Гете И.: сочинение

Из “Четырех времен года”
“Факел возьми Прометеев: людей оживи ты им, Муза. ”
“Ты не знаешь, кому тебе верить? Верь жизни! Научит. ”
“Сядь на коня, на корабль – и Забота с тобою засядет. ”
Неравный брак
“Жить мы должны и любить. И жизнь и любовь прекратятся. “.

Из “Венецианских эпиграмм”
“Жизнью украсил язычник свои саркофаги и урны. ”
“Эта гондола мне кажется тихо качаемой люлькой. ”
“Тщетно ты веешь, Морфей, надо мной усыпительным маком. ”
“Пусть сумасброд, как морского песку, набирает адептов. ”
“Вижу ли я богомольца, от слез не могу удержаться. “

Краткое сочинение на тему Гёте “Фауст”

Ответ

. Что значит — знать? Вот в чем все затрудненья!

Кто верным именем младенца наречет?

Где те немногие, кто век свой познавали,

Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали,

С безумной смелостью к толпе навстречу шли?

Их распинали, били, жгли.

«Величайшим немцем” называл Ф. Энгельс выдающегося писателя эпохи Просвещения И. В. Гете. Его творчество не только открыло новую страницу в истории национальной литературы, но и стало отражением взглядов и устремлений целого поколения. “Я охотно вникаю в жизнь и культуру иноземных народов”, — писал Гете, сознавая, что для того, чтобы воздействовать на окружающий мир, нужно знать, как он устроен, видеть и различать все его грани.

Произведения Гете стали воплощением передового образа мыслей, бунтом против средневековой отсталости, предрассудков, невежества. Поэт бросил смелый вызов миру насилия и несправедливости. И. Франко писал, что “Фауст” стал проявлением революции, той самой, которая вспыхнула в Париже грозным пожаром, разрушила автократическое королевство дворян и попов и провозгласила “Декларацию прав человека”. И это не случайно, ведь замысел трагедии сложился непосредственно после знаменитых событий во Франции.

«Фауст” — философская драма, где основа конфликта определяется не просто столкновением различных человеческих характеров и мнений, а столкновением идей, борьбой принципов. И главное в произведении — даже не сюжет, а развитие мысли автора. Известные образы христианской легенды в изложении Гете приобретают совершенно иной смысл. Все в природе пребывает в постоянном движении, в борьбе. Но какое же место, какая роль отведена здесь человеку? В чем смысл его существования? Велик он или же ничтожен? Вот какие вопросы ставит перед нами поэт, хотя сам твердо уверен, что

. чистая душа в своем исканьи смутном

Сознаньем истины полна!

А потому он верит в высокое предназначение человеческой жизни.

На протяжении всего произведения автор утверждает стремление человека к познанию мира. И здесь возникает очередной

конфликт — между подлинной наукой и мертвым знанием, носителем которого выступает Вагнер, который

. Без скуки безотрадной

Копается в вещах скучнейших и пустых.

Фауст же, наоборот, стремится вырваться из оков средневековой науки и познать жизнь во всей ее красоте и многообразии. А это познание невозможно без движения вперед. “Деяние — начало бытия”, — эту мысль поэт развивает на протяжении всего действия трагедии, ведь только своей деятельностью, своим трудом человек может проложить себе дорогу в будущее и доказать величие человеческого рода.

Еще одним существенным фактом, в котором твердо уверен автор, является то, что любое познание невозможно без сомнения. Отсюда и вытекает основной мотив драмы — борьба противоположностей, возникновение постоянных противоречий. Потому и происходит в душе героя столкновение веры и сомнения, душевного порыва и холодного рассудка, что все это — неотъемлемые части сложного, порой трагического процесса постижения истины. Наиболее ослепительно тот самый мотив выражен в словах Фауста:

Ах две души живут в больной груди моей

Друг другу чуждые, — и жаждут разделенья!

Действительно, именно сомнение часто служит одним из элементов познания, — когда, пристально изучая факты и явления, проверяя и перепроверяя их, ничего не принимая на веру, человек постепенно достигает истины.

Таким образом, в “Фаусте” поэт отразил сложный и противоречивой путь героя к истине, к живому знанию. Ради овладения этим знанием, Фауст готов преодолевать любые препятствия, соблазны: и сомнения. Потому что перед ним высокая поставленная задача — доказать высокое предназначение человека, опровергнуть утверждение Мефистофеля, что свой разум человек

. на одно лишь смог употребить —

Чтоб из скотов скотиной быть!

Своим произведением Гете зовет нас к непрерывному подвигу во имя будущего, к непрерывному стремлению вперед, к постоянной борьбе с пассивностью, смирением, равнодушием и успокоенностью.

Сочинение на тему «И.- В. Гете. «Фауст»

Перед вами сочинение на тему «И.- В. Гете. «Фауст»

Двадцать восьмого августа 1749 г. во Франкфурте-на-Майне, в семье императорского советника Гете родился сын. Младенец едва подавал признаки жизни. Крайнее беспокойство матери сменилось слезами радости, когда престарелая бабушка, прислушавшись к биению сердца новорожденного воскликнула: «Он жив!»

Так начинается жизнь великого немецкого поэта и мыслителя Иоганна Вольфганга Гете. Мальчик рос в богатой среде франкфуртской буржуазной аристократии. Родители приложили немало стараний, чтобы дать сыну всестороннее образование. В раннем возрасте Гете уже писал по-немецки, по-латыни и по-гречески. Желая дать сыну высшее образование, родители отправили его сначала в Лейпцигский, а затем в Страсбургский университеты, где он изучал юридическое право и многие другие дисциплины.

Писать Гете начал рано, и уже в его ранних произведениях отражались его нетипичные взгляды на религию. Первым крупным произведением Гете была драма «Гетц фон Берлихинген с железной рукой». Позже Гете написал роман «Страдания молодого Вертера» (1774 г.). После появления этих книг Гете стал известным и признанным писателем. Молодой человек много путешествовал. Так его пребывание в Италии послужило созданию двух замечательных произведений: «Римские элегии» и «Ифигения в Тавриде».

Великий мыслитель, поэт и естествоиспытатель Иоганн Вольфганг Гете умер 22 марта 1832 г. Его литературное и научное наследие составило более 143 томов.

Над «Фаустом» Гете начал работать еще в студенческие годы, и только за год до смерти, восьмидесятилетним стариком, Гете закончил вторую часть «Фауста».

Легенда о докторе Фаусте сложилась в Германии в эпоху Возрождения. А источником для легенды явилась подлинная личность Фауста. Жизнь его была полна диковинных приключений. Он изучал физику и химию. Как и другие маги, Фауст вел бродячую жизнь, и однажды его нашли убитым в одном немецком городке. Таинственная смерть дала повод рассказам о том, что дьявол, с которым он будто бы заключил договор, убил Фауста и унес его душу. О такой жизни, полной приключений, неясностей и тайн, и завершенной столь необъяснимо и трагически, нетрудно было создать целый ряд легенд. Гете решил создать своего Фауста и сделал это великолепно, посвятив ему почти всю жизнь.

Первая часть поэмы — трагедии начинается с «Посвящения» и двух прологов. В прологе «На небесах» мы видим божественный рай. Господь разрешает черту Мефистофелю хитрыми уловками входить в доверие Фауста, и тут мы видим яркое различие двух личностей. Мефистофель — сатана, коварный хозяин на земле, который все делает лишь в угоду себе. И Фауст — человек, стремящийся понять смысл жизни — не потусторонней, обещанной религией, а земной, основанной на действительности. Мефистофелю удается склонить Фауста на сделку. Дьявол обязался во всем служить Фаусту, а тот, если он произнесет слова «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» продаст ему душу. Такова завязка. Дальше начинается путешествие героев трагедии.

Мефистофель приводит Фауста в общество пьяниц и гуляк. Мы видим, как Фаусту чужда такая обстановка. Мефистофель тоже замечает это и решает проучить Фауста искушением земных благ. Мефистофель приводит доктора в дом ведьмы. Фауст поражен! Гете великолепно выразил это словами: «К бессмысленным их чарам отвращение питаю я…» Но Мефистофель знает, чего он хочет. Появившаяся ведьма омолаживает Фауста и делает его способным влюбиться в первую миловидную девушку. Мефистофель тайно празднует победу, но все оборачивается иначе. Фауст действительно порывисто влюбляется, но предается размышлениям.

Эта часть трагедии по праву считается самой глубокой по мысли. В этих строках Гете открывается нам как талантливый философ. Через своего героя Фауста он говорит о необходимости постигать природу, но уже не с помощью магии, а путем сосредоточенного созерцания и изучения, чем и занят Фауст. Мефистофель разочарован неудачей своих замыслов, он пытается возвратить Фауста к Гретхен, но уже поздно. Гретхен обречена на смерть. Фауст стремится помочь ей, но Гретхен отказывается от его помощи, не желая идти за ним. Фауст в отчаянии восклицает; «Она погибла!». Но вдруг голос Господа с неба опровергает это: «Она спасена!». Вот так трагично и возвышенно заканчивает Гете свою первую часть.

Вторая часть поэмы гораздо меньше известна широкому кругу читателей. Это объясняется тем, что Гете насытил ее огромным количеством символов, намеков на злободневные события. Все это требует от читателя таких разнообразных и глубоких знаний, что не всегда легко с первого раза понять подлинный смысл того или иного события.

Вся часть написана в любимом Гете античном стиле. Автор здесь воспользовался древнегреческими мифами и их героями. Мне очень трудно передать своими словами смысл и содержание этой части. Это такое тонкое и замысловатое сплетение слов, что у меня вряд ли получится выразить все, что хотел нам объяснить Гете. Я расскажу лишь о последнем и решающем монологе Фауста.

Когда смерть уже на пороге и Фауст чувствует это, он произносит слова, окончательно решившие его судьбу. Он мечтает о большом честном и добром городе, где не будет зла и насилия, где будет править справедливость и мудрость. Лишь здесь он может воскликнуть: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!».

Фауст умирает, оставив Мефистофеля без его драгоценной добычи: душу Фауста уносят ангелы. «Что? Как? Неужели меня вы даже обманули?… Расстался я с сокровищем великим…», — негодует в ярости Мефистофель.

Светлое окончание спора между Богом и дьяволом было предрешено в «Прологе на небесах». Как певец могучих творческих сил, таящихся в человеке, Гете не мог осудить Фауста и низвергнуть его в ад, во мрак небытия.

Гетевский Фауст был образом человека — строителя, полного творческих сил, видящего высшее счастье в труде. Пройдя сквозь строй заблуждений и исканий, Фауст пришел к пониманию смысла жизни.

«Фауст» явился произведением, ставившем для своего времени самые насущные жизненные проблемы. Гете призывал передовых людей не увлекаться бесплодными мечтаниями, не уходить в мистику, а избрать землю ареной разумной и полезной деятельности. И как бы не менялся мир, бессмертная поэма будет увлекать и удивлять людей глубиной художественной и философской мысли.

Сочинения Гете. Выпуск I

Виссарион Григорьевич Белинский

Сочинения Гете, (.) Выпуск I

СОЧИНЕНИЯ ГЕТЕ, (.) Выпуск I. Санкт-Петербург. В тип. Ильи Глазунова и Кº. 1842. В 8-ю д. л. 82, 27, 23 и 14 стр. (Цена 1 р. сер.; весовых за 2 фунта).

Немного в мире поэтов написали столько великого и бессмертного, как Гете, и ни один из мировых поэтов не написал столько разного балласту и разных пустяков, как Гете. О причинах этого явления здесь не место и не время распространяться; впрочем, мы думаем, причина эта заключается в том, что Гете был столько же немец , сколько и германец , тогда как Шиллер, например, был только германец – прямой потомок Арминиев и нисколько не родня Иванам Ивановичам и Адамам Адамовичам … <1>Неизвестные господа, взявшиеся переводить всего Гете<2>, начали именно с тех его произведений, которые, любя его славу и гений, должно б было перевести после всего. «Брат и сестра» – сладенькое произведеньице во вкусе XVIII века. «Клавиго» уже известен по хорошему переводу г. Струговщикова<3>. «Добрые женщины» (рассказ) – что-то такое, под чем если подписать имя какого-нибудь обыкновенного немецкого писателя, то никто и просмотреть не станет, и что, даже при имени Гете, трудно дочесть до конца, «Простое подражание природе, манера, стиль» и «О Лаокооне» – очень интересные, хоть и небольшие статьи. Статейки, означенные общим именем «Мелкие статьи»<4>, – незначительны. Неизвестные переводчики, переводя Гете, словно издают журнал: первый выпуск у них разделен на отделения; – впереди всего драмы, потом повести; далее ученые статьи, а на конец – смесь; каждое отделение имеет особую нумерацию, так что, по окончании всего перевода, подписчик будет лишен возможности переплести его в одну книгу. По известию о содержании второго выпуска видно, что штука эта будет повторяться с каждым выпуском. Но это бы еще ничего, лишь бы хорошо переводили; особенно худо то, что встречаются фразы, подобные следующим: «Я никогда не встречал человека, более высокомерного, нежели как я сам»; «Если бы даже возложили на меня венец – я подумал бы, что разумеется само собою (. ), и именно поэтому я был такой же человек, как все другие люди» и пр.

Не понимаем, с какой стати и по какому праву гг. переводчики разбивают автобиографию Гете на клочки и отрывки, которые нисколько не интересны, тогда как эта автобиография чрезвычайно интересна. Вообще, видно, что это предприятие придумано наскоро и нисколько не обдумано, что у трудящихся нет ни плана, ни цели, что каждый из них – кто во что горазд… А между тем господам переводчикам не мешало бы подумать о том, что они делают; ведь если они порядочно переведут только прозаические сочинения Гете, и тогда дело их будет почтенно и заслужит благодарность. Зачем шалить там, где речь идет о важном предмете, не о пустяках каких-нибудь? Пусть бы принялись они за Гете посерьезнее да начали переводить прежде всего те из его произведений, которые могут поднять, а не уронить его на святой Руси. Чего бы лучше начать с «Вильгельма Мейстера»<5>, «Wahlverwandtschaften»[1] или, если уж с драм, так с «Геца фон Берлихингена», изуродованного на Руси дрянным переводом, в котором действующие лица драмы Гете выражаются языком московских брадатых торговцев и извозчиков.

Предпочтение Гете Шиллеру, отчетливо выраженное в статье «Мендель, критик Гете» (1840; см.: наст. изд., т. 2, с. 149–181), в течение 1840–1841 гг. сменилось более объективной оценкой обоих писателей. В статье «Стихотворения М. Лермонтова» (1840) поэзия Шиллера названа даже более «человечественной», нежели поэзия Гете (наст. изд., т. 3, с. 253), что было связано с реабилитацией «субъективного искусства». В данной рецензии Гете и Шиллер сопоставлены в соответствии с концепцией немецкого национального характера. В статье «Сочинения Державина» (1843) критик определил главную черту «немцев» как умение жить «в ладу и мире со всякою действительностию (наст. изд., т. 6). Шиллер же – «германец» – «намек на будущее Германии», «резкое противоречие национальному духу «своей страны» (там же), ибо, как сказано в третьей статье о Пушкине, «сердце его вечно исходит самою живою, пламенною и благородною кровию любви к человеку и человечеству, ненависти к фанатизму религиозному и национальному…» (наст. изд., т. 6). Арминий – вождь германского племени херусков, возглавивший в I в. восстание группы немецких племен против римлян, которые пытались утвердить свое владычество за Рейном.

Все переводы, опубликованные в этом издании «Сочинений Гете» (вып. 1–3. СПб., 1841–1843), были сделаны И. Бочаровым (см. рецензию В. С. Межевича: «Северная пчела», 1842, № 172).

Драма «Клавиго» в переводе А. Н. Струговщикова вышла отдельным изданием в 1840 г.

В рецензируемый выпуск «Сочинений Гете» вошли следующие «мелкие статьи»: «Значение индивидуального», «Из моей жизни, отрывок», «Коцебу», «Из писем к консулу Шенборну в Алжир», «Свидание с Иффландом».

«Ученические годы Вильгельма Мейстера» заняли целиком 3-й выпуск этого издания (СПб., 1843).

Критик имеет в виду перевод этой трагедии, выполненный М. П. Погодиным (отд. изд. – М., 1828).

Гете И.: сочинение

Настоящее издание «Избранных философских произведении» И. В. Гете включает основные работы, характеризующие философские взгляды великого немецкого поэта и мыслителя. Книга содержит произведения Гете, охватывающие как общие, так и социально-философские проблемы. В издание включены не только законченные произведения, но и многочисленные фрагменты из различных трудов Гете, представляющие исключительный интерес. В книге, как правило, выдержан хронологический принцип, за некоторыми исключениями. В виде приложения даны знаменитое стихотворение Гете «Прометей», полное гуманистического смысла, важнейшие философские фрагменты из обеих частей «Фауста» и философская лирика. Издание включает как ранее переведенные произведения, так и работы, которые впервые переводятся на русский язык. Новые переводы выполнены И. А. Верейной и А. А. Поповой по Веймарскому изданию сочинений И. В. Гете (Goethes Werke, herausgegeben im Auftrage der Großherzogin Sophie von Sachsen Weimar). В дальнейшем это издание дается в сокращении— W. Римская цифра указывает отдел, арабская — том. Все старые переводы сверены по этому же изданию. Новые переводы сверены Г. А. Гальпериным. Редакция приносит благодарность научным сотрудникам Государственного исследовательского центра классической немецкой литературы в Веймаре, отдела Coethe-Wörterbuch Академии наук в Берлине, музея Геккеля в Иене за помощь при подготовке данного издания и за предоставление ценных материалов.

Оглавление

От редакции
Г. А. Курсанов. О мировоззрении гениального поэта и великого мыслителя

Природа
Пояснение к афористической статье «Природа»
О межчелюстной кости человека и животных
Философский этюд
Кристаллизация и произрастание
Из «Анналов»
Счастливое событие
Из «Анналов» (1803)
Из «Анналов» (1811)
Из «Анналов» (1817)
Гипотеза
Метаморфоз растений
Оправдание замысла
Пояснение намерения
Другие заметки
Автор сообщает историю своих ботанических занятий
О спиральной тенденции в росте растений
Ж. Воше. Физиологическая история европейских растений
Опыт всеобщего сравнительного учения
Лекции по первым трем главам наброска общего введения в сравнительную анатомию, исходя из остеологии
I. О преимуществах сравнительной анатомии и о препятствиях, которые стоят на ее пути
II. О типе, который должен быть установлен для облегчения сравнительной анатомии
III. О законах организации вообще, поскольку мы должны иметь их перед глазами при конструкции типа
Размышление о морфологии вообще
Введение в морфологию
Опыт как посредник между объектом и субъектом
Из романа «Годы учения Вильгельма Мейстера»
Характеристика
Опыт и наука
Наблюдение и обобщение
Полярность
К учению о цвете
Очерк учения о цвете
Отношения к смежным областям
Отношение к философии
Отношение к математике
Отношение к общей физике
Заключительное замечание относительно языка и терминологии
Из «Материалов для истории учения о цветах»
Замечания относительно учения о цветах и методах древних
Промежуточная эпоха Пробел
Роджер Бэкон
Бэкон Веруламский
Галилео Галилей
Декарт
Исаак Ньютон
Личность Ньютона
Из «Поэзии и правды»
Созерцающая способность суждения
Влияние новой философии
Размышление и смирение
Предложение к примирению
О фантазии
Метеоры литературного неба
Изобретения и открытия
Влияние происхождения научных открытий
Оформляющее влечение
План естественнонаучной автобиографии
Геогнозия Д’Обюисона из Вуасен
Видение с субъективной точки зрения Пуркинье
Из романа «Годы странствования Вильгельма Мейстера»
Кампания во Франции
Якоби. Биографические детали
Значительный стимул от одного единственного меткого слова
Проблемы
Два типа мышления
Эрнст Штиденрот. Психология для объяснения душевных явлений
О математике и о злоупотреблении ею
Математика
Философия природы
Опыт и идея
Догматизм и скептицизм
Индукция
Анализ и синтез
«Principes de philosophie zoologique. Discutés en mars 1830 au sein de Г Académie Royale des Sciences»
Экскурс в царство милости
Максимы и размышления
Из «Фауста»
Прометей
Коринфская невеста
Философская лирика
Письма
Из «Разговоров с Гете» И. П. Эккермана
Из «Бесед с Гете» канцлера фон Мюллера
Из «Дружеского призыва»

Комментарии (Г. А. Курсанов)
Указатель имен
Предметный указатель

Гете И.: сочинение

ГЕТЕ И ЕГО ВРЕМЯ

Жизнь Иоганна Вольфганга Гете, величайшего поэта Германии и одного из замечательнейших ее мыслителей, неразрывно связана с великим историческим катаклизмом, преобразившим — под грохот войн и революций — Европу феодальную, дворянско-монархическую в Европу буржуазно-капиталистическую. Эпицентром этих чрезвычайных потрясений и социально-политических сдвигов была Франция, где медленно, на глаз современных наблюдателей и позднейших историков, но неуклонно назревала Великая французская революция.

Я сказал «медленно назревала», имея прежде всего в виду тот примечательный факт, что крупные и средние собственники, определявшие лицо так называемого «третьего сословия», чуть ли не до последнего предреволюционного часа ждали «благодетельных перемен» разве лишь от королевского абсолютизма; более того, устами своих идеологов не раз заявляли, что даже не могут себе представить Францию без сильной, никем и ничем не ограниченной королевской власти. Презирая и нещадно клеймя — вслед за великими энциклопедистами — весь социально-юридический уклад монархии Бурбонов сверху донизу, буржуазия предреволюционной Франции неизменно делала исключение для королевского абсолютизма, не желая замечать, как нерасторжимо спаяно полновластие французских государей со столь ненавистным ей режимом. То же приходится сказать и о величайших мужах французского Просвещения, о Вольтере, Дидро и даже о Руссо — этом страстном теоретике демократии. Что же касается известных слов Вольтера, что произойдет «un beau tapage» («хорошенький грохот крушения»), то они были «гениальным прозрением», но никак не политической стратагемой, не даже призывом к действию.

Только 5 мая 1789 года, в день открытия Генеральных штатов, стала очевидной — одинаково неожиданно для обеих сторон — полная немощь королевской власти и, напротив, полная «оснащенность» французской буржуазии для захвата и упрочения своего политического господства. В 1789, да еще и в 1791 году компактное большинство буржуазии считало наиболее отвечающей его интересам формой управления конституционную монархию.

Но этой сделке восторжествовавшего класса с монархией не суждено было состояться, как ни была она выгодна для имущих слоев третьего сословия, для революционеров malgré eux[1], уже мечтавших поскорее поставить «спасительную точку», то есть попросту пресечь «затяжную и разорительную смуту». Пришедшая в движение лавина грозных революционных событий приняла такие масштабы, которые, не без веского на то основания, закрепили за французской революцией 1789–1794 годов название Великой.

Гете отчетливо сознавал, сколь многим он был обязан своему времени, какое мощное воздействие на него оказали «грандиозные сдвиги в мировой политической жизни», — как сказано в предисловии к его знаменитой автобиографии. Но он же (в числе очень немногих) ясно уразумел, что буржуазно-капиталистическое мироустройство не является последним словом Истории. Прельстительный девиз французской революции — «свобода, равенство, братство» — не был ею претворен в живую действительность. «Из трупа поверженного тирана, — говоря образным языком Гете, — возник целый рой малых поработителей». А посему — по-прежнему — «ношу тащит несчастный народ, и в конце концов безразлично, какое плечо она ему оттягивает, правое или левое». Не отрицая неоспоримых заслуг французской революции перед человечеством, Гете отнюдь не считает достигнутое ею чем-то незыблемым. «Время никогда не стоит, жизнь развивается непрерывно, человеческие взаимоотношения меняются каждые пятьдесят лет, — так говорил он Эккерману. — Порядки, которые в 1800 году могли казаться образцовыми, в 1850 году, быть может, окажутся гибельными». Прошлым сделается и Великая революция, провозгласившая новую эру в истории человечества. Да она уже и сделалась им еще при жизни Гете. И, как все отошедшее в прошлое, станет и она «прилагать старые закоснелые мерки к новейшим порослям жизни. Этот конфликт между живым и отжившим, который я предрекаю, будет схваткой не на жизнь, а на смерть. Начнут ужасаться, искать выхода, издавать законы… и ничего не достигнут. Ни предупредительными мерами, ни запретами тут ничего не добьешься. Придется за все браться по-новому». Так — в «Годах странствия Вильгельма Мейстера» (кн. 3, гл. 3). И в другой раз — уже в беседе с канцлером фон Мюллером (от 4 ноября 1823 г.): «Нет такого прошлого, о котором стоило бы печалиться. Существует лишь вечно новое, образовавшееся из разросшихся элементов былого. Достойная тоска по иному должна быть продуктивна, должна стремиться к лучшему будущему».

Да, он всегда «стоял за новое», если оно, по его разумению (не всегда безошибочному), было достойно этого имени. Больше всего возмущало Гете, когда (вслед за Бёрне) его называли «другом существующих порядков». «Ведь это почти всегда означает: быть другом всего устаревшего и дурного». С юных лет и до глубокой старости Гете был великим тружеником, всеми средствами художественного, научного и философского познания стремившимся разгадать «тайны» природы и «тайны» исторического бытия человечества, дабы — на основе все более широкого опыта — посильно приблизить осуществление такого социального уклада на нашей планете, при котором свободное проявление высших духовных задатков, заложенных в душу человеческую, стало бы неотъемлемым свойством раскрепощенных народов.

В такой универсальности Гете иные его биографы и толкователи хотели видеть только заботу «великого олимпийца» о всестороннем развитии собственной личности. Но Гете не был таким бесстрастным «олимпийцем», равнодушным к насущным чаяниям и нуждам простого народа. Более того, его духовный демократизм не позволял ему смотреть и на собственное свое творчество как на лично ему принадлежавшее достояние. «Все мы, по сути, коллективные существа, что бы мы о себе ни воображали… За долгую жизнь я, правда, кое-что создал и завершил, чем можно было бы похвалиться. Но, говоря по чести, что тут было собственно моим, кроме желания и способности видеть и слышать, различать и избирать, вдыхать жизнь в услышанное и увиденное и с известной сноровкой все это воссоздавать…»

сказано в «Посвящении», которое Гете (начиная с 1787 г.) предпосылал всем прижизненным изданиям своих сочинений.

Мы знаем, нетерпеливая надежда увидеть собственными глазами первые, еще смутные, контуры «золотого века» хотя бы только на малом клочке Германии побудила Гете на вершине его молодой славы откликнуться на призыв веймарского герцога, юного Карла-Августа: стать его ближайшим советчиком, наставником и другом. Ничего путного из этого союза не могло получиться. Широко задуманный план политических преобразований был положен под сукно. И все же картина лучшего будущего («Народ свободный на земле свободной») не померкла в душе создателя «Фауста». Но отныне она рисовалась воображению поэта лишь в отдаленной перспективе всемирной истории человечества.

Другое дело, что путь, которым шел Гете в поисках «высшей правды», не был неуклонно прямым путем. «Кто ищет, вынужден блуждать», — сказано в «Прологе на небе», предпосланном «Фаусту». Гете не мог не блуждать, не ошибаться, не давать порою неверных оценок движущим силам всемирно-исторического процесса. Отчасти уже потому, что вся его деятельность протекала в обстановке убогой действительности — в Германии, лишенной национально-политического единства и дееспособного прогрессивного бюргерства.