Роман «Дело Артамоновых»: сочинение

Анализ романа М. Горького “Дело Артамоновых”.

Роман «Дело Артамоновых» – это история русского капитализма, история угасающего рода, показа того, как положение «хозяев жизни» уродует и духовно губит людей, превращает их из хозяев «дела» в его рабов. Основой сюжета романа служит развитие дела Артамоновых.

Илья Артамонов – основатель дела. Он энергичен, деловит, знает радость труда. У его сына Петра нет ни сильной воли, ни напористости, ни трудового задора, отличавшего отца. Он не любил «дела». «Дело» не только не подчиняется ему, но становится его повелителем, в душе появляется страх. Петр боится и ненавидит рабочих, Тихона, с остервенением ухватывающегося за Илью-младшего, ищет забвение в пьянстве, скандалах, окружает себя утешителями. В конце концов в большом артамоновском «деле» он оказывается «почти лишним, как бы зрителем».

Другое артамоновское «среднее поколение» – Алексей. В отличие от Петра деловит, энергичен. Но история неумолимо клонит артамоновское «дело», как и весь капитализм, к закату, и его «ненасытная жадность» к игре делом, «неприятная то ропливость» не могли остановить исторические процессы.

Пытается уйти от социальной действительности другой брат Петра Артамонова – Никита.

Когда Горький рассказывает о замысле романа Льву Толстому, тот увидел в Артамонове, ушедшем в монастырь отмаливать грехи родных, воплощение нравственного величия. Но в романе Никита Артамонов не величествен, а несчастен. Он и сам не верит в свою проповедь и не может кого-либо уловить в сети утешительных иллюзий, отвлечь от борьбы за изменение жизни, потому что «терпеть надоело всем», потому что народ идет к революции, а не к религиозному утешению.

В романе описывается исключительная конденсация жизненных впечатлений, событий, действий, психологии. Опыт, приобретенный Горьким в работе над предыдущими книгами, позволял создать необычайно емкое произведение. Менее двухсот пятидесяти страниц среднего формата потребовалось писателю для того, чтобы рассказать о пятидесяти четырех годах русской жизни. Автор лаконичен в характерах героев, описании их внешности, избегает развернутого комментария. Роман поражает богатством использованного в нем фольклора: частушек, песен, пословиц, поговорок, в начале романа дано почти полное описание русских свадебных обрядов.

Наряду со многими традиционными приемами и формами художественного творчества в «Деле Артамоновых» используются и новые. В первой части автор ведет повествование от своего имени, как бы подчеркивая, что нет особенной разницы в видении мира между ним и его героями. Во второй части мир все чаще показывается через пересечение точек зрения автора и Петра Артамонова, а в третьей – Петра, Якова и авторской.

Авторские характеристики сменяются внутренними монологами и диалогами, заканчивающимися речью персонажа (сцена после объяснения Петра с сыном под дубом). При описании купеческого разгула на ярмарке, так же, как последнего периода жизни Петра Артамонова, Горький прибегал к тому, что в литературоведении иногда называют психологическим временем (когда одни впечатления как бы растягиваются во времени, а другие как бы вместе со временем исчезают в каких-то провалах, словно их и не существовало). Таковы, например, три недели, проведенные Петром на ярмарке.

В центре романа стоит одна фигура – фигура Петра Артамонова. Она на первом плане именно потому, что происходит утрата «хозяином» власти над «делом».

Как ни ярок, ни замечателен образ Ильи Артамонова-старшего, он не стал и не мог стать главным героем в романе. Безвременная смерть основателя «дела» пришлась как раз вовремя, чтобы закончить пролог – рассказ о возникновении «дела», где главную роль играет Илья-старший, и начать основное повествование – рассказ о росте «дела» и об упадке его хозяев, выдвигающее на первый план фигуру Петра. В романе есть и свой эпилог, когда Петр, отойдя в сторону от «дела», передает ведение его Мирону и Якову, но время отдает последнему и роль «стержнрвого» образа. Но сразу же обнаруживается, что отдает ее на время, чтобы снова выйти на первый план в самом финале и сказать последнее слово в истории падения, краха, гибели Артамоновых.

Повесть «Дело Артамоновых» – это как бы история жизни трех поколений знакомой М. Горькому купеческой семьи. Ничего не скрывая, с ясностью и глубиной исторического мышления автор рассмотрел Артамоновых как представителей класса, их от ношение к «делу», опираясь на глубокое понимание сил, управляющих жизнью общества. Горького в сюжете повести интересовали не вопросы человеческой греховности, а безжалостное действие «закона вырождения», тема распада и деградации буржуазной семьи, не религиозно-моралистическая, а социальная проблематика в процессе развития капиталистического общества. История брожения буржуазной семьи в условиях капиталистического развития стала более понятной, после того как сама «действительность» замкнула круг капиталистического развития. В «Деле Артамоновых», разумеется, сохраняет всю силу мотив нравственного осуждения зла капитализма, артамоновских «преступлений». Но решающим оказывается другой приговор – приговор истории. Глубоко разработанная идея закономерности, исторической неизбежности гибели капитализма со всем его опустошающим жизнь хищничеством выдвигается на первый план. Буржуазная тема подается в другом разрезе: бесплодие социальной практики буржуазии, исчерпание ее исторических сил – вот что составляет центральный тезис романа.

Естественно, подобного рода идея не могла раскрыться в сюжете о восстании «блудных детей» класса против своей среды. Она требовала более емкого конфликта. Таким конфликтом явилась борьба между буржуазией и пролетариатом, их состязание на исторической арене. Решение вопроса о том, кто является действительным хозяином жизни, ее подлинным устроителем и организатором, – вот что организует действие романа. В трех поколениях артамоновского рода Горький дал с необычайной выпуклостью художественную историю русской буржуазии, ее запоздалого, но бурного появления, ее недолгого торжества и гибели. Горький сумел с удивительным мастерством связать глубоко индивидуальные портретные характеристики своих героев с чрезвычайно широким социально-политическим обобщением. Автору удалось насытить каждое движение своих героев полнотой исторического смысла.

То понимание истории, которое раскрывается в романе, основывается на признании труда единственным источником ценностей, выработанных человечеством, единственным двигателем истории вперед, решающей силой культурного развития.

Только те общественные силы, которые активно участвуют в творчески созидательной, трудовой деятельности, способны на развитие, действенно жизнеспособны. Проклятие, тяготеющее над Артамоновыми, из поколения в поколение иссушающее их силу, в паразитизме эксплуататоров, в отрешенности собственнических классов от животворящей силы и стихии труда.

Смерть Ильи, зачинателя «дела», проводит своего рода роковую черту на жизненном пути Артамоновых, за которой начинаются спад и увядание. Пусть его «дело» растет и ширится, но артамоновская колымага покосилась, потеряла колесо: из поколения в поколение оскудевает, вырождается сила рода, характеры утрачивают яркость и цельность, обедняются, обесцвечиваются. Активность преемников Ильи Артамонова направлена на власть, приобретательство, не одухотворена пафосом созидания, поэтому мелкими и ничтожными выглядят все эти претенденты на роль вождей капиталистической эпохи. Горький проводит своих героев через сходные положения. На параллелях и аналогиях с особой убедительностью раскрывается «понижение типа» в процессе развития буржуазного общества. Лишь один Илья-внук в

новых условиях сохранил энергию и силу, прямоту и независимость деда, но, чтобы сохранить эти черты, он уходит из отчего дома, перестает быть Артамоновым, чтобы, в конце концов, вместе с революционным пролетариатом вернуться и уничтожить артамоновское господство.

«Роман «Дело Артамоновых»»

Роман «Дело Артамоновых» был издан в 1925 году. Но задуман он был еще до революции, в начале. 900-х годов. Это засвидетельствовано самим Горьким. В воспоминаниях о Льве Толстом писатель приводит следующий разговор с Толстым, относящийся к 1902 году:
«Я рассказал ему историю трех поколений знакомой мне купеческой семьи,— историю, где закон вырождения действовал особенно безжалостно; тогда он стал возбужденно дергать меня за рукав, уговаривая:
— Вот это — правда! Это я знаю, в Туле есть две такие семьи. И это надо написать. Кратко написать большой роман, понимаете? Непременно!
А глаза его сверкали жадно.
— …Это очень серьезно. Тот, который идет в монахи молиться за свою семью, — это чудесно! Это — настоящее: вы — грешите, а я пойду отмаливать грехи ваши, И другой — скучающий, стяжатель-строитель, — тоже правда! И что он пьет, и зверь, распутник, и любит все, а вдруг—убил,— ах, это хорошо!»
«История трех поколений», где «закон вырождения» действовал особенно безжалостно», «тот, который идет в монахи молиться за свою семью», «скучающий», «стяжатель-строитель» — все это элементы сюжета и первоначальные наброски персонажей «Дела Артамоновых».
Позднее Горький в беседе с В. И. Лениным рассказал и ему о своих замыслах. «Отличная тема, — ответил Горькому Ленин,— конечно, трудная, потребует массу времени, я думаю, что Вы бы с ней сладили, но не вижу: чем Вы ее кончите? Конца-то действительность не дает. Нет, это надо писать после революции».
Толстой увидел в сюжете, рассказанном Горьким, главным образом религиозно-философскую проблематику. Центр повествования для него — образ. Никиты: «Вы —грешите, а я пойду отмаливать грехи ваши». Это для Толстого «настоящее». Ленин увидел в жизненном материале, заинтересовавшем Горького, глубокий и поучительный социально-исторический смысл. Ленин подчеркнул, что только революция в состоянии разрешить противоречия буржуазно-помещичьей России. Именно поэтому он советовал Горькому осуществить свой замысел после революции, когда сама действительность подскажет решение.
Горький так и поступил. «Дело Артамоновых» он написал в те годы, когда история решила судьбу буржуазии.
Хронологические рамки романа определены писателем очень точно. Действие в «Деле Артамоновых» начинается, как указывает Горький, «года через два после воли», иными словами, в 1863 году. Последние сцены романа относятся к 1917 году.
На протяжении этого времени писатель развертывает историю трех поколений семьи купцов и фабрикантов Артамоновых.
В чрезвычайно лаконичной форме, с поразительным мастерством Горький рисует представителей дома Артамоновых — от его возвышения и расцвета до его распада и гибели.
Глава семьи и зачинатель «дела» — Илья Артамонов. В романе ему отведено сравнительно мало места. Его характеристика служит как бы введением в повествование.
Бывший крепостной, Илья Артамонов одарен от природы энергией и предприимчивостью и еще при крепостном праве становится приказчиком. После реформы, хорошо награжденный, он приезжает в городок Дремов «свое дело ставить» — текстильную фабрику. В Илье выражены специфические черты русской буржуазии раннего периода ее развития. В нем есть сила, трудолюбие, железная энергия, еще до конца не разорванная связь е народом, из недр которого он вышел, и вместе с тем он жесток и безжалостен к людям.
Энергично вторгается Илья Артамонов в жизнь Дремова, само название которого символизирует сонную жизнь тихого и застойного захолустья. Но при всей могучей целостности его натуры и ХИЩНОЙ хватке в сознании Ильи Артамонова начинает брез-жить мысль об ущербности и даже обреченности своего дела.

Во втором поколении Артамоновых — в сыновьях Ильи, Петре и Никите и в племяннике его Алексее — процесс внутреннего распада, вырождения и гибели развернут в полной мере.
После смерти отца «хозяином дела» становится Петр. Постепенно и неотвратимо он превращается из простого парня в собственника—в алчное, преступное, пьяное и распутное чудовище. Заключительные сцены романа, рисующие Петра, потерявшего человеческий облик, приобретают символический характер.
Второй сын Ильи Артамонова — горбун Никита — выражает иные черты в историческом бытии русской буржуазии. Стремясь вырваться из окружающей его в семье грязи и подлости, Никита уходит в монастырь. Но Никита уходит в монастырь, не веря в бога. Это жест отчаяния, бегство от страшной жизни Артамоновых, свидетельство нравственного банкротства Никиты.
Алексей, племянник Ильи Артамонова, в отличие от Петра ловок, удачлив, красив. Голос совести не мучает его. Он безоглядно жесток, и жалость ему незнакома. В нем Горький дает черты представителей новой буржуазии, которая хочет сделать всю Россию своей вотчиной, подчинить все и вся интересам капиталистической наживы.
В России историческая обстановка сложилась так, что буржуазия начала развивать свою деятельность и предъявлять свои -требования в ту пору, когда дни капитализма были сочтены.
Бот почему стремление Алексея Артамонова играть роль политического вождя не приводит к сколько-нибудь серьезным результатам, и энергия его в конце концов тоже вырождается в пустословие и бесплодную суету.
Так на людях второго поколения семьи Артамоновых мы видим, как слабеет и угасает жизненная энергия «хозяев жизни», как роковым я неотвратимым образом вырождается буржуазия. Этот процесс достигает своего предельного выражения в третьем поколении Артамоновых.
Сын Петра Яков живет бездумной, паразитической, растительной жизнью. Главное, чем он одержим, — это стремление к покою, сытому, уютному мещанскому покою, без тревог и волнений. Окружающий мир враждебен ему, он хотел бы укрыться от него в тихую обитель мещанского благополучия.
Илья Артамонов ходил по земле как хозяин, Петр — раб «дела». Яков чувствует себя гостем на фабрике, гостем докучным и ненужным, от которого вот-вот избавятся подлинные хозяева земли.
Смерть Якова — логический финал этой пустой и ничтожной жизни.
Распад буржуазии проявляется не только в угасании творческой энергии класса, но и в том, что наиболее честные, жизнеспособные и дальновидные выходцы из буржуазии, по выражению Горького, «выламываются» из своего класса и либо гибнут, либо уходят в революцию и становится деятельными ее участниками.
Таким человеком изображен Илья — второй сын Петра. Не в пример своему брагу Якову он с детских лет наделен живым, самостоятельным умом, прямодушием и честностью.
Осознав в полной мере неправду и зло буржуазного мира, Илья Артамонов порвал с ним и обрел подлинную правду в революции.
Параллельно истории распада и вырождения семьи Артамоновых Горький рисует историю роста рабочей семьи ткачей Морозовых. Здесь тоже фигурируют три поколения. На их судьбе Горький прослеживает формирование и развитие политического сознания русского рабочего класса.
Представитель первого поколения — старый ткач Борис Морозов. Ему чуждо понимание классовых интересов, политических целей пролетариата. К Артамонову он относится с восторженной покорностью. Недалеко ушел от Бориса Морозова и представитель второго поколения — Иван Морозов, хотя у него уже нет того слепого преклонения перед хозяевами, которое было у его отца. Новые черты революционного пролетариата со всей отчетливостью проявились у сына Ивана — Захара Морозова. Он вступает в активную революционную борьбу против мира Артамоновых. Он сознает себя хозяином жизни. Во время Октябрьской революции он в первых рядах борцов за новый мир,
Так раскрывается идея романа — идея исторической закономерности, необходимости и неизбежности пролетарской революции, обусловленной, с одной стороны, процессом разложения и распада господствующего класса, а с другой — ростом политической активности, сознательности и организованности пролетариата, возглавляющего широкие народные массы.

Сюжет и композиция романа М. Горького «Дело Артамоновых»

просмотреть сочинение

Роман “Дело Артамоновых” — это история русского капитализма, история угасающего рода, показа того, как положение “хозяев жизни” уродует и духовно губит людей, превращает их из хозяев “дела” в его рабов.
Основой сюжета романа служит развитие дела Артамоновых.
Илья Артамонов — основатель дела. Он энергичен, деловит, знает радость труда. У его сына Петра нет ни сильной воли, ни напористости, ни трудового задора, отличавшего отца. Он не любил “дела”. “Дело” не только не подчиняется ему, но становится его повелителем, в душе появляется страх. Петр боится и ненавидит рабочих, Тихона, с остервенением ухватывающегося за Илью-младшего, ищет забвение в пьянстве, скандалах, окружает себя утешителями. В конце концов в большом артамоновском “деле” он оказывается “почти лишним, как бы зрителем”.
Другое артамоновское “среднее поколение” — Алексей. В отличие от Петра деловит, энергичен. Но история неумолимо клонит артамоновское “дело”, как и весь капитализм, к закату, и его “ненасытная жадность” к игре делом, “неприятная торопливость” не могли остановить исторические процессы.
Пытается уйти от социальной действительности другой брат Петра Артамонова — Никита.
Когда Горький рассказывает о замысле романа Льву Толстому, тот увидел в Артамонове, ушедшем в монастырь отмаливать грехи родных, воплощение нравственного величия. Но в романе Никита Артамонов не величествен, а несчастен. Он и сам не верит в свою проповедь и не может кого-либо уловить в сети утешительных иллюзий, отвлечь от борьбы за изменение жизни, потому что “терпеть надоело всем”, потому что народ идет к революции, а не к религиозному утешению.
В романе описывается исключительная конденсация жизненных впечатлений, событий, действий, психологии. Опыт, приобретенный Горьким в работе над предыдущими книгами, позволял создать необычайно емкое произведение. Менее двухсот пятидесяти страниц среднего формата потребовалось писателю для того, чтобы рассказать о пятидесяти четырех годах русской жизни. Автор лаконичен в характерах героев, описании их внешности, избегает развернутого комментария. Роман поражает богатством использованного в нем фольклора: частушек, песен, пословиц, поговорок, в начале романа дано почти полное описание русских свадебных обрядов.
Наряду со многими традиционными приемами и формами художественного творчества в “Деле Артамоновых” используются и новые. В первой части автор ведет повествование от своего имени, как бы подчеркивая, что нет особенной разницы в видении мира между ним и его героями. Во второй части мир все чаще показывается через пересечение точек зрения автора и Петра Артамонова, а в третьей — Петра, Якова и авторской.
Авторские характеристики сменяются внутренними монологами и диалогами, заканчивающимися речью персонажа (сцена после объяснения Петра с сыном под дубом). При описании купеческого разгула на ярмарке, так же, как последнего периода жизни Петра Артамонова, Горький прибегал к тому, что в литературоведении иногда называют психологическим временем (когда одни впечатления как бы растягиваются во времени, а другие как бы вместе со временем исчезают в каких-то провалах, словно их и не существовало). Таковы, например, три недели, проведенные Петром на ярмарке.
В центре романа стоит одна фигура — фигура Петра Артамонова. Она на первом плане именно потому, что происходит утрата “хозяином” власти над “делом”.
Как ни ярок, ни замечателен образ Ильи Артамонова-старшего, он не стал и не мог стать главным героем в романе. Безвременная смерть основателя “дела” пришлась как раз вовремя, чтобы закончить пролог — рассказ о возникновении “дела”, где главную роль играет Илья-старший, и начать основное повествование — рассказ о росте “дела” и об упадке его хозяев, выдвигающее на первый план фигуру Петра. В романе есть и свой эпилог, когда Петр, отойдя в сторону от “дела”, передает ведение его Мирону и Якову, но время отдает последнему и роль “стержневого” образа. Но сразу же обнаруживается, что отдает ее на время, чтобы снова выйти на первый план в самом финале и сказать последнее слово в истории падения, краха, гибели Артамоновых.

10702 человека просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

/ Сочинения / Горький М. / Разное / Сюжет и композиция романа М. Горького «Дело Артамоновых»

Смотрите также по разным произведениям Горького:

Сочинение по роману «Дело Артамоновых»

В двадцатые. годы Алексей Максимович Горький интенсивно работает. В этот период создан один из лучших романов писателя «Дело Артамоновых». В нем Алексей Максимович воскрешает годы своей молодости. Но это не было уходом от проблем настоящего. Для писателя «вчера» и «сегодня» неразрывно связаны: чтобы строить будущее, нужно знать свое прошлое.

Описывая историю семьи промышленника Артамонова, Горький исследует причину распада капитализма в России. На примере трех поколений Артамоновых писатель показывает зарождение и гибель «дела».

Илья Артамонов появился в городе Дремове «года через два после воли». Он полон решимости построить фабрику для изготовления льняных полотен. Энергия этого человека вызывает уважение. Он живет в полную силу: умеет работать, веселиться, любить.

Совершенно иное второе поколение: сыновья Петр, Никита и племянник Алеша. Петр – молчаливый тугодум, ему скучно жить и работать. Если Илья Артамонов относится к делу с азартом, то Петр как бы «несет огромную, непосильную ношу». Никита-горбун, обижен судьбой изначально. Он любит разводить сады, даже на песчаной почве Никита вырастил прекрасный сад. Но «делу» он не хозяин и братьям не помощник. Он предпочитает уйти от проблем жизни в монастырь: «Вот у нас в семье свой молитвенник о грехах наших будет. » – радуется Петр.

Но и в монастыре не находит Никита покоя. Он не верит в Бога, не находит себе дела и занятия по душе.

Алексей, племянник Артамонова, служит делу азартно, как Илья. Но Петра пугает ум брата, и он думает, что Алексей «жулик, без совести. Может по миру пустить меня и сам этого не заметит и не из жадности разорит, а просто – заиграется».

«Дело», начатое отцом, продолжается его детьми, но, видя их отношение друг к другу, невольно вспоминаешь известную басню: «Когда в друзьях согласья нет, на лад их дело не пойдет. »

Третье же поколение Артамоновых еще более разобщено, не чувствует «плеча родного».

Илья, старший и любимый сын Петра, не хочет заниматься фабрикой. Он осуждает «старших» за эксплуатацию рабочих. На горькую фразу отца: «Ради тебя я человека убил. может быть», сын оглушительно сказал: «Не одного убили вы, вон там целое кладбище убитых фабрикой».

Мирон, сын Алексея, выучившись на инженера, занимается «делом» без задора, по необходимости. Он больше любит порассуждать о путях развития России.

Яков, сын Петра, так же скучает, как и отец. Он чувствует себя пленником семьи и дела. Не видит пользы от своей безрадостной деятельности и так же бездарно гибнет, как и жил. Один за другим Артамоновы уходят в мир иной, незаметно, легко или мучаясь и страдая.

Развал «дела» довершает революция: «. фабрика перестала работать, молодежь, засучивая рукава рубах, бросилась в город. Фабрика опустела, обезлюдела и точно сморщилась под ветром. »

Горький увидел и гениально сумел показать, как на протяжении короткого времени усилиями энергичных и волевых людей складывались состояния, укреплялась промышленность, и как легко ее было развалить, взяв в немощные и неумелые руки, выполняя работу без азарта и любви.

Алексей Максимович Горький в романе «Дело Артамоновых» показал нарастание демократического движения в России. На примере семьи Артамоновых писатель показал, как в недрах капитализма формируется интеллигенция, которая поведет за собой рабочих на борьбу за свои права.

В спорах Мирона Артамонова с Горицветовым показаны две политические линии, на которые хотели поставить Россию противоборствующие силы: западный путь развития и свой особый, ни на кого не похожий, который в конце концов возобладал.

Парадоксально, но разваливают капиталистический стройв России выходцы из его недр. Илья Артамонов, внук и сын владельцев фабрики, не желает заниматься «делом». Он уходит с головой в учебу, чтение книг. Мирон, сын Алексея, говорит о брате: «Илья – один из тех людей, которые смотрят на жизнь сквозь книгу и не умеют отличить корову от лошади». Но это лишь домыслы брата. Илья же гораздо ближе к реальной жизни, чем это хочется признать Артамонову. Он – социалист. Один из тех, кто активно и последовательно раскачивал основы государственного строя России, кто привел ее к революции.

Мирон Артамонов – прозападник. Он мечтает, что Россия будет развиваться по западному пути, а его оппонент Горицветов «стоит» за самостоятельный, особый путь развития. В молодом поколении нет единодушия. Они еще сильнее разобщены, чем их предшественники – отцы.

Яков, младший сын Петра Артамонова, осуждает всех. Ему смешны политические претензии брата Мирона, он не одобряет Илью. Они смешны и непонятны ему. «Лучше не думать о тревожном»,- его философия. Ему кажется, что он, «хозяин, живет в гостях у людей, которые работают на него, давно живет и надоел им, они, скучно помалкивая, смотрят на него так, точно хотят сказать: «Что ж ты не уходишь? Пора». Погиб он так же нелепо, как и жил (ограбленного, его выкинули из идущего поезда). Мне кажется, что это почти символично. Его выбросили не из поезда, а из быстро двигающейся вперед жизни, для которой Яков оказался ненужным, «лишним».

Горький показывает, что крепко сплоченным, организованным революционным силам в России противостояли разглагольствующие, немощные и ленивые демократы. Поэтому при первом же натиске существующий строй рухнул.

Из слов Тихона Вялова ясно, что Илья – среди нерядовых разрушителей строя. Петру Артамонову на вопрос об Илье бывший дворник отвечает: «Слышно – с этими. Надо быть, потому ты и жив, что он – с ними, а то. »

Но Петру уже не понять этой страшной арифметики, когда его собственный сын, надежда и любимец, разрушил «дело жизни» отца.

Таким образом Горький показал закономерность и неизбежность падения капиталистического строя, основанного на эксплуатации и унижении человеческой личности. Вывел почти закономерность, что, изживая себя, строй растит своих могильщиков.

Роман повесть Дело Артамоновых (Горький Максим)

«Дело Артамоновых», как и другие эпические полотна М. Горького, именуется в печати то «повестью», то «романом». Сам писатель называл все эти произведения, от «Фомы Гордеова» до четырехтомной «Жизни Клима Самгина», повестями. Он исходил не из объема этих произведений, а из той их особенности, что в основе каждого из них лежит повествование о судьбе одного человека, «хроника» одной жизни. Сказывалась в таком обозначении и скромность великого художника, не считавшего себя мастером многоплановой композиции и сложного сюжетного развития. По этой же причине он называл многие свои рассказы «очерками», а пьесы — «сценами».

Замысел повести «Дело Артамоновых» 1 относится, видимо, еще к концу 90-х — началу 900-х годов.

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Вспоминая в книге «Лев Толстой» о своей встрече с Львом Николаевичем в Крыму в конце 1901 — начале 1902 года, М. Горький писал: «Я рассказал ему историю трех поколений знакомой мне купеческой семьи, — историю, где закон вырождения действовал особенно безжалостно». Л. Н. Толстого очень заинтересовал этот замысел, он сказал: «Вот это —правда! Это я знаю, в Туле есть две таких семьи. И это надо написать. Кратко написать большой роман, понимаете? Непременно!» Его заинтересовали и отдельные персонажи задуманного произведения: «Это очень серьезно. Тот, который идет в монахи молиться за всю семью, — это чудесно! Это — настоящее: вы — грешите, а я пойду отмаливать грехи ваши. И другой — скучающий стяжатель-строитель, — тоже правда! И что он пьет, и зверь, распутник, и любит всех, а — вдруг — убил, — ах, это хорошо! Вот это надо написать».

Сейчас уже трудно установить, что в этих словах отражало особенности раннего замысла М. Горького, а что шло от особенностей толстовского восприятия, может быть — от желания Л. Н. Толстого подсказать молодому писателю определенный поворот темы. Важно, что в произведении, явившемся воплощением этого замысла, тема получила существенно иной поворот. И важно, что замысел отличался с самого начала широким социально-историческим размахом. Ведь картину смены поколений буржуазной семьи М. Горький уже дал в конце прошлого века в повести «Фома Гордеев», а она не исчерпала захватившей его темы. Не исчерпали ее и многие позднее написанные произведения, даже превосходившая «Дело Артамоновых» по объему «Жизнь Матвея Кожемякина». О каком же охвате событий думал М. Горький, говоря о «законе вырождения» буржуазии — вырождения (следует подчеркнуть это) не биологического, а социального?

Свет на этот вопрос проливают его воспоминания об одной из встреч с В. И. Лениным на Капри (Владимир Ильич был на Капри дважды — в 1908 и 1910 гг.— речь, очевидно, идет не о первой, кратковременной и проходившей в присутствии многих людей, а о второй, когда писатель общался с В. И. Лениным в течение двух недель и когда они долгие часы оставались наедине друг с другом). М. Горький писал в 1930 году Н. К. Крупской: «Беседуя со мной на Капри о литературе тех лет, замечательно метко характеризуя писателей моего поколения, беспощадно и легко обнажая их сущность, он указал и мое на некоторые существенные недостатки моих рассказов, а затем упрекнул: «Напрасно дробите опыт ваш на мелкие рассказы, вам пора уложить его в одну книгу, в какой-нибудь большой роман». Я сказал, что у меня мечта написать историю одной семьи на протяжении ста лет, с 1813 г., с момента, когда отстраивалась Москва, и до наших дней. Родоначальник семьи — крестьянин, бурмистр, отпущенный на волю помещиком за его партизанские подвиги в 12 году, из этой семьи выходят: чиновники, попы, фабриканты, петрашевцы, печаевцы, семи- и восьмидесятники. Он очень внимательно слушал, выспрашивал, потом сказал: «Отличная тема, конечно, — трудная, потребует массу времени, я думаю, что Вы с ней сладите, но — не вижу: чем Вы ее кончите? Конца-то действительность не дает. Нет, это надо писать после революции, а теперь что-нибудь вроде «Матери» надо бы». Конца книги я, разумеется, и сам не видел». И М. Горький заметил в этой связи: «Вот так всегда он был на удивительно прямой линии к правде, всегда все предвидел, предчувствовал» .

Часть исследователей, ссылаясь на эти воспоминания М. Горького, связывает с замыслом «истории одной семьи» повесть «Дело Артамоновых», другие (поскольку писатель собирался показать в задуманной книге несколько поколений интеллигенции) — эпопею «Жизнь Клима Самгина». Ясно, однако, что произведение, контуры которого очертил М. Горький в разговоре с В. И. Лениным, должно было отличаться от обоих названных произведений — отличаться и гораздо более широкими историческими рамками (с 1813 года до современности), и гораздо более широким кругом героев. Словом, это был другой замысел — замысел исторического романа, который не был написан, так же как не были осуществлены и все другие горьковские творческие замыслы, требовавшие обращения к далекому прошлому. Но какая-то связь между всеми этими замыслами была, и, несомненно, ко всем им имели прямое отношение слова В. И. Ленина, что «конец» для задуманного М. Горьким произведения должна дать сама действительность, что таким «концом» должна стать социалистическая революция. Справедливость этого замечания показала работа М. Горького над «Делом Артамоновых». Он попытался начать повесть еще до революции. В № 11 «Летописи» за 1916 год было помещено объявление о том, что в течение 1917 года в журнале будет напечатана повесть М. Горького «Атамановы» (таким было первоначальное название «Дела Артамоновых»). Но дальше черновых набросков работа тогда не продвинулась. Повесть была написана в 1924—1925 годах, и концом ее явились картины революции — все развитие повествования с железной логикой ведет именно к такому финалу.

Из всего сказанного следует, что М. Горьким была задумана не просто повесть о судьбе одной буржуазной семьи и даже не просто повесть о судьбе буржуазного класса, а художественная история русского капитализма, пусть и сконцентрированная в истории одной семьи и сосредоточенная на истории одного класса. «Сладил» ли писатель с этой огромной темой, «кратко» написав, как советовал ему Л. Н. Толстой, «большой роман»? 27 марта 1926 года К. А. Федин поделился в письме к М. Горькому своими впечатлениями от «Дела Артамоновых»: «Совершение изумительно начало романа. Илья Артамонов — старик поражает, подавляет своей жизненностью. Не знаю, была ли это ваша композиционная задача: строить первые части романа на «людях», вторую — на «деле». Это совпадает с темой (я понимаю ее так: дело, движимое вначале волею человека, постепенно ускользает из-под его влияния, начинает жить само собою, своею волей, более мощной и непреоборимой, пока — в революцию — окончательно не освобождается от человека). Но такое построение романа привело к тому, что он стал несоразмерен в частях. Мне думается, этот композиционный недочет заметно повлиял на эффект конца: книга под конец схематичнее и суше. С этим обстоятельством совпадает другое. Характеры артамоиовских внучат мельче и случайнее, чем — деда, отцов. Это так и должно быть, так и есть (к несчастью). Но это усугубляет разряжение конца романа». О «Деле Артамоновых» написал М. Горькому 10 апреля 1926 года и М. М. Пришвин: «Хорошо начало, свадьба — прекрасно! и до середины отлично нарастает волнение — ярмарка превосходна! Потом как будто вам надоело, все пошло прыжками, и кончаешь неудовлетворенный. Я думаю, что вы по своей широте задумали во время писания этого романа какой-то другой, самый большой, и это стало вам неинтересно».

Хотя автор «Дела Артамоновых» в ответном письмо к К. А. Феди чу признал справедливыми его замечания и указания М. М. Пришвина «на недостатки конструкции» повести и хотя последний сумел угадать, что М. Горький задумал другой роман, «самый большой» (действительно, уже была начата работа над «Жизнью Клима Самгина»), — этот вопрос нуждается в прояснении. «Несоразмерность» частей в самом деле присуща повести М. Горького, по она во многом объясняется именно тем, о чем ярко и точно написал К. А. Федин: постепенным выходом «дела» из-под контроля Артамоновых — выходом, свидетельствующим об их неспособности к сознательному историческому творчеству и обрекающим их на постепенное человеческое измельчание, на неизбежную социальную гибель. Уже в повести «Фома Гордеев» родоначальник купеческого рода, отец Фомы — Игнат, задумываясь о жизни и выходя из обычной колеи, «чувствовал, что он не хозяин своего дела, а низкий раб его». Миллионер Бугров, как вспоминал в посвященном ему очерке М. Горький, признавался: «Все мы — рабы дела нашего». Но это были лишь временно приходившие к буржуазным «хозяевам жизни» настроения, лишь предчувствия грядущей катастрофы. В «Деле Артамоновых» рассказано о том, как эта катастрофа совершилась, и здесь главной фигурой не случайно становится прошедший путь от начала «дела» до его конца Петр Артамонов. Как ни ярок образ Ильи Артамонова-старшего, он не стал и не мог стать главной фигурой повести. Безвременная смерть основателя «дела» пришла как раз вовремя, чтобы закончился пролог — о возникновении «дела» — и началась история его упадка и краха.

Касаясь истории падения артамоновского рода, критики обычно видели начало упадка лишь во втором поколении Артамоновых, резко противопоставляя его родоначальнику «дела». Для этого есть основания: Илья-старший был натурой сильной и целеустремленной. Его лучшие качества смогли раскрыться потому, что его усилия еще имели исторически прогрессивный смысл: он взрывал неподвижность затхлого мещанского бытия и разрушал застой патриархальной деревни. Когда — через поколение — появился его внук, Илья-младший, похожий характером на деда («. дедушкин характер», — думает о нем его отец Петр), он уже не смог остаться в среде Артамоновых, так как к этому времени их дело утратило всякое историческое оправдание. И все же неверно видеть в Илье-старшем лишь силу и цельность — эти качества дают глубокую трещину уже у него. Нельзя забывать о том, что свое прогрессивное дело Илья осуществляет как буржуа, как стяжатель, оставаясь даже для своих детей не столько отцом, сколько «строгим хозяином» (таким его вспомнит Петр, и в этом будет много правды). Об этом «стяжателе-строителе» не скажешь толстовскими словами, что он «любит всех», — он даже тем, кому близок, кажется атаманом разбойников (недаром Артамоновы именовались в черновых набросках Атамановыми). Уже в Артамонове-старшем возникает тревога за будущее «дела», и эта тревога начинает подтачивать его веру в себя. Строительный размах приобретает у него все более натужный и показной характер, Илья «становится все более хвастливо криклив», и его внезапная гибель дает основание Тихону Вялову сказать, что сила хозяина «хвастовством изошла».

Вот что предвосхищает и делает неизбежным раздвоение личности у главы второго поколения Артамоновых — Петра. Конечно, это не дает права отождествлять характеры Петра и его отца: даже в том, что позволяет говорить о сходстве между ними, явственно выступают различия. Каждый из них «вдруг — убил», но один защищал при этом свою жизнь, а другой — испытал припадок злобы против жалкого, беспомощного существа (потом Петр пытается убедить себя в том, что спасал сына от дурного влияния). Оба они хотят заглушить свою «скуку» разгулом (в «кошмаре кутежа» на ярмарке Петр «почти уверенно» думал: «Отец, пожалуй, так же бы колобродил»). Но и в этом проявляется разный масштаб их личностей. От Ильи-старшего к Петру и Алексею, а от них — к Мирону и Якову идет процесс крутого понижения и распада характеров, причем каждая новая ступень снижения подготовлена предыдущей. Стяжательские, хищнические, «разбойничьи» черты Ильи-старшего готовят и хитрую азартную «игру с делом» Алексея и раздвоенность Петра (боязнь двойника-врага и растущее осознание себя как «невольного зрителя» жизни—все это получит развитие в итоговой эпопее М. Горького, в образе буржуазного интеллигента Самгина, пытающегося спрятаться от бурного хода истории в своем маленьком «я»). А эти черты готовят, в свою очередь, окончательный духовный крах, полное моральное банкротство последних представителей артамоновского рода.

Закономерность процесса вырождения Артамоновых (за исключением одного Ильи-младшего, порвавшего с их «делом» и посвятившего свою жизнь делу революции) раскрывается не только в прямом изображении их судеб, но и с помощью целой системы художественных приемов. М. Горький все больше стремился к конкретности, «вещности» образной ткани, но это отнюдь не упрощало его стиля. Приглядимся к той цепи сравнений и метафор, которая призвана показать неуклонное измельчание Артамоновых. Об Илье-старшем говорят, что он «не лисой живет, а медведем». Сталкиваясь с ним, городской староста Баймаков чувствует «себя так, точно на пего медведь навалился», и то же чувство испытывают многие, глядя на «длинную лапу» Ильи-старшего и со страхом думая: «Экой зверь». Все эти штрихи подчеркиваются тем, что Илья любит медвежью охоту, ходит на медведя один на один с рогатиной и стремится привить страсть к этой опасной забаве сыну Петру и племяннику Алексею. О последнем уже никак не скажешь, что он «не лисой живет, а медведем». В юности он «урчит, как медвежонок», а потом в нем все более заметной становится «лисья изворотливость» и его все чаще называют «лисой». Родоначальник «дела» выходил с рогатиной па медведя — Алексей забавляется посаженным на цепь медвежонком, а когда тот начинает подрастать — втыкает рогатину в его живот. О Петре не раз говорится, что у него маленькие «медвежьи глаза», но при этом речь идет не о силе его и напористости, а о прямо противоположных качествах: о том, с каким недоверием и затаенным страхом вглядывается он во всё и всех. Чем большую тревогу внушает ему «дело», тем больше оно кажется ему навалившимся на него зверем. Он рассуждает: «Это неправильно говорится: «Дело не медведь, в лес не уйдет». Дело и есть медведь; уходить ему незачем, оно облапило и держит. »

Вплетенная в общую ткань повествования, эта система сравнений и метафор воздействует менее заметно, чем при таком ее выделении, но зато более сильно, показывая в соединении со всеми другими художественными приемами (вспомним хотя бы много раз повторяемые и приобретающие характер символа слова юродивого Антона: «Кибитка потеряла колесо»), каким неотвратимым был процесс измельчания Артамоновых. Но чем был вызван этот процесс? В чем заключалась его закономерность? Отвечая на этот вопрос, М. Горький пошел гораздо дальше тех выдающихся западноевропейских писателей, которые создали романы и целые циклы романов об упадке буржуазных родов. Причину всех причин Горький видел в усилении революционного напора трудового народа, в подъеме рабочей массы. Правда, в повести «Дело Артамоновых» говорится, что «быстро портится народ», что «рабочие становятся все капризнее, злее, чахоточнее, а бабы все более крикливы». Но ведь таким все это представляется Петру, который хотел бы «запрячь. всех в железные хомуты».

Легко понять, чем вызвана злоба Артамоновых против рабочих, которые недавно казались такими тихими и покорными (ткачи артамоновской фабрики не приняли активного участия в событиях 1905 года — некоторые из них даже стали защищать «своих» хозяев от «чужих» рабочих). Тихон Вялов передает Петру слова одного из рабочих — Морозова (из семьи тех «бесчисленных Морозовых», старейший представитель которых когда-то с такой патриархальной кротостью относился к родоначальнику «дела»): «. которое дело чужими руками строится — это вредное дело, его надо изничтожить. Всё — от нас пошло, мы —хозяева!» И когда в 1917 году, после Октябрьской революции, рабочий Захар Морозов оказывается во главе красногвардейского отряда, Тихон Вялов имеет основание сказать своему бывшему хозяину: «Это — против тебя война, Петр Ильич. Вот наступил на вас конец. Потеряла кибитка колесо».

Источники:

Горький А. М. По Руси; Дело Артамоновых./Вступит, статьяnи примеч. Б. Бялика; Худо ж. А. Таран и С. Герасимов.—М.: Худож. лит., 1982.—590с— (Б-ка классики. Сов. лит-ра)

В том вошли цикл рассказов «По Руси» (1912—1917) и «Дело Артамоновых» (1925) — произведение, рассказывающее историю трек поколений семьи фабрикантов.

Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем

Чтобы вывести это сочинение введите команду /id1891

Роман “Дело Артамоновых” (1925)

Повествование в романе организуется по принципу семейно-биографическому и портретно-характерологическому. Это гнездо, группа характеров, располагающихся вокруг единого, но меняющегося центра – ведущего действующего лица, главы рода: вначале Ильи-старшего, потом Петра, наконец, в несостоявшейся перспективе Ильи-младшего и Якова. Первым лицом рода, его основателем становится Илья Артамонов, “вчерашний мужик”, вырвавшийся на волю, исполненный горячего азарта жизни, жажды дела по плечу себе, талантливый, сильный и неукротимый во всем: в любви, в грехах, в работе – тип всегда необычайно колоритный в изображении Горького (вспомним Игната Гордеева, старшего Кожемякина, Егора Булычова и др.). Это тип “стяжателя-строителя” (по формуле автора), в котором творящее, “строительное” начало еще не подавлено “стяжательством” и даже над ним преобладает. Во втором поколении центральное место в “деле” наследует Петр. Занимающий срединное положение в романе, он и человек срединный, посредственный, механический, живущий по инерции, служитель “делу”, его хозяин-пленник.

Уже во втором поколении в индивидуальных судьбах намечаются, а в третьем полностью определяются уклонения от пути отцов: у красавца и щеголя Алексея – заигрывание с аристократией, соблазн барства (завершившийся его браком с дворянкой, “чужой” в артамоновской семье), искусы свойственного ему артистизма, игры с жизнью; у горбуна Никиты – уход в монастырь, от мира, от дела вообще; наконец, у Ильи-младшего – полный отказ от “наследства”, разрыв с долей отцов и возможный путь в революцию. В стороне от них – их слуга, а по существу судья, Тихон Вялов. Такова система образов в композиции романа.

Целостность композиционной структуры создается движением героев по общим кругам жизни (от рождения до смерти), через испытание их в сходных для всех ситуациях и освещение сквозными лейтмотивами повествования. Это дает возможность читателю сравнивать всех Артамоновых между собой, сопоставлять разных представителей рода в его истории, во времени, в движении поколений. В качестве таких сквозных мотивов выступает отношение героев к “делу”, к женщине, к преступлению и греху, к смерти.

Заглавным в романе, что подчеркнуто в самом его названии, является мотив “дела”, связующий воедино все остальные. Он раскрывается в самых разнообразных смыслах и планах. Дело – это смысл и оправдание жизни (Илья говорит о князе Ратском: мудр был, а “оправдать” себя, дело делать не смог, привык жить па “крестьянском хлебе”). Дело – “узда”, что человека держит, не дает ему баловать много, и опора, “перила человеку”, и радость (особенно ярко это проявляется в Илье-старшем), и спасение от скуки жизни (Петру холодно и скучно у брата в монастыре, потому что “заботы” нет). Но дело обнаруживает в романе и свою роковую диалектику: “За делом людей не видно”, “просто людей нет – все работники”, “дело – человеку барии”.

В характеристике героев романа, в движении его художественного времени очень важен “вечный” мотив любви. Так у Ильи в отношении к женщине (Ульяне Баймаковой, его сватье и любовнице) проявляются и его безоглядность, безбоязненность перед человеческим судом, и обаяние сильной, жизнелюбивой натуры, способной дарить людям радость. В образе Петра открывается нечто совсем иное. Это и скука быстро потускневших брачных отношений, и неутоленные порывы, и нереализовавшиеся догадки о возможности чистого, без плотского вожделения, отношения к женщине (непонятной и недоступной Вере Николаевне Поповой). Или потрясший его однажды восторг и страх перед властью женщины, властью ее прекрасного тела (эпизод с Паулиной в публичном доме). Недаром именно женщина, жена Наталья, в финале романа представляется Петру в приступе старческого безумия главным его “врагом”. Несчастного горбуна Никиту немощь любви, ее немота и боязнь соблазна (он любит жену брата Наталью) почти доводят до гибели, до попытки самоубийства.

Очень емкую и выразительную роль выполняет в романе другая вечная ситуация – герой в отношении к смерти, образ его кончины, и тут тоже выявляется деградация поколений. Стоит сравнить две смерти: гибель Ильи – от увлечения работой, от нерасчетливого азарта, желания помочь в трудном деле, а может, и прихвастнуть молодецкой своей силой, – и жалкую, ничтожную катастрофу, в какую попадает Яков, мечтающий лишь о покое и сладкой жизни, но так и не сумевший убежать от напастей беспокойного времени (и в конце концов обворованный любовницей и сброшенный по ее наущению с поезда).

Между этими смертями – третья, еще, правда, не произошедшая, но вплотную приблизившаяся и, пожалуй, самая характерная и страшная. Это полубезумное старческое угасание Петра, трагикомический фарс конца одного из сильных мира сего, с мотивами удушающих его чувств обиды, агрессии и обессиленной властности, тем более жалких, что они приходят в полное противоречие с утраченными возможностями и новой реальностью мира (голоса революции, появление новых хозяев жизни).

Сквозной сюжетный мотив романа – мотив человеческого преступления – один из значительных в творчестве Горького и созвучный традициям русских классиков, в особенности Достоевского. В изображении совершенных действующими лицами повествования преступлений, их побуждений, обстоятельств и масштабов обозначается общая для всего художественного целого романа авторская мысль об измельчании человеческих характеров, о роковым образом нарастающей обезличенности человека. Илья-старший убивает, защищаясь. Петр совершает преступление случайное, невольное, но страшное: убивает мальчика Павлушку, потеряв душевное равновесие из-за своего раздраженного самолюбия и обиды на “опасного” товарища сына, покусившегося (ребенок-то!) на “доброе имя” Артамоновых. В этом сюжете в трансформированном виде мы узнаем отзвуки мотива Достоевского: отрицание дела, замешанного на “слезе” ребенка. Мотивы тайной мести движут и во многом определяют судьбу Алексея (поджог дома Барского). Почву для преступлений, в представлении автора романа, составляет человеческая “самость”, которая – если она не освящена правом на самозащиту и жизнеустроительную инициативу – становится опасной и агрессивной и которая поощряется в человеке властью капитала, сущностью накопительства. В этом последнем, по логике романа, и заключено главное преступление капитализма перед историей, и потому ею же, историей, и наказуемое – возмездием революции.

В романе есть не только суд исторический и социальный, но и этический, совестной. Как молчаливое, вечное и пророческое свидетельство он выражен в лице Тихона Вялова, дворника Артамоновых. Он – единственное в произведении лицо, которое знает, живя бок о бок с ними полвека, все грехи и скрытые пружины поведения Артамоновых, в отличие от них самих, далеко не все происходящее осознающих (например, Петр не догадывается о муках любви Никиты к Наталье). По замыслу Горького, о чем он не раз объяснял в письмах, этот образ должен был стать его, горьковской, трактовкой образа Платона Каратаева, полемикой с философией неделанья, с позиции которой Тихон судит всех Артамоновых. Надо сказать, что каратаевский тип претерпевает у Горького очень значительное, даже кардинальное видоизменение (Лев Толстой, как полагал Горький, проклял бы фактора “Дела Артамоновых” за этот образ). В самом деле, Тихон – не “кругл”, не добр, отнюдь не утешитель (вспомним его отрицательное отношение к утешителю Серафиму: “морочит” людей), не чист изначально (о давнем смертном грехе своем – покушении вместе с братом на жизнь человека, Ильи Артамонова, – Вялов признается Петру в финальной сцене). Рисунок толстовского прообраза в романе Горького резко усложняется и намеренно омрачается. Грешник-судья-праведник-отшельник – таким рисуется Тихон, русский мужик, недавний крепостной, ведущий ревнивый и пожизненный счет грехам своих новых, из мужиков же, хозяев. Но мести, прямого сопротивления Артамоновым, как и у Каратаева, у Тихона нет, есть лишь ожидание расплаты за все через судьбу, – ожидание, оправдавшееся в финале, где развязкой событий проясняется смысл пророческого символа: “кибитка потеряла колесо”. Вина “дела” Артамоновых, а в авторской оценке и дела буржуазии вообще, – запущенный им внутренний механизм человеческой вражды, и потому этот механизм рано или поздно должен пойти на слом. Таков общий итог романа.