Гофмана. В ней со свойственной автору иронией отражены реальные приметы его эпохи: уродство абсолютизма, тупое верноподданничество обывателей, торжествующее беззаконие и сервильная роль официальной науки. Заглавный герой сказки гротескно нелеп и смешон, уродлив и глуп. Тем не менее благодаря фее Розабельверде он наделен удивительным свойством: все хорошее и доброе, что творится в его присутствии, приписывается ему. Почти все склоняются перед ничтожеством, и лишь благодаря волшебнику Просперу Альпанусу юный Бальтазар одерживает над ним верх и рассеивает чары.
Великолепноиллюстрированное подарочное издание. Книга в твердом переплете с трехсторонним золотым обрезом и с ляссе.
“Крошка Цахес, по прозванию Циннобер” – одно из самых…
| ISBN: | 978-5-389-02101-3 |
| Год издания: | 2016 |
| Издательство: | Азбука-классика |
| Серия: | Азбука-классика (pocket-book) |
| Язык: | Русский |
Творчество великого немецкого писателя Э. Т. А. Гофмана представлено в этой книге двумя сказочными повестями – “Золотой горшок” (1814) и “Крошка Цахес, по прозванию Циннобер” (1819), которые вошли в число признанных шедевров европейской романтической прозы и во многом определили авторскую литературную судьбу. На страницах этих произведений Гофман раскрывается и как оригинальный мифолог-мистик, певец “стихийных духов” и создатель “совмещенных реальностей”, под пером которого Дрезден XIX столетия может обернуться утопической Атлантидой; и как язвительный сатирик, зорко подмечающий социальные и нравственные изъяны своей эпохи; и как лукавый пародист-пересмешник, артистично и самозабвенно “играющий в литературу”; и как вдумчивый, наблюдательный исследователь жизни и искусства, приглашающий читателя к увлекательной беседе-импровизации и вдохновенному поиску истины. Публикация текстов повестей сопровождается подробными комментариями, подготовленными специально для настоящего издания.
Перевод с немецкого В. Соловьева, А. Морозова.
Творчество великого немецкого писателя Э. Т. А. Гофмана представлено в этой книге двумя сказочными повестями – “Золотой горшок” (1814) и “Крошка Цахес, по прозванию Циннобер”…
| ISBN: | 978-5-271-38940-5, 978-5-226-05009-1 |
| Год издания: | 2012 |
| Издательство: | Астрель, ВКТ |
| Серия: | Книга на все времена |
| Язык: | Русский |
Эрнст Теодор Амадей Гофман – классик мировой литературы, знаменитый немецкий писатель, композитор, художник. В своем творчестве Гофман отдал дань романтизму и оккультизму, новелле ужасов и литературной сказке для взрослых, а также социальной сатире. Его произведения, причудливые и изящные, поистине завораживают и затягивают в свой удивительный, фантастический мир.
Одно из самых интересных и необычных произведений великого Гофмана. Шедевр готического романа. История “сына великого грешника” – молодого монаха-цистерцианца из удаленной германской обители, отправленного в Рим и ставшего свидетелем и участником череды таинственных и страшных событий, одновременно пугает, увлекает и вместе с тем очаровывает читателя изысканной манерой, в которой написана эта книга.
Эрнст Теодор Амадей Гофман – классик мировой литературы, знаменитый немецкий писатель, композитор, художник. В своем творчестве Гофман отдал дань романтизму и оккультизму, новелле…
| ISBN: | 978-5-906986-70-2 |
| Год издания: | 2018 |
| Издательство: | Аркадия |
| Серия: | Black&White |
| Язык: | Русский |
Сказочный Песочный человек, которым мать пугает не желающего засыпать малыша Натанаэля, вдруг приходит к ним домой. Его называют человеческим именем, он удивительный мастер, но при виде его мальчик трепещет от ужаса. А уже став юношей, Натанаэль влюбляется в девушку, которая на самом деле оказывается искусно сделанной куклой, одним из создателей которой является тот самый Песочный человек!
Эта жуткая история о любви и смерти принадлежит перу Эрнста Теодора Амадея Гофмана, писателя, создававшего, по словам Стефана Цвейга, “неземной мир, сотканный из тумана и грез, и населенный фантастическими фигурами”.
Сказочный Песочный человек, которым мать пугает не желающего засыпать малыша Натанаэля, вдруг приходит к ним домой. Его называют человеческим именем, он удивительный мастер, но…
| ISBN: | 978-5-91761-593-6 |
| Год издания: | 2016 |
| Издательство: | Никея |
| Серия: | Рождественский подарок |
| Язык: | Русский |
О чём эта книга?
Эта книга, конечно же, о Рождестве, о вере и самых чудесных событиях, которые происходят в человеческой жизни!
Жанр святочного рассказа удивителен в первую очередь тем, что при всей наивности, сказочности и необычайности, он во все времена был любим не только детьми, но и взрослыми. Быть может, потому, что все взрослые – немножко дети? Ведь это же радость, если взрослые люди не утратили детского восприятия мира и способности верить в чудо!
Зарубежные писатели трёх столетий – XIX, XX и XXI, от родоначальника жанра Чарльза Диккенса до нашего современника Пауло Коэльо – встретят вас рождественским приветствием на страницах этой книги!
Для кого эта книга?
Несмотря на то, что в рождественских рассказах неизменно присутствует христианская атрибутика, они будут интересны и тем, кто еще не познакомился с Богом. Сочетая в себе поучительность притчи и волшебность сказки, рождественские рассказы помогут родителям в воспитании детей, да и в самовоспитании тоже.
Почему мы решили издать эту книгу?
Рождественский, или святочный рассказ впервые появился в зарубежной литературе, то есть произведения зарубежных авторов – это, можно сказать, классика жанра. Именно поэтому мы решили издать эти рассказы отдельной книгой.
О чём эта книга?
Эта книга, конечно же, о Рождестве, о вере и самых чудесных событиях, которые происходят в человеческой жизни!
Жанр святочного рассказа удивителен в…
| ISBN: | 978-5-389-10613-0 |
| Год издания: | 2016 |
| Издательство: | Азбука |
| Серия: | Азбука-Классика |
| Язык: | Русский |
Творчество знаменитого немецкого писателя Э. Т. А. Гофмана представлено в этой книге двумя сказками – «Щелкунчик и мышиный король» (1816) и «Повелитель блох» (1822), которые обрели славу признанных шедевров европейской романтической литературы. На страницах гофмановских произведений причудливым образом сходятся различные сферы бытия и повествовательные планы, высшая, вневременная, сказочно-мифологическая реальность и обыденно-прозаическая современность, фантастические персонажи и герои, взятые из мира повседневной жизни. За их прихотливой чередой незримо, а порой и явно, присутствует Автор – оригинальный мифолог-мистик и певец «стихийных духов», бескомпромиссный сатирик, зорко подмечающий социальные и нравственные изъяны своей эпохи, лукавый пародист-пересмешник, артистично и самозабвенно «играющий в литературу» и создающий виртуозные «отражения» Искусства и Жизни.
Творчество знаменитого немецкого писателя Э. Т. А. Гофмана представлено в этой книге двумя сказками – «Щелкунчик и мышиный король» (1816) и «Повелитель блох» (1822), которые…
| ISBN: | 978-5-9680-0034-7 |
| Год издания: | 2007 |
| Издательство: | Пан пресс |
| Язык: | Русский |
Роскошное, стильно оформленное подарочное издание. Изящный переплет книги выполнен с трехсторонним золотым обрезом. Издание снабжено шелковым ляссе. Эта уникальная книга – изысканный подарок, будет интересна всем любителям классики.
“В день Вознесения, часов около трех пополудни, через Черные ворота в Дрездене стремительно шел молодой человек и как раз попал в корзину с яблоками и пирожками, которыми торговала старая, безобразная женщина, – и попал столь удачно, что часть содержимого корзины была раздавлена, а все то, что благополучно избегло этой участи, разлетелось во все стороны, и уличные мальчишки радостно бросились на добычу, которую доставил им ловкий юноша! На крики старухи товарки ее оставили свои столы, за которыми торговали пирожками и водкой, окружили молодого человека и стали ругать его столь грубо и неистово, что он, онемев от досады и стыда, мог только вынуть свой маленький и не особенно полный кошелек, который старуха жадно схватила и быстро спрятала. Тогда расступился тесный кружок торговок; но когда молодой человек из него выскочил, старуха закричала ему вслед: “Убегай, чертов сын, чтоб тебя разнесло; попадешь под стекло, под стекло. “
Э.Т.А.Гофман “Золотой горшок”
Формат: 16,5 см x 27 см.
Роскошное, стильно оформленное подарочное издание. Изящный переплет книги выполнен с трехсторонним золотым обрезом. Издание снабжено шелковым ляссе. Эта уникальная книга -…
ГОФМАН, ЭРНСТ ТЕОДОР АМАДЕЙ
ГОФМАН, ЭРНСТ ТЕОДОР АМАДЕЙ (Hoffman, Ernst Theodor Amadeus) (1776–1822), немецкий писатель, композитор и художник, в чьих фантастических рассказах и романах воплотился дух немецкого романтизма. Эрнст Теодор Вильгельм Гофман родился 24 января 1776 в Кёнигсберге (Восточная Пруссия). Уже в раннем возрасте обнаружил таланты музыканта и рисовальщика. Изучал право в Кёнигсбергском университете, затем двенадцать лет служил судейским чиновником в Германии и Польше. В 1808 любовь к музыке подвигла Гофмана занять пост театрального капельмейстера в Бамберге, шесть лет спустя он дирижировал оркестром в Дрездене и Лейпциге. В 1816 вернулся на государственную службу советником Берлинского апелляционного суда, где и прослужил вплоть до смерти, последовавшей 24 июля 1822.
Литературой Гофман занялся поздно. Наиболее значительны сборники рассказов Фантазии в манере Калло (Fantasiestücke in Callots Manier, 1814–1815), Ночные рассказы в манере Калло (Nachtstücke in Callots Manier, 2 vol., 1816–1817) и Серапионовы братья (Die Serapionsbrüder, 4 vol., 1819–1821); диалог о проблемах театрального дела Необыкновенные страдания одного директора театров (Seltsame Leiden eines Theaterdirektors, 1818); рассказ в духе волшебной сказки Крошка Цахес по прозванию Циннобер (Klein Zaches, genannt Zinnober, 1819); и два романа – Эликсир дьявола (Die Elexiere des Teufels, 1816), блистательное исследование проблемы двойничества, и Житейские воззрения кота Мурра (Lebensansichten des Kater Murr, 1819–1821), отчасти автобиографическое произведение, исполненное остроумия и мудрости. К числу наиболее известных рассказов Гофмана, входивших в упомянутые сборники, принадлежат волшебная сказка Золотой горшок (Die Goldene Topf), готическая повесть Майорат (Das Mayorat), реалистически достоверный психологический рассказ о ювелире, который не в силах расстаться со своими творениями, Мадемуазель де Скюдери (Das Fräulein von Scudéry) и цикл музыкальных новелл, в которых на редкость удачно воссозданы дух некоторых музыкальных сочинений и образы композиторов.
Блистательная фантазия в сочетании со строгим и прозрачным стилем обеспечили Гофману особое место в немецкой литературе. Действие его произведений почти никогда не происходило в далеких краях – как правило, он помещал своих невероятных героев в повседневную обстановку. Гофман оказал сильное воздействие на Э.По и некоторых французских писателей; несколько его рассказов послужили основой для либретто знаменитой оперы – Сказкок Гофмана (1870) Ж.Оффенбаха.
Все произведения Гофмана свидетельствуют о его талантах музыканта и художника. Многие свои творения он иллюстрировал сам. Из музыкальных сочинений Гофмана наибольшей известностью пользовалась опера Ундина (Undine), впервые поставленная в 1816; среди его сочинений – камерная музыка, месса, симфония. Как музыкальный критик он проявил в своих статьях такое понимание музыки Л.Бетховена, каким могли похвастать немногие из его современников. Гофман так глубоко почитал Моцарта, что даже переменил одно из своих имен, Вильгельм, на Амадей. Он оказал влияние на творчество своего друга К.М.фон Вебера, а на Р.Шумана сочинения Гофмана произвели такое сильное впечатление, что он назвал свою Крейслериану в честь капельмейстера Крейслера, героя нескольких сочинений Гофмана.
Гофман Э.Т.А. Избранные произведения, тт. 1–3. М., 1962
Житомирская З.В. Э.Т.А.Гофман. Библиография русских переводов и критической литературы о нем. М., 1964
Берковский Н.Я. Э.Т.А.Гофман. – В кн.: Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л., 1973
Художественный мир Э.Т.А.Гофмана. М., 1982
Э.Т.А.Гофман: Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы. М., 1987
(пока оценок нет)
Загрузка…Эрнст Теодор Амадей Гофман: сочинение Ссылка на основную публикацию
