Шатов — центральный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Бесы»: сочинение

Cочинение «Шатов — центральный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Бесы»»

С образом Ивана Павловича Ш., двадцатисемилетнего конторского служащего, раскаявшегося нигилиста, ассоциирован И.И.Иванов, убитый в ноябре 1869 года Нечаевым и его группой по политическим мотивам и согласно принципам «Катехизиса революционера». Своеобразное художественное преломление в образе Ш. получили некоторые факты биографии фурьериста и петрашевца, затем «раскаявшегося нигилиста» Н.Я.Данилевского (1822-1885), а также самого Достоевского.

«Это было одно из тех идеальных русских существ, — сказано о Ш. в романе, — которых вдруг поразит какая-нибудь сильная идея и тут же разом точно придавит их собою, иногда даже навеки. Справиться с нею они никогда не в силах, а уверуют страстно, и вот вся жизнь их проходит потом как бы в последних корчах под свалившимся на них и наполовину совсем уже раздавившим их камнем». Фамилия «Шатав» связана с темой «шатости» русской интеллигенции и восходит к черновым записям Достоевского: «Шатость во всем двухсотлетняя», «шатость, сумбур, па дение кумира», «об обществе: или равнодушие, или шатание».

Ш. родился крепостным В.П.Ставрогиной, был учеником Степана Трофимовича Верхо-венского, учился в университете и был исключен после одной студенческой истории, женился по страстной любви на бедной гувернантке, которая оставила его через три недели, долго скитался по Европе, был в Америке, где попробовал роль пролетария. За границей Ш. радикально меняет некоторые из прежних социалистических своих убеждений («перескочил в противоположную крайность»), а также • подпадает под сильнейшее влияние Ставрогина. Ш. хочет порвать с обществом Верховенского и отдать «нашим» зарытую в укромном месте подпольную типографию, но, как сообщает ему Ставрогин, Петр Верховен-ский вовсе не собирается его отпускать, а намерен истребить Ш. «как слишком много знающего и могущего донести». Ш., однако, гораздо больше, чем собственная жизнь, волнует духовная история Ставрогина. «Я несчастная, скучная книга и более ничего покамест… Но погибай мое имя! Дело в вас, а не во мне… Я человек без таланта и могу только отдать свою кровь и ничего больше… Погибай же и моя кровь. Мы два существа и сошлись в беспредельности… в последний раз в мире», — взывает он к обожаемому учителю, в которого пламенно и беззаветно верит. «Как могли вы затереть себя в такую бесстыдную, бездарную лакейскую нелепость! — гневно укоряет он учителя, узнав, что тот имеет отношение к обществу «наших». — Это ли подвиг Николая Ставрогина!» Ш. относится к тем героям Достоевского, кто, как и автор, всю жизнь «сознательно и бессознательно» мучается «существованием Бога».

На прямой вопрос Ставрогина: «Веруете вы сами в Бога или нет» — Ш. отвечает: «Я верую в Россию, я верую в ее православие… Я верую в тело Христово… Я верую, что новое пришествие совершится в России… Я… я буду веровать в Бога». По мнению К.В.Мочульского, идейное раздвоение Ш. превращается в личную трагедию. «Достоевский делает его провозвестником своего религиозно-национального credo и вводит в его историю большой автобиографический материал». По словам С.Н.Булгакова, «Ш. в известном смысле тоже есть одно из реальных отображений Ставрогина, его вампирных двойников, которых он напустил кругом себя и которые присасывались к сердцу и пили кровь своих пленников. …Если присмотреться ближе, то все пламенные утверждения Ш., как будто содержащие истинные, а в некотором роде даже аксиоматические положения, страдают, однако, религиозной двусмысленностью…

Ш. загорелся религиозной идеей национальности в такое время, когда он еще не имел веры в Бога, хотя и страстно хотел ее иметь; в народ-богоносец он поверил раньше, чем поверил в Бога, и этот призрак, за которым он погнался, и эта мечта, на которую он затратил хотя и несложные и небогатые, но сосредоточенные силы своего духа, исказили его духовную личность. Он тоже сделался жертвой провокации и обмана — неверующий проповедник идеи народа-богоносца… Делая столь чрезмерное ударение на идее особности, национальности религии, Ш. впадает в явный конфликт с христианством, проповедь которого обращена ко всем языкам…

В Ш. нарушено религиозное равновесие…» В.П.Полонский, комментируя диспуты Ш. и Ставрогина, считал их выражением острого религиозного сомнения и неверия Достоевского: «Ставрогин и Ш., две стороны его собственной души, раздвоенной и сомневающейся, неверующей и верующей одновременно. Если одной стороной ее он с исступлением уверял, что верует, хочет верить, — другой ее половиной подвергал осмеянию эту веру, издевался над нею, кощунствовал, увлекаясь в то горнило сомнений, в то отрицание Бога, какого, по его собственным словам, не было даже на Западе»

Традиция русской философской критики видит Ш. к концу романа уже исцеляющимся, припадающим к «ногам Иисусовым» — тому свидетельство душераздирающий рассказ о возвращении его жены, рождении ставрогинского ребенка, названного в честь Ш. Иваном; «светозарная молния разрезает тьму, в душе Ш. звенит гимн любви, радости, всепрощения, — он исцелен. Но… не суждено было Ш. поведать людям о своем исцелении» (Булгаков).

Ф. Достоевский, “Бесы”: анализ и краткое содержание

Это одна из самых концептуальных книг великого классика. По нашему глубокому убеждению, каждый взрослый человек должен заставить себя ее прочесть и понять. Это принципиально важно – осознать природу манипулирования людьми и знать, что данному злу следует противопоставить. Многие читатели усматривают провидческий дар в том, как написал Достоевский «Бесы». Поразительно, что этот роман отобразил и проблемы сегодняшнего, постиндустриального, информационного общества.

Историческая основа создания романа

Заметив нечто сташное, инфернальное в социуме России, не смог не взяться за перо Ф. М. Достоевский. «Бесы» – плод труда его ума и сердца, где он чутко уловил за полвека до революций предтечу бесноватости всего общества, впервые проявившуюся у русских революционеров-нигилистов.

Группой смутьянов, управляемой неким Федором Нечаевым (нашумевший нечаевский процесс) был убит (в 1869 г.) студент Петровской землеакадемиии Иван Иванов. Причем мотивы раскрытого убийства были двоякими. Нечаев не просто инициировал убийство, чтобы предупредить донос со стороны Иванова. В еще большей степени он пытался подчинить других членов этого террористического кружка своей воле, связав их кровью жертвы.

Федор Михайлович за этим событием уловил, понял, осознал и донес до умов и сердец читателей макроопасность грядущего.

Прозорливость писателя

Роман действительно сенсационный написал Достоевский. «Бесы» отзывы вызвали изобильные. Заметьте: никто так громко и резонансно до Федора Михайловича не предупреждал об угрозе «бесноватости» поляризованного революционными идеями общества. Как же это удалось осознать и осуществить писателю-неполитику? Причина проста – гениальность!

Докажем это собственным «литературным» путем, сопоставляя идеи разных авторов. Вспомним, мысль Умберто Эко («Маятник Фуко») о природе этого качества, утверждающую, что гений всегда играет на одном компоненте мироздания, однако он делает это уникально – так, что задействуются остальные комопоненты… «А причем здесь Достоевский?» – спросите вы. Продолжим эту мысль: гениальность Достоевского зиждется на потрясающем психологизме его образов. Великий психолог Зигмунд Фрейд как-то сказал, что никто из личностей, которых он знает, не может ему поведать чего-то нового по психологии человека. Никто, кроме Достоевского!

Достоевский – гениальный психолог

Просматривается очевидное: вывод об угрозе бесноватости общества обосновал Достоевский («Бесы») через постижение психологии революционеров-нигилистов.

Об этой угрозе обществу проникновенно сказал Николай Александрович Бердяев, подчеркнув, что Достоевский ощутил, что в стихии революции доминантой является вовсе не человек, ибо им овладевают напрочь оторванные от гуманизма и от божьего промысла идеи.

Достоевский – непримиримость к насилию

Неслучайно написал Достоевский «Бесы». Краткое содержание его посыла потомкам: человек, поддавшийся «бунту и своеволию» не может быть свободным. А перестав быть свободным, согласно убеждениям Федора Михайловича, он вообще перестает быть человеком. Это – нелюдь! Примечательно, что классик до своего смертного часа – бескомпромиссен и непримирим, отстаивая идею живого Смысла и живой Истины жизни, утверждая, что на унижении человеческой личности невозможно построить никакого «хрустального дворца» нового общества.

Общество будущего, по мнению писателя, должно руководствоваться движением сердца человека, а не теориями, рожденными холодным разумом.

Актуальность предвидения классика

Но разве вышесказанное касается лишь революционеров XIX века? Не будем уподобляться страусам, прячущим голову от реальности. В еще большей мере, чем рассказал читателям Достоевский, бесы пленяют людей современных, манипулируемых массмедиа, которые сеют ненависть.

Вспомним произведение уже современного российского классика Виктора Пелевина, где он в своем романе «Т» аргументировано мотивирует, что бесы современного виртуального неоколониального общества гораздо страшнее описанных Федором Михайловичем:

Поражает, насколько глубок роман, который написал Достоевский («Бесы»). Отзывы современных читателей единодушны: просмотреть книгу следует во взрослом возрасте, с расстановкой, постепенно. Следует анализировать и сопоставлять написанное Федором Михайловичем с современностью. Тогда многое становится понятно. Достаточно сравнить с нигилистами Достоевского оголтелые СМИ, сеющие ненависть в обществе! Обидно, когда в медиапространстве, вместо пропаганды терпения и доброты, звучат аккорды ненависти.

Какими изображаются в романе бесноватые террористы?

Однако вернемся к книге Федора Михайловича. Литературоведы едины в своем мнении: это один из самых сложных романов. Как роман-предупреждение, роман-трагедию создал Достоевский «Бесы». Краткое содержание произведения – показ читателю анатомии ненависти, зла, бесовщины, вносимой террористами в губернский город – модель всей России.

Фактически это своеобразная группа революционеров-фигурантов, которую мастерски изобразил Достоевский («Бесы»). Краткое содержание морали террористов – подмена в их умах и сердцах христианской любви к ближнему на бесовскую ненависть. Прибегнем к диалектике «Мастера и Маргариты», их характеризуя:

– Человек, позиционирующийся как бес-распорядитель – Петр Степанович Верховенский. Формально он организует городскую революционную ячейку.

– Антихрист-соблазнитель Николай Всеволодович Ставрогин (сын почтенной в городе дамы Варвары Петровны Ставрогиной).

– Лжепророк – философ Шигалев (оправдывающий «целесообразный» геноцид десятой части общества над остальным «стадом»).

– Отвратный Толкаченко (вербовщик «революционеров» среди отбросов общества и даже проституток).

– Легко изменивший присяге отставной военный Виргинский.

– Сакральная жертва – сомневающийся студент Иван Шатов.

Что стремится сделать Петр Верховенский при помощи своих соратников? «Рапросмотреть общество», т. е. порушить основы христианского миропонимания, внушить части людей, что они лучше, чем другие, натравить их на этих других людей.

Для усиления раскола в обществе оскверняются святыни. Производятся вещи, понятные нам, жителям информационного общества: манипуляция информацией. Незаметно для самих людей усилиями «революционеров» происходит подмена Знания (понятия христианского, предполагающего истину и достоверность) на Информацию (формируемую сомнительными путями).

В результате героев романа обуревает скептицизм, они перестают тянуться к Вере, к Истине и становятся пешками в эфемерной партии, которую уже ими играют. Произведение «Бесы» Достоевского все это отражает.

План Петра Верховенского

Революционной группе Петра Верховенского их план удается. Жители города растеряны, дезориентированы. Власти беспомощны. Очевидно, что в городе кто-то поощряет кощунства, кто-то подстрекает на бунт рабочих местной фабрики, у людей происходят психические расстройства – полусумасшедший подпоручик рубит шашкой иконы храма…

Затем, когда усилиями революционной ячейки в обществе воцарится «большая смута», Петр планирует прибегнуть к соблазнению толпы при помощи харизматичного Николая Ставрогина.

Сюжет и эпиграф романа

Вовремя написал свой роман Достоевский («Бесы»). Краткое содержание романа таково: вначале изображена беспечная городская община, казалось бы, живущая своей жизнью. Но с другой стороны, все ее представители ощущают, что жизнь-то не складывается. Она неразмеренна, неблагополучна. Людьми овладела гордыня, и создается ощущение, что кем-то запущен механизм внедрения в людей бесноватости… Не зря эпиграфом произведения служат известные строки А. С. Пушкина.

Николай Ставрогин: образ, формирующий сюжет

Как Апокалипсис начинается с появления Антихриста, так и бесноватость губернского города – с появления сына Варвары Ставрогиной, харизматичного красавца байроновского типа Николая Ставрогина.

Варвара Петровна представляет типаж властной стареющей светской львицы. К ней испытывает романтические платонические чувства «отходящий от дел» интеллектуал Николай Верховенский, отец вышеупомянутого Петра.

Заметим, что при написании романа сатирический акцент использует Достоевский Федор Михайлович. «Бесы» изобличают тщательно скрываемую в местном высшем свете вопиющую безнравственность. Г-жа Ставрогина, ввиду неуемного темперамента своего сына, вынашивала планы – женить его на дочери приятельницы, на Лизе Тушиной. В то же время она пытается нейтрализовать его интрижку со своей воспитанницей Дарьей Шатовой, планируя выдать ту замуж за другого своего подопечного – Степана Трофимовича.

Впрочем, сосредоточимся на образе Николая Ставрогина, поскольку он в романе играет важнейшую сюжетообразующую функцию. Вначале типаж бывшего богатого офицера–повесы изображает Достоевский («Бесы»). Анализ этого образа выявляет его особенности: он абсолютно лишен совести, сострадания, хронически лжив, расчетлив, непостоянен.

Рассказать о нем есть что, послужной список достаточно внушительный. В прошлом – блестящий гвардейский офицер, дуэлянт. Кроме того, Николай периодически впадал в разнузданный разврат и совершал предосудительные обществом поступки: физическое унижение почтенного горожанина Гаганова, и заодно губернатора, провокационный прилюдный поцелуй замужней дамы и т. д.

Последовательно и обстоятельно показывает, как идет Николай не человеческими путями, а путем антихриста-соблазнителя, Ф. Достоевский. Бесы гордыни, самовлюбленности, презрения к другим людям ведут его к личной катастрофе. Ему уже дано первое предупреждение: совершенное им явное преступление – растление четырнадцатилетней Матреши – делает его изгоем в городе.

Чтобы хоть как-то оправдать подлеца-сына мать, мотивируя его поступки белой горячкой, отправила его на четыре года за кордон (чтобы он не мозолил глаза осерчавшим на него людям). Между тем Николай не раскаялся, не понял предупреждения, он гордится своим прозвищем «принц Гарри», кичась своей эксцентричностью, непредсказуемостью, эффектностью.

Как антологию накопления греха им и революционерами-террористами пишет роман «Бесы» Достоевский. Краткое перечисление их темных дел, инициирующих бесноватость жителей всего губернского города, представлено нами ниже.

Ставрогин в губернском городе

Николай и на этот раз «не разочаровывает» окружающих своей эксцентричностью. Его не оставляет мания творить зло, что он и осуществляет, ощущая свое превосходство над толпой. Читатель вскоре узнает, что Ставрогин на корню разрушил планы матушки, тайно венчавшись с влюбленной в него Марьей Тимофеевной Лебядкиной. Подлец знал, что женщина его тайно любит и проникся идеей – растоптать ее чувство. И не так просто женился, а «на спор, за бутылку вина».

Далее, по ходу книги, Ставрогин щадит на дуэли обиженного дворянина Гаганова, стреляя в воздух, чем вызывает восхищение горожан. Напрашивается аналогия: Антихрист пытается представить себя людям Христом. Однако настоящий затаенный облик соблазнителя Николая Ставрогина, эволюционирующего в душегубца, вскоре проявится…

По его воле и, очевидно, с ведома вездесущего Петра Верховенского происходит воистину бесовское убийство любящей его женщины Марьи Лебядкиной, а заодно – и ее брата капитана Лебядкина.

Заметим: образ Лебядкиной – поверженной нелюдями, прекрасной духовно тридцатилетней женщины, страдающей от хромоты, любящей, жертвенной, нежной, страдающей – вызывает у читателей сочувствие и понимание.

Образ Марьи Лебядкиной

Настоящий инженер душ человеческих, вводит и свои любимые типажи героев в роман «Бесы» Достоевский. Содержание и направленность их личности – красота и гармония, которым поклонялся великий классик, произнесший: «Красота спасет мир».

Ошибшаяся со своим чувством, страдающая Марья Лебядкина – один из самых трогательных женских типажей творчества Достоевского, наряду с Сонечкой Мармеладовой. Антихрист Ставрогин, соблазнив ее, обрекает на мильон страданий, на нищету, на помешательство от горестей, а затем – мученическую смерть. Небогатая интеллигентная женщина, худощавая, с «тихими, ласковыми, серыми глазами» перед смертью называет вздрогнувшего «принца Гарри» тем, кто он есть – убийцей с ножом в руках.

Николай Ставрогин – настоящий облик. Сеющий смерть

Впрочем, еще до ее убийства, Лиза Тушина пересаживается в карету Никола Ставрогина и проводит с ним ночь. Она, очевидно, решается его отбить у Лебядкиной.

Утром же приехавший Петр Верховенский рассказывает о вышеупомянутой двойной смерти, при этом упомянув, что об убийстве он знал, но не помешал. Внесем ясность: киллером за деньги вызвался стать изувер Федька Каторжный, а оплатил и одобрил это преступление Николай Ставрогин.

Фактически Верховенский говорит эти вещи Ставрогину, не только чтобы тот понял, что инициация им убийства известна, но и чтобы в будущем им манипулировать. Вернемся к терминологии Булгакова: бес-распорядитель приходит к антихристу.

Лиза в истерике сбегает от Николая. Она бежит к дому Лебядкиной, где толпа ее признает как «Ставрогинскую» и, решив, что она была заинтересована в смерти Марьи, жестоко – до смерти – избивает. Роман достигает своей кульминации: бесы – всесильны, они сеют вокруг себя смерть и ненависть…

Власть невнятно пытается совладать со смутьянами, наивно убеждая, что следует сохранять стабильность в обществе. В уста губернатора Достоевский вкладывает правильные слова о том что отношения «Власть – Оппозиция» должны быть цивилизованными, однако они не имеют воздействия на террористов-изуверов, опьяненных вкусом крови и почувствовавших свою безнаказанность.

Скрепление сообщества бесноватых кровью

Меж тем исполняются и дьявольские планы Петра Верховенского. Он убивает, «чтобы скрыть концы» убийства Лебядкиных, неконтролируемого собой Федьку Каторжного (того находят с проломленной головой).

Следующий на очереди – студент Шатов. Страшно описывает его смерть Достоевский Федор. Бесы (людьми их уже назвать нельзя) – Верховенский, Липутин, Виргинский, Лямшин, Шигалев, Толкаченко – стаей набрасываются на него… Они подчинены идее, не останавливает их даже знание того, что жена Ивана Шатова только-только родила ребенка.

Единственный, кто отказывается убивать – это Шигалев.

Иезуитство и коварство Верховенского

Впрочем у Верховенского есть дьявольский план прикрытия преступных действий террористической группы: кровь покрывают кровью. Петр играет игру с властями, гарантируя себе алиби – лояльного к власти гражданина-стукача, выдавая им ложных «смутьянов» – Шатова и Кириллова, которые (первый – насильственно, второй – добровольно) должны погибнуть. Зная о неадекватных убеждениях друга Николая Ставрогина, инженера Кириллова, Верховенский использует их в своих интересах.

На примере этого инженера изображает отступника от веры, презирающего Бога, Ф. М. Достоевский. Бесы пытаются скрыть следы своих убийств, взвалив ответственность на него, покойного. Кириллов полагает, что путем самоубийства он станет богочеловеком. Бес-распорядитель Петр Верховенский подло договаривается с инженером – уничтожить себя, когда наступит необходимость, беря с него обещание. Поэтому, по требованию Петра Верховенского, Кириллов сперва пишет записку, «признаваясь» в убийстве Ивана Шатова. Далее же инженер-фанатик и богоборец действительно убивает себя из пистолета.

Роман «Бесы» Достоевского – это и показ того, как разрушаются бесовские планы Петра Верховенского. Вскоре раскаявшийся и осознавший содеянное его подельник Лямшин выдает всех преступников. Петру Верховенскому удается бежать. Скрывается в Швейцарии и Николай Ставрогин.

Он чувствует себя уже не «принцем Гарри», а человеком, опустошенным безверием и отрицанием человеческой морали. Николай, жалкий и одинокий, умоляет приехать к нему ранее опозоренную Дарью. Что может дать он ей, кроме страданий? Впрочем, это лишь слова. Подобно Антихристу-соблазнителю, его конец уже предрешен – самоубийство. Он неожиданно приезжает в имение матери (Скворешники), где вешается в мезонине.

Вместо заключения

За террористическую деятельность сына страдает Степан Трофимович Верховенский. Диалектика этого образа очевидна: и формально, и фигурально – это отец беснующегося и ненавидящего всех и вся террориста Петра Верховенского. Почему фигурально? Потому что в молодости он был поборником модных либеральных революционных идей, причем вносил их в умы молодежи, пользуясь популярностью. Он – человек проницательный и умный, впрочем, не лишенный позерства.

Понимает ли он, какими путями пошел его сын? Конечно. Судебные приставы описывают его имущество… Однако наибольший шок он испытывает после убийства Лебядкиных. Он, несмотря на чувства к Варваре Петровне Ставрогиной, в отчаянии оставляет бесноватый город, уходит «из бреду, горячечного сна … искать Россию».

Накануне смерти он претерпевает настоящее духовное озарение. Проводя аналогию с библейским сюжетом – гибнущими свиньями, в которых в результате экзорцизма (изгнания бесов) те вселились и гонят их в пропасть… Он восклицает, что все: и его сын, и остальные террористы, и сам он, и беснующийся народ (имеется в виду все «раскачанное» общество предреволюционной России) – подобны гонимым бесами свиньям, мчащимся к своей погибели.

Не оставим без внимание еще одно гениальное предвидение Достоевского (за полвека до русских революций!), сказанное устами «философа» Шигалева. Он вещает, что революция, начавшись с насилия, должна это самое насилие вывести на уровень, превышающий всякое человеческое понимание.

В заключение признаем: достаточно тяжело охватить в одной статье все смысловое наполнение, которое придал роману «Бесы» Достоевский. Анализ произведения обличает бесовскую сущность революционного принципа «цель оправдывает средства», раскрывает пагубность стремления манипулировать людьми, совершать насилие.

О чем книга Бесы — Достоевского

Шестой по счету роман Фёдора Михайловича Достоевского «Бесы» был написан в 1872 году. Автор находился под впечатлениями от событий 1869 года, когда группа молодых людей под предводительством анархиста Нечаева убила студента Иванова, подозревая его в предательстве идей революционного кружка.

Достоевский не планировал грандиозную вещь: ему хотелось на нескольких страницах высказаться на тему возникшей «нечаевщины» и подобных политических явлений. И даже не в художественном стиле задумывалось произведение, но в итоге из-под пера вышел роман-предсказание, не теряющий свою актуальность до сих пор.

Смысл названия «Бесы»

Лаконичное название говорит само за себя: автор жестко и категорично оценивает происходящее. Анархию он не поддерживает, террор его ужасает. А потому неудивительно, что Достоевский называет революционеров бесами. Книжный прообраз Нечаева – сын учителя Пётр Верховенский. Убитый Иванов на страницах романа становится Иваном Шатовым, пострадавшим за «измену идеалам». Но не одни только нигилисты получают нелестную характеристику.

«Бесы» и «бесенята» живут в каждом персонаже произведения. Властолюбивая Варвара Ставрогина, либерал и идеалист Степан Трофимович, «пятёрка Верховенского», – все они в той или иной степени покорны своим страстям, по-своему одержимы. Как токи электростанции проходят по всему городу, так и через весь роман скользит душевная борьба, тоска по абсолюту главного героя Николая Всеволодовича Ставрогина.

Главным «бесом» Фёдор Михайлович называл именно духовный упадок, распад личности всего народа Российской империи, как нельзя лучше проявившихся в лице Ставрогина. Внутренняя гниль неминуемо приведёт к внешней: собирательный образ Николая Всеволодовича несёт в себе мысль о грядущей исторической катастрофе.

Смысл произведения Бесы

Начав писать документальное эссе, Достоевский за пару лет пишет пророчество: меньше, чем через полвека «верховенские» и «нечаевы» станут во главе его родины.

В середине XIX века набирали силу нигилистические настроения среди интеллигенции и разночинцев. То там, то здесь возникали кружки единомышленников, где критиковали не только монархию, но и бытовой уклад в целом. На примере Верховенского и его «пятёрки» писатель показывает своё отношение к революционному движению. Петр предстает перед читателем не только хитрым и коварным, но и изощренно-жестоким. И это выражается даже не в хладнокровном убийстве Шатова. Молодой анархист считает, что только десятая часть народа достойна перемен и лучшей жизни, остальные могут довольствоваться услужением элите. Грош-цена высокопарным идеям и словам «нечаевцев», если в человеке они видят только пушечное мясо, средство к достижению целей.

Фёдор Михайлович выводит в главном герое основную проблему революционных настроений. Персонаж с символической фамилией Ставрогин («ставр» по-гречески «крест») на протяжении всего роман раздираемый противоречиями. С одной стороны – отход от традиций и преданий (а значит, и от веры, от жизни простого народа), с другой – внутренняя борьба за обретение Бога. Но силы не равны: Николай ищет ответы умом, а не сердцем, что приводит к искаженному восприятию. Именно этот душевный хаос главного героя (в частности) и каждого персонажа (в целом) и подводит к событиям начала следующего столетия. Достоевский «Бесами» предостерегал об опасности, как оказалось в дальнейшем, слишком поздно.

Смысл финала

Сестра Шатова получает от Ставрогина письмо, в котором он приглашает ее к себе в Швейцарию. В это же время доходи слух, что Николай вернулся в Скворешники. Дарья и Варвара Петровна обнаруживают несчастного повесившимся в мезонине. Предсмертная записка гласит: «Я сам». Финал оставляет леденящее, жуткое ощущение. Главный герой, не нашедший в себе силы и духовный ориентир, самостоятельно подписывает приговор всей своей жизни.

Эпизод в книге, где вспоминается евангельская притча, делает концовку ясней: Степан Трофимович сравнивает Россию с бесноватым, из которого Христос изгнал легион. Страсти Ставрогина в конце концов одерживают над ним победу: Николай не встречает Бога, не находит правду, мечется по собственной внутренней пустоте. Писатель таким многострадальным «ставрогиным» видит и свой народ, также не сумевший противостоять «легиону».

Насколько публикация полезна?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 3.2 / 5. Количество оценок: 5

Шатов — центральный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Бесы»

С образом Ивана Павловича Ш., двадцатисемилетнего конторского служащего, раскаявшегося нигилиста, ассоциирован И.И.Иванов, убитый в ноябре 1869 года Нечаевым и его группой по политическим мотивам и согласно принципам «Катехизиса революционера». Своеобразное художественное преломление в образе Ш. получили некоторые факты биографии фурьериста и петрашевца, затем «раскаявшегося нигилиста» Н.Я.Данилевского (1822-1885), а также самого Достоевского.

«Это было одно из тех идеальных русских существ, — сказано о Ш. в романе, — которых вдруг поразит какая-нибудь сильная идея и тут же разом точно придавит их собою, иногда даже навеки. Справиться с нею они никогда не в силах, а уверуют страстно, и вот вся жизнь их проходит потом как бы в последних корчах под свалившимся на них и наполовину совсем уже раздавившим их камнем». Фамилия «Шатав» связана с темой «шатости» русской интеллигенции и восходит к черновым записям Достоевского: «Шатость во всем двухсотлетняя», «шатость, сумбур, па дение кумира», «об обществе: или равнодушие, или шатание».

Ш. родился крепостным В.П.Ставрогиной, был учеником Степана Трофимовича Верхо-венского, учился в университете и был исключен после одной студенческой истории, женился по страстной любви на бедной гувернантке, которая оставила его через три недели, долго скитался по Европе, был в Америке, где попробовал роль пролетария. За границей Ш. радикально меняет некоторые из прежних социалистических своих убеждений («перескочил в противоположную крайность»), а также • подпадает под сильнейшее влияние Ставрогина. Ш. хочет порвать с обществом Верховенского и отдать «нашим» зарытую в укромном месте подпольную типографию, но, как сообщает ему Ставрогин, Петр Верховен-ский вовсе не собирается его отпускать, а намерен истребить Ш. «как слишком много знающего и могущего донести». Ш., однако, гораздо больше, чем собственная жизнь, волнует духовная история Ставрогина. «Я несчастная, скучная книга и более ничего покамест… Но погибай мое имя! Дело в вас, а не во мне… Я человек без таланта и могу только отдать свою кровь и ничего больше… Погибай же и моя кровь. Мы два существа и сошлись в беспредельности… в последний раз в мире», — взывает он к обожаемому учителю, в которого пламенно и беззаветно верит. «Как могли вы затереть себя в такую бесстыдную, бездарную лакейскую нелепость! — гневно укоряет он учителя, узнав, что тот имеет отношение к обществу «наших». — Это ли подвиг Николая Ставрогина!» Ш. относится к тем героям Достоевского, кто, как и автор, всю жизнь «сознательно и бессознательно» мучается «существованием Бога».

На прямой вопрос Ставрогина: «Веруете вы сами в Бога или нет» — Ш. отвечает: «Я верую в Россию, я верую в ее православие… Я верую в тело Христово… Я верую, что новое пришествие совершится в России… Я… я буду веровать в Бога». По мнению К.В.Мочульского, идейное раздвоение Ш. превращается в личную трагедию. «Достоевский делает его провозвестником своего религиозно-национального credo и вводит в его историю большой автобиографический материал». По словам С.Н.Булгакова, «Ш. в известном смысле тоже есть одно из реальных отображений Ставрогина, его вампирных двойников, которых он напустил кругом себя и которые присасывались к сердцу и пили кровь своих пленников. …Если присмотреться ближе, то все пламенные утверждения Ш., как будто содержащие истинные, а в некотором роде даже аксиоматические положения, страдают, однако, религиозной двусмысленностью…

Ш. загорелся религиозной идеей национальности в такое время, когда он еще не имел веры в Бога, хотя и страстно хотел ее иметь; в народ-богоносец он поверил раньше, чем поверил в Бога, и этот призрак, за которым он погнался, и эта мечта, на которую он затратил хотя и несложные и небогатые, но сосредоточенные силы своего духа, исказили его духовную личность. Он тоже сделался жертвой провокации и обмана — неверующий проповедник идеи народа-богоносца… Делая столь чрезмерное ударение на идее особности, национальности религии, Ш. впадает в явный конфликт с христианством, проповедь которого обращена ко всем языкам…

В Ш. нарушено религиозное равновесие…» В.П.Полонский, комментируя диспуты Ш. и Ставрогина, считал их выражением острого религиозного сомнения и неверия Достоевского: «Ставрогин и Ш., две стороны его собственной души, раздвоенной и сомневающейся, неверующей и верующей одновременно. Если одной стороной ее он с исступлением уверял, что верует, хочет верить, — другой ее половиной подвергал осмеянию эту веру, издевался над нею, кощунствовал, увлекаясь в то горнило сомнений, в то отрицание Бога, какого, по его собственным словам, не было даже на Западе»

Традиция русской философской критики видит Ш. к концу романа уже исцеляющимся, припадающим к «ногам Иисусовым» — тому свидетельство душераздирающий рассказ о возвращении его жены, рождении ставрогинского ребенка, названного в честь Ш. Иваном; «светозарная молния разрезает тьму, в душе Ш. звенит гимн любви, радости, всепрощения, — он исцелен. Но… не суждено было Ш. поведать людям о своем исцелении» (Булгаков).

Самые популярные статьи:

Домашнее задание на тему: Шатов — центральный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Бесы».

Содержание и идея романа. Центральные образы. История создания

Решающим побудительным толчком для создания романа “Бесы” (1871–1872) послужило так называемое “нечаевское дело”. Пребывая в конце 1869 года за границей, Достоевский обратил внимание на заметку в “Московских ведомостях”:

“Нам сообщают, что вчера, 25 ноября, два крестьянина, проходя в отдаленном месте сада Петровской Академии, около входа в грот заметили валяющиеся шапку, башлык и дубину; от грота кровавые следы прямо вели к пруду, где подо льдом виднелось тело убитого, опоясанное черным ремнем и в башлыке. Тут же найдены два связанные веревками кирпича и еще конец веревки”.

Из последующих сообщений газеты выяснилось: речь идет об убийстве слушателя Петровской земледельческой академии Ивана Ивановича Иванова пятью членами тайного общества “Народная расправа” во главе с его руководителем Сергеем Геннадьевичем Нечаевым.

Программа нелегальной организации предусматривала подрыв государственной власти, христианской религии, социальных установлений, нравственных устоев. Цель – осуществление анархо-революционных преобразований в России. Для этого Нечаев создал несколько пятерок, состоявших преимущественно из студентов.

Достижение поставленных задач предполагало неукоснительное повиновение руководителю. Участников скрепляло использование любых, самых безнравственных и разбойничьих средств, взаимного шпионства и кровавой мести.

Фактологическую основу “Бесов” составили: политические предпосылки, организационные принципы общества “Народная расправа”, особенности личности Сергея Нечаева, его деятельности, обстоятельства идеологического убийства.

Достоевскому было важно не только раскрыть содержание и смысл актуального события, но и выявить его происхождение, определить питательную почву для такой идейной практики.

Убийство студента в очередной раз воскресило в сознании писателя воспоминания молодости. В кружке Петрашевского он сам увлекался теориями утопического социализма и, по собственному признанию, внутренне был готов на аналогичный поступок:

“Нечаевым, вероятно, я бы не мог сделаться никогда, но Нечаевцем, не ручаюсь, может, и мог бы. в дни моей юности”.

Художественный замысел романа, по словам самого Достоевского, состоял в следующем:

“Я хотел поставить вопрос, и сколько возможно яснее, в форме романа дать на него ответ: каким образом в нашем переходном и удивительном современном обществе возможны не Нечаев, а Нечаевы, и каким образом может случиться, что эти Нечаевы набирают себе под конец нечаевцев”.

Идейно-художественный замысел “Бесов” требовал такого изображения единичного события, чтобы в нем отразились основные тенденции развития современного общества, раскрылись связи настоящего с прошлым и будущим, проявились бы едва уловимые переходы высокого в низкое.

Достоевский подчеркивал, что в его произведении нет реальных “портретов или буквального воспроизведения нечаевской истории”. Ему важно было создать тип псевдореволюционера, который мог нисколько не походить на реального Нечаева, но который должен был вполне соответствовать совершенному злодейству.

В образе Петра Верховенского и его сообщников, в их мыслях и действиях концентрированно и выпукло проявляется истинный облик и реальные мотивы поведения мнимых борцов за справедливое переустройство общества.

Достоевский показывает, каким бумерангом может обернуться и оборачивается нигилистическое стремление уничтожить те самые социальные формы и установления, через которые из века в век, от поколения к поколению, и передавались эти ценности, идеалы, традиции.

Воинствующее безверие, отсутствие семейного очага и главного занятия, поверхностное образование, незнание народа и его истории – эти и подобные им духовно-психологические предпосылки формируют “ум без почвы и без связей – без нации и без необходимого дела”, развращающе действуют на душу.

В результате главный герой романа “Бесы” Петр Верховенский оказался не в состоянии понимать благородные и “идеалистические” измерения жизни, но своим “маленьким умом” хорошо усвоил, каким образом можно использовать слабости человеческой натуры (сентиментальность, чинопочитание, боязнь собственного мнения и самобытного мышления).

Люди для Петра Верховенского – своеобразный “материал, который надо организовать” для какого-то невнятного прогресса.

Служение человечеству в теории, которым заняты в романе и “бесенята”, на деле оборачивается духовным и физическим уничтожением. В основе такого служения – презрительное разделение людей на имеющих право “гениев” и бесправную “толпу”.

Например, Шигалев предлагает “в виде конечного разрешения вопроса – разделение человечества на две неравные части. Одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми. Те же должны потерять личность и обратиться вроде как в стадо и при безграничном повиновении достигнуть рядом перерождений первобытной невинности, вроде как бы первобытного рая, хотя, впрочем, и будут работать. “.

Лямшин же хотел бы несколько преобразовать методический деспотизм Шигалева, чтобы ускорить конечное разрешение вопроса: “А я бы вместо рая. взял бы этих девять десятых человечества, если уж некуда с ними деваться, и взорвал их на воздух, а оставил бы только кучку людей образованных, которые и начали бы жить-поживать по-ученому. “

Самое страшное то, что этими идеями одержимы не только теоретики, так называемые идеологи “ученой” и “прогрессивной” жизни. “Мутное” влияние этого принципа “всеобщего разрушения для добрых окончательных целей” испытывают опасающиеся отстать от моды и прослыть ретроградами другие персонажи романа.

Отец главного “беса” Степан Трофимович Верховенский задается вопросом:

“Почему же все эти отчаянные социалисты и коммунисты в то же время и такие неимоверные скряги, приобретатели, собственники, и даже так, что чем больше он социалист, чем дальше пошел, тем сильнее и собственник. Почему это?”

Дело в том, что Верховенский старший не понимает тех законов, по которым снижаются, изменяются и перерождаются исповедуемые им самим гуманистические идеи.

“Вы представить себе не можете, какая грусть и злость охватывает всю вашу душу, когда великую идею, вами давно уже и свято чтимую, подхватят неумелые и вытащат к таким же дуракам, как и сами, на улицу, и вы вдруг встречаете ее уже на толкучем, неузнаваемую, в грязи, поставленную нелепо, углом, без пропорции, без гармонии, игрушкой у глупых ребят! Нет! В наше время было не так, и мы не к тому стремились.”

Сам Степан Тимофеевич наиболее ярко выражает в романе собирательные черты русских западников и типизирует особенности мировоззрения, умонастроения и психологического склада “либералов-идеалистов” 1840-х годов.

Внешнему и внутреннему облику, мыслям, чувствам, желаниям Степана Трофимовича Верховенского свойственны, с одной стороны, возвышенность, благородство, “что-то вообще прекрасное”, а с другой – какая-то невнятность, неочерченность, половинчатость. Он блестящий лектор, но на отвлеченные от жизни исторические темы, автор поэмы “с оттенком высшего значения”, ходившей, однако, лишь “между двумя любителями и у одного студента”. Верховенский-старший собирался обогатить науку и какими-то исследованиями, но благие намерения умного и даровитого ученого ушли, как говорится, в песок полунауки.

Для Верховенского-отца родная страна “есть слишком великое недоразумение, чтобы нам его разрешить, без немцев и труда”.

По замыслу Достоевского, непонимание России, ее исторических достижений и духовных ценностей, безусловное подражание Западу без анализа всех (не только положительных, но и отрицательных) вытекающих отсюда последствий создавали благоприятные условия как для заимствования “коротких” и туманных идей, так и для последующего снижения.

В конце романа ироническое освещение образа Верховенского-старшего дополняется драматическими интонациями, когда он выходит в “последнее странствование”, осознает трагическую оторванность своего поколения от народа и его духовных ценностей, стремится проникнуть в сокровенный путь Евангелия. В самой возможности такого “странствования” писатель видит залог подлинного возрождения своего героя, доверяет ему авторское истолкование эпиграфа романа, вкладывает в его уста мысль апостольского послания о любви как могущественной силе и “венце бытия”.

Таким образом, Достоевский предполагает и такой выход из неопределенного великодушия “чистого и идеального” западничества “отцов”, хотя в действительности “верховенство” оказалось на стороне тенденций “нечистого” нигилизма “детей”. Кстати, сама фамилия героев несет в произведении вполне определенную смысловую нагрузку. В записной тетради автор отмечает, что отец постоянно “пикируется с сыном верховенством”.

В одном из писем Достоевский подчеркивал, что хотя нечаевская история и ее обобщенно-памфлетное изображение находятся на переднем плане романа, все это тем не менее “только аксессуар и обстановка” поступков действительно главного героя.

В представлении писателя беснующийся нигилист, его “команда” и “болельщики” не только обретают питательную среду в недодуманных идеях и незаконченных теориях, но и находят себе поддержку и оправдание в глубинах сознания так называемых “лишних”, праздных, страдающих от отсутствия подлинного дела людей.

По-настоящему “верховенствующий” в «бесах» – Николай Ставрогин. Это некое предельное, заостренное и полемическое выражение онегинско-печоринского типа личности.

Главным губительным следствием разрыва высшего слоя общества с “почвой” и “землей” Достоевский считал потерю живых связей с традициями и преданиями, сохраняющими атмосферу непосредственной христианской веры. Образ Ставрогина как бы сгущает и обнажает результаты той ситуации современного мира, в которой, если воспользоваться известными словами Ницше, “Бог умер”. По словам Достоевского, Ставрогин предпринимает “страдальческие судорожные усилия, чтобы обновиться и вновь начать верить”.

Сердце Ставрогина иссушено и делает его неспособным к искренней вере. Вместе с тем он прекрасно понимает, что без “полноты веры” и соответственно абсолютного осмысления человеческое существование приобретает комический оттенок и теряет подлинную разумность. Поэтому Ставрогин пытается добыть веру “иначе”, своим умом, рассудочным путем. Но этот “самодвижущийся нож разума” (И. Киреевский) уводит его еще дальше от желанной цели.

В результате Ставрогин оказался словно распятым (сама его фамилия происходит от греческого слова σταυρός – крест) между безмерной жаждой абсолюта и столь же безмерной невозможностью его достижения.

Достоевский признавался, что взял Ставрогина не только из окружающей действительности, но и из собственного сердца, поскольку его вера прошла через горнило жесточайших сомнений и отрицаний.

В отличие от своего создателя, Ставрогин, однако, оказался органически неспособным преодолеть трагическую раздвоенность и обрести хоть сколь-нибудь заполняющуюся пустоту души “полноту веры”.

В “Дневнике писателя” Достоевский писал о том, что без веры в бессмертие души и вечную жизнь бытие личности, нации, всего человечества становится неестественным, немыслимым, невыносимым: “только с верой в свое бессмертие человек постигает всю разумную цель свою на земле. Без убеждения же в своем бессмертии связи человека с землей порываются, становятся тоньше, гнилее, а потеря высшего смысла жизни несомненно ведет за собою самоубийство”.

Достоевский показывает, что “пожар в умах” пленяет вслед за “дряннейшими людишками” не только всякую “сволочь”, “флибустьеров” и “буфетных личностей”. Он с глубоким сожалением обнаруживает, что во времена потрясений и перемен, сомнений и отрицаний в чудовищные общественные злодеяния вовлекаются и простодушные, чистые сердцем люди. “Вот в том-то и ужас, что у нас можно сделать самый пакостный и мерзкий поступок, не будучи вовсе иногда мерзавцем. “

Отсутствие коренного духовно-нравственного стержня и подлинно великого начала жизни обусловливает, по логике автора, формирование неполного, незаконченного, недосиженного человека, способного на неоднозначные действия.

Без совершенных личностей не может быть и совершенного общества.

А Верховенский-отец в очередном недоумении спрашивает сына: “Да неужто ты себя такого, как есть, людям взамен Христа предложить желаешь?”

Вопрос Степана Тимофеевича автор рассматривал как основную проблему, от решения которой зависит будущее России и всего человечества и которая по-своему ставится в эпилоге. Серия больших и малых катастроф в последней части произведения завершается холодно-рассудочным самоубийством Ставрогина, как бы свертывающим художественную перспективу романа в безнадежный апокалиптический круг.

Основная идея романа

Но именно в потере вековечных идеалов, великих мыслей, в отсутствии высшего сознания, высшего развития, высшего смысла, высших целей жизни, в исчезновении “высших типов” вокруг Достоевский видел корни и главную причину духовных болезней своего века. “Почему же мы дрянь?” – спрашивал он и отвечал: “Великого нет ничего”. И не образованием, не внешней культурностью и светским лоском, не научно-техническими достижениями, а лишь “возбуждением высших интересов” можно перестроить глубинную структуру эгоистического мышления.

В представлении писателя, выбор пути всего человечества связан с духовным благоустроением, увеличением света и любви в душе отдельной личности. Творческий опыт “Бесов” учит везде и во всем искать нравственный центр, шкалу ценностей, которые руководят помыслами и действиями людей определять, на какие, темные или светлые, стороны человеческой души опираются разные явления жизни. Говоря о своем произведении и драматических исканиях современной молодежи, Достоевский подчеркивал:

“Жертвовать собою и всем для правды – вот национальная черта поколения. Благослови его Бог и пошли ему понимание правды. Ибо весь вопрос в том и состоит, что спросмотреть за правду. Для того и написан роман”.

Карен Степанян. Федор Михайлович Достоевский. // Энциклопедия для детей «Аванта+». Том 9. Русская литература. Часть первая. М., 1999

Б.Н. Тарасов. Вечное предостережение. // Федор Достоевский. Бесы. М., 1993. С. 5–26.

Н.И. Якушин. Ф.М. Достоевский в жизни и творчестве: учебное пособие для школ, гимназий, лицеев и колледжей. М.: Русское слово, 2000

Шатов – центральный персонаж романа Ф. М. Достоевского “Бесы”

С образом Ивана Павловича Ш., двадцатисемилетнего конторского служащего, раскаявшегося нигилиста, ассоциирован И. И. Иванов, убитый в ноябре 1869 года Нечаевым и его группой по политическим мотивам и согласно принципам “Катехизиса революционера”. Своеобразное художественное преломление в образе Ш. получили некоторые факты биографии фурьериста и петрашевца, затем “раскаявшегося нигилиста” Н. Я. Данилевского , а также самого Достоевского.

“Это было одно из тех идеальных русских существ, – сказано о Ш. в романе, – которых

Ш. родился крепостным В. П. Ставрогиной, был учеником Степана Трофимовича Верхо-венского,

Но погибай мое имя! Дело в вас, а не во мне… Я человек без таланта и могу только отдать свою кровь и ничего больше…

Погибай же и моя кровь. Мы два существа и сошлись в беспредельности… в последний раз в мире”, – взывает он к обожаемому учителю, в которого пламенно и беззаветно верит. “Как могли вы затереть себя в такую бесстыдную, бездарную лакейскую нелепость! – гневно укоряет он учителя, узнав, что тот имеет отношение к обществу “наших”. – Это ли подвиг Николая Ставрогина!” Ш. относится к тем героям Достоевского, кто, как и автор, всю жизнь “сознательно и бессознательно” мучается “существованием Бога”.

На прямой вопрос Ставрогина: “Веруете вы сами в Бога или нет” – Ш. отвечает: “Я верую в Россию, я верую в ее православие… Я верую в тело Христово… Я верую, что новое пришествие совершится в России… Я… я буду веровать в Бога”.

По мнению К. В. Мочульского, идейное раздвоение Ш. превращается в личную трагедию. ” Достоевский делает его провозвестником своего религиозно-национального credo и вводит в его историю большой автобиографический материал”. По словам С. Н. Булгакова, “Ш. в известном смысле тоже есть одно из реальных отображений Ставрогина, его вампирных двойников, которых он напустил кругом себя и которые присасывались к сердцу и пили кровь своих пленников. …Если присмотреться ближе, то все пламенные утверждения Ш., как будто содержащие истинные, а в некотором роде даже аксиоматические положения, страдают, однако, религиозной двусмысленностью…

Ш. загорелся религиозной идеей национальности в такое время, когда он еще не имел веры в Бога, хотя и страстно хотел ее иметь; в народ-богоносец он поверил раньше, чем поверил в Бога, и этот призрак, за которым он погнался, и эта мечта, на которую он затратил хотя и несложные и небогатые, но сосредоточенные силы своего духа, исказили его духовную личность. Он тоже сделался жертвой провокации и обмана – неверующий проповедник идеи народа-богоносца… Делая столь чрезмерное ударение на идее особности, национальности религии, Ш. впадает в явный конфликт с христианством, проповедь которого обращена ко всем языкам…

В Ш. нарушено религиозное равновесие…” В. П. Полонский, комментируя диспуты Ш. и Ставрогина, считал их выражением острого религиозного сомнения и неверия Достоевского: “Ставрогин и Ш., две стороны его собственной души, раздвоенной и сомневающейся, неверующей и верующей одновременно. Если одной стороной ее он с исступлением уверял, что верует, хочет верить, – другой ее половиной подвергал осмеянию эту веру, издевался над нею, кощунствовал, увлекаясь в то горнило сомнений, в то отрицание Бога, какого, по его собственным словам, не было даже на Западе”

Традиция русской философской критики видит Ш. к концу романа уже исцеляющимся, припадающим к “ногам Иисусовым” – тому свидетельство душераздирающий рассказ о возвращении его жены, рождении ставрогинского ребенка, названного в честь Ш. Иваном; “светозарная молния разрезает тьму, в душе Ш. звенит гимн любви, радости, всепрощения, – он исцелен. Но… не суждено было Ш. поведать людям о своем исцелении” .

Повесть Стронгина “Игры с сатириком в эпоху застоя” Повесть “Игры с сатириком в эпоху застоя” входит в новую книгу писателя Варлена Стронгина “Двойник Сталина”. Все произведения автора, включенные в сборник, – будь то рассказ о репрессивном лагере “Двойник.

В 1878 г. Островским была написана одна из его известнейших пьес, “Бесприданница” В 1878 г. Островским была написана одна из его известнейших пьес, ” Бесприданница “. Перед постановкой пьесы автор несколько раз читал ее в московских литературных и артистических кругах. И, как.

Фантастика как средство осмысления реальности Фантастика является неотъемлемой частью прозы Михаила Булгакова. Достаточно вспомнить его повести “Роковые яйца”, “Собачье сердце”, Роман “Мастер и Маргарита”. В них-смех соединяется с глубокими философскими размышлениями, ирония и сатира сочетаются.

Чарльз Диккенс . Биография в датах и фактах Чарльз Диккенс – крупнейший английский прозаик, автор социально-психологических романов, воссоздававших быт, нравы и представления Великобритании эпохи раннего викторианства, а также особенности национального характера и мировосприятия. Резкая критика изъянов общества, построенного.

К победе От рассвета до вечера, от вечера до рассвета летят стрелы горящие, гремят сабли об шлемы, трещат копья закаленные среди земли половецкой. Черная земля вспахана сапогами и копытами, кровью была полита.

Проблема духовності в романі “Доктор Серафікус” В українській, літературі XX ст. Віктор Петров, відомий як В. Домонтович, за висловлюванням Соломії Павличко, “залишається загадкою, ребусом, своєрідним сфінксом чи навіть Мефісто-фелем української літератури”. Його твори й сьогодні сповнені.

Сочинение по поэме И. Драча “Чернобыльская Мадонна” Прошло уже более десятилетия с тех пор, как в Чернобыле произошла большая трагедия, трагедия, которая изменила представления людей о атомные станции. Она забирает от нас людей каждый день… И до.

Януш Корчак Самым выдающимся писателем этого времени в Польше был, безусловно, Януш Корчак . Свой псевдоним он заимствовал из книги И. Крашевского “История о Януше Корчаке и прекрасной Мечникувне”, так как образ.

Творчество Мильтона. “Потерянный рай” Имя Джона Мильтона , поэта, мыслителя и публициста, неразрывно связавшего свою судьбу с событиями великой английской революции, по праву считается символом наивысших достижений литературы Англии XVII столетия. Его творчество оказало.

Место и роль Бога в творчестве Тараса Шевченко О чем бы ни рассказывал, что бы ни описывал, к какой бы теме не обращался поэт, он не оставляет Бога, идет рядом с ним, но самое главное – имеет Бога.

Праздник в младших классах Праздник в младших классах. Огнева Е. Г. Учитель физической культуры МБОУ “СОШ №29”. Эффективность учебно-воспитательного процесса в школе во многом зависит от правильной организации физкультурно – оздоровительной работы. Особенно важно.

Любимая песня моей мамы Сочинение-описание с элементами рассуждения. Моя мама родилась в селе, но сейчас живет в городе. Когда она была маленькой девочкой, то часто слушала песни, которые пела ее мама, моя бабушка. И.

Продолжение пересказа сюжета “Ревизор”. Заключение Действие пятое. Городничий и Анна Андреевна предаются мечтам о своем будущем, о том, что жить они будут в Петербурге , что со временем можно “влезть в генералы”. Анна Андреевна хочет.

Создание героического образа Захара Беркута Создание героического образа Захара Беркута является значительным достижением в литературе XIX века. В нем воплощены лучшие черты трудящегося человека, великая народная мудрость, несокрушимая сила воли в борьбе за свободу и.

Свято барвінчат Мета. Формувати екологічну культуру молодших школярів, прищеплювати любов до природи, її краси, до відчуття рідної землі; розвивати дитячу уяву, почуття, мислення, мову, фантазію, цікавість до спостережень, активізувати творчість школярів; виховувати.

Своєрідність світобачення Ф. Кафки та його художнє вираження в оповіданні “Перевтілення” Кафка, Кафка, Кафка… Знаєте, чесно кажучи, мені його жаль. Зламана людина, яка боялася світу. Письмовий стіл для нього був єдиним другом. Людей він сторонився, у родині жив, як “більш чужий.

Извечные мотивы лирики Леси Украинки Молоденькая, слабенькая, болезненная Леся вышла на путь и “робко” запела. Но это “тихое пение” прозвучало громоголосым звоном, громкой вспышкой, звал к “отважных к бою”, вселял веру в то, что настанет.

Что такое любовь. На примере письма Сухомлинского к дочурке Дочурка Спросила своего отца, что такое любовь. Этот вопрос взволновал его: ведь теперь он будет разговаривать не с маленьким ребенком, а с юной женщиной. Желая счастья своей дочурке, отец делает.

Переводная литература: Описание “Пергамский алтарь” К выдающимся произведениям эллинистической пластики принадлежит большой фриз алтаря Зевса из Пергама в Государственном музее Берлина, который привлекает каждый год тысячи людей. “В Пергаме есть большой мраморный алтарь высотой 40.

Задания конкурса “Русский медвежонок” для 2-3 кл Задачи, оцениваемые в 3 балла 1. Между какими двумя буквами в русском алфавите стоит еще одна буква? между Б и В; между В и Г; между Г и Д; между.

Сейчас вы читаете: Шатов – центральный персонаж романа Ф. М. Достоевского “Бесы”