Сочинение: Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Роман Д. Апдайка “Кентавр” принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущему из земли искусству.
Как пересказать самое дорогое воспоминание? Как воссоздать для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, зыбко, неустойчиво, очертания их расплываются и едва уловима грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом?
Именно таков мир в романе “Кентавр”. Художник Питер Колдуэлл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвращается в прошлое.
Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров. Можно, конечно, попытаться пересказать книгу в хронологической последовательности, прозаически “вытянуть” ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя:. в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меняется. Мир в романе “Кентавр” — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка не ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания. Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.
Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали герои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях.
Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в кото рую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегодня ежеминутно может быть повержено все человечество? Что защищает, что ограждает человека от хаоса, что же дает силу жить?
Может быть, спасет религия? Но она не спасла и деда-священника, так тосковавшего на смертном одре. Его печальный опыт закрыл путь к религий для его сына и внука. Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но у героев Апдай-ка, да и у него самого, ее нет.
От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений: причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдайка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Гаммел ближе к миру фантастическому, чем к реальности.
Но все-таки мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэлла — доброта.
Он — странный человек, ведет себя странно. Даже его уродливая, найденная в ящике для утиля шапочка, столь ненавистная сыну, — это ведь, по сути, шутовской колпак, только что без бубенцов.
По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не повзрослел.
Он чувствует свою ответственность за всех людей. Доброта Колдуэлла, однако, не вознаграждается. Герой обречен, потому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-иному противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зримых очертаниях, в красках. Питер становится художником. Запечатлеть на полотне ускользающие мгновения, удержать этот свой мир. Ведь больше никто, ни один человек на земле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ городка Олинджер в штате Пенсильвания. И тогда крошечный этот мирок тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленными мирами и мирками.
Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.
Мифология — при всех снижающих подробностях о жизни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образца, гармонии.
Стремление к гармонии, к эстетическому порядку у Апдайка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое.
Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании.
В первой же главе ясно, как сочетаются разные планы у Апдайка. Учителя ранило стрелой. Ему больно, а класс смеется. Смех противный, он переходит “в визгливый лай”. У самого учителя видения одно страшнее другого: то ему кажется, что он — огромная птица, то, что его мозг — кусок мяса, который он спасает от хищных зубов. Он бежит из класса, закрывая дверь, “под звериный торжествующий рев”. Столь же отвратительно и возвращение в класс. Колдуэлл боится. И не зря. Потому что в класс пришел директор школы Зиммерман. Он одновремецно и Зевс-громовержец. Стрела Колдуэлла — громоотвод.
Класс ведет себя подло, подыгрывает директору, а Колдуэлл позволяет издеваться над собой.
С огромным трудом учитель заставляет себя продолжить урок. Он делает это увлеченно, талантливо, но его никто не слушает. И герою невольно кажется, что учитель он плохой, и жизнь прожита зря. Вот та реальность, что встает за фантасмагорией мыслей, ощущений, поступков в первой сцене романа.
Раненый Колдуэлл бежит из класса, из школы в гараж Гаммела, где ему вынимают стрелу.
Вокруг еще реалии города Олинджера, — школа, трамвай, склад, ящик из-под кока-колы. Но эти реалии уже вытесняются мифологическими, Колдуэлл уже цокает копытами, при разговоре о современных детях он вспоминает своих учеников — Ахилла, Геракла, Ясона, гараж похож на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочут циклопы.
Все это напоминает какой-то хаос. Однако и хаосу и страху все-таки противостоит человек. Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: “Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющим трутом, с предвкушением смерти появилось новое животное с трагической судьбой, животное. ” — зазвенел звонок, по коридорам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой.
Переходы из одного художественного мира в другой у Апдайка не всегда плавны, подчас они головокружительны. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блистательной сценой видны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: “Последнюю грань мне не преодолеть”.
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Роман Д. Апдайка «Кентавр» принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущему из земли искусству.
Как пересказать самое дорогое воспоминание? Как воссоздать для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, зыбко, неустойчиво, очертания их расплываются и едва уловима грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом?
Именно таков мир в романе «Кентавр». Художник Питер Колдуэлл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвращается в прошлое.
Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров. Можно, конечно, попытаться пересказать книгу в хронологической последовательности, прозаически «вытянуть» ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя:. в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меняется. Мир в романе «Кентавр» — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка не ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания. Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.
Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали герои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях.
Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в кото рую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегодня ежеминутно может быть повержено все человечество? Что защищает, что ограждает человека от хаоса, что же дает силу жить?
Может быть, спасет религия? Но она не спасла и деда-священника, так тосковавшего на смертном одре. Его печальный опыт закрыл путь к религий для его сына и внука. Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но у героев Апдай-ка, да и у него самого, ее нет.
От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений: причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдайка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Гаммел ближе к миру фантастическому, чем к реальности.
Но все-таки мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэлла — доброта.
Он — странный человек, ведет себя странно. Даже его уродливая, найденная в ящике для утиля шапочка, столь ненавистная сыну, — это ведь, по сути, шутовской колпак, только что без бубенцов.
По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не повзрослел.
Он чувствует свою ответственность за всех людей.
тственность за всех людей. Доброта Колдуэлла, однако, не вознаграждается. Герой обречен, потому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-иному противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зримых очертаниях, в красках. Питер становится художником. Запечатлеть на полотне ускользающие мгновения, удержать этот свой мир… Ведь больше никто, ни один человек на земле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ городка Олинджер в штате Пенсильвания. И тогда крошечный этот мирок тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленными мирами и мирками.
Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.
Мифология — при всех снижающих подробностях о жизни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образца, гармонии.
Стремление к гармонии, к эстетическому порядку у Апдайка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое.
Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании.
В первой же главе ясно, как сочетаются разные планы у Апдайка. Учителя ранило стрелой. Ему больно, а класс смеется. Смех противный, он переходит «в визгливый лай». У самого учителя видения одно страшнее другого: то ему кажется, что он — огромная птица, то, что его мозг — кусок мяса, который он спасает от хищных зубов. Он бежит из класса, закрывая дверь, «под звериный торжествующий рев». Столь же отвратительно и возвращение в класс. Колдуэлл боится. И не зря. Потому что в класс пришел директор школы Зиммерман. Он одновремецно и Зевс-громовержец. Стрела Колдуэлла — громоотвод.
Класс ведет себя подло, подыгрывает директору, а Колдуэлл позволяет издеваться над собой.
С огромным трудом учитель заставляет себя продолжить урок. Он делает это увлеченно, талантливо, но его никто не слушает. И герою невольно кажется, что учитель он плохой, и жизнь прожита зря. Вот та реальность, что встает за фантасмагорией мыслей, ощущений, поступков в первой сцене романа.
Раненый Колдуэлл бежит из класса, из школы в гараж Гаммела, где ему вынимают стрелу.
Вокруг еще реалии города Олинджера, — школа, трамвай, склад, ящик из-под кока-колы… Но эти реалии уже вытесняются мифологическими, Колдуэлл уже цокает копытами, при разговоре о современных детях он вспоминает своих учеников — Ахилла, Геракла, Ясона, гараж похож на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочут циклопы.
Все это напоминает какой-то хаос. Однако и хаосу и страху все-таки противостоит человек. Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: «Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющим трутом, с предвкушением смерти появилось новое животное с трагической судьбой, животное. » — зазвенел звонок, по коридорам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой.
орам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой.
Переходы из одного художественного мира в другой у Апдайка не всегда плавны, подчас они головокружительны. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блистательной сценой видны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: «Последнюю грань мне не преодолеть».
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Роман Д. Апдайка “Кентавр” принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущему из земли искусству.
Как пересказать самое дорогое воспоминание? Как воссоздать для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, зыбко, неустойчиво, очертания их расплываются и едва уловима грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом?
Именно таков мир в романе “Кентавр”. Художник Питер Колдуэлл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвращается в прошлое.
Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров. Можно, конечно, попытаться пересказать книгу в хронологической последовательности, прозаически “вытянуть” ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя:. в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меняется. Мир в романе “Кентавр” — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка не ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания. Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.
Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали герои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях.
Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в кото рую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегодня ежеминутно может быть повержено все человечество? Что защищает, что ограждает человека от хаоса, что же дает силу жить?
Может быть, спасет религия? Но она не спасла и деда-священника, так тосковавшего на смертном одре. Его печальный опыт закрыл путь к религий для его сына и внука. Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но у героев Апдай-ка, да и у него самого, ее нет.
От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений: причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдайка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Гаммел ближе к миру фантастическому, чем к реальности.
Но все-таки мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэлла — доброта.
Он — странный человек, ведет себя странно. Даже его уродливая, найденная в ящике для утиля шапочка, столь ненавистная сыну, — это ведь, по сути, шутовской колпак, только что без бубенцов.
По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не повзрослел.
Он чувствует свою ответственность за всех людей. Доброта Колдуэлла, однако, не вознаграждается. Герой обречен, потому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-иному противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зримых очертаниях, в красках. Питер становится художником. Запечатлеть на полотне ускользающие мгновения, удержать этот свой мир. Ведь больше никто, ни один человек на земле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ городка Олинджер в штате Пенсильвания. И тогда крошечный этот мирок тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленными мирами и мирками.
Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.
Мифология — при всех снижающих подробностях о жизни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образца, гармонии.
Стремление к гармонии, к эстетическому порядку у Апдайка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое.
Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании.
В первой же главе ясно, как сочетаются разные планы у Апдайка. Учителя ранило стрелой. Ему больно, а класс смеется. Смех противный, он переходит “в визгливый лай”. У самого учителя видения одно страшнее другого: то ему кажется, что он — огромная птица, то, что его мозг — кусок мяса, который он спасает от хищных зубов. Он бежит из класса, закрывая дверь, “под звериный торжествующий рев”. Столь же отвратительно и возвращение в класс. Колдуэлл боится. И не зря. Потому что в класс пришел директор школы Зиммерман. Он одновремецно и Зевс-громовержец. Стрела Колдуэлла — громоотвод.
Класс ведет себя подло, подыгрывает директору, а Колдуэлл позволяет издеваться над собой.
С огромным трудом учитель заставляет себя продолжить урок. Он делает это увлеченно, талантливо, но его никто не слушает. И герою невольно кажется, что учитель он плохой, и жизнь прожита зря. Вот та реальность, что встает за фантасмагорией мыслей, ощущений, поступков в первой сцене романа.
Раненый Колдуэлл бежит из класса, из школы в гараж Гаммела, где ему вынимают стрелу.
Вокруг еще реалии города Олинджера, — школа, трамвай, склад, ящик из-под кока-колы. Но эти реалии уже вытесняются мифологическими, Колдуэлл уже цокает копытами, при разговоре о современных детях он вспоминает своих учеников — Ахилла, Геракла, Ясона, гараж похож на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочут циклопы.
Все это напоминает какой-то хаос. Однако и хаосу и страху все-таки противостоит человек. Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: “Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющим трутом, с предвкушением смерти появилось новое животное с трагической судьбой, животное. ” — зазвенел звонок, по коридорам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой.
Переходы из одного художественного мира в другой у Апдайка не всегда плавны, подчас они головокружительны. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блистательной сценой видны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: “Последнюю грань мне не преодолеть”.
Сочинение: Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Роман Д. Апдайка “Кентавр” принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущему из земли искусству.
Как пересказать самое дорогое воспоминание? Как воссоздать для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, зыбко, неустойчиво, очертания их расплываются и едва уловима грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом?
Именно таков мир в романе “Кентавр”. Художник Питер Колдуэлл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвращается в прошлое.
Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров. Можно, конечно, попытаться пересказать книгу в хронологической последовательности, прозаически “вытянуть” ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя:. в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меняется. Мир в романе “Кентавр” — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка не ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания. Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.
Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали герои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях.
Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в кото рую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегодня ежеминутно может быть повержено все человечество? Что защищает, что ограждает человека от хаоса, что же дает силу жить?
Может быть, спасет религия? Но она не спасла и деда-священника, так тосковавшего на смертном одре. Его печальный опыт закрыл путь к религий для его сына и внука. Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но у героев Апдай-ка, да и у него самого, ее нет.
От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений: причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдайка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Гаммел ближе к миру фантастическому, чем к реальности.
Но все-таки мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэлла — доброта.
Он — странный человек, ведет себя странно. Даже его уродливая, найденная в ящике для утиля шапочка, столь ненавистная сыну, — это ведь, по сути, шутовской колпак, только что без бубенцов.
По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не повзрослел.
Он чувствует свою ответственность за всех людей. Доброта Колдуэлла, однако, не вознаграждается. Герой обречен, потому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-иному противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зримых очертаниях, в красках. Питер становится художником. Запечатлеть на полотне ускользающие мгновения, удержать этот свой мир. Ведь больше никто, ни один человек на земле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ городка Олинджер в штате Пенсильвания. И тогда крошечный этот мирок тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленными мирами и мирками.
Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.
Мифология — при всех снижающих подробностях о жизни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образца, гармонии.
Стремление к гармонии, к эстетическому порядку у Апдайка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое.
Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании.
В первой же главе ясно, как сочетаются разные планы у Апдайка. Учителя ранило стрелой. Ему больно, а класс смеется. Смех противный, он переходит “в визгливый лай”. У самого учителя видения одно страшнее другого: то ему кажется, что он — огромная птица, то, что его мозг — кусок мяса, который он спасает от хищных зубов. Он бежит из класса, закрывая дверь, “под звериный торжествующий рев”. Столь же отвратительно и возвращение в класс. Колдуэлл боится. И не зря. Потому что в класс пришел директор школы Зиммерман. Он одновремецно и Зевс-громовержец. Стрела Колдуэлла — громоотвод.
Класс ведет себя подло, подыгрывает директору, а Колдуэлл позволяет издеваться над собой.
С огромным трудом учитель заставляет себя продолжить урок. Он делает это увлеченно, талантливо, но его никто не слушает. И герою невольно кажется, что учитель он плохой, и жизнь прожита зря. Вот та реальность, что встает за фантасмагорией мыслей, ощущений, поступков в первой сцене романа.
Раненый Колдуэлл бежит из класса, из школы в гараж Гаммела, где ему вынимают стрелу.
Вокруг еще реалии города Олинджера, — школа, трамвай, склад, ящик из-под кока-колы. Но эти реалии уже вытесняются мифологическими, Колдуэлл уже цокает копытами, при разговоре о современных детях он вспоминает своих учеников — Ахилла, Геракла, Ясона, гараж похож на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочут циклопы.
Все это напоминает какой-то хаос. Однако и хаосу и страху все-таки противостоит человек. Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: “Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющим трутом, с предвкушением смерти появилось новое животное с трагической судьбой, животное. ” — зазвенел звонок, по коридорам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой.
Переходы из одного художественного мира в другой у Апдайка не всегда плавны, подчас они головокружительны. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блистательной сценой видны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: “Последнюю грань мне не преодолеть”.
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Роман Д. Апдайка “Кентавр” принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущему из земли искусству.
Как пересказать самое дорогое воспоминание? Как воссоздать для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, зыбко, неустойчиво, очертания их расплываются и едва уловима грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом?
Именно таков мир в романе “Кентавр”. Художник Питер Колдуэлл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвращается в прошлое.
Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров. Можно, конечно, попытаться пересказать книгу в хронологической последовательности, прозаически “вытянуть” ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя:. в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меняется. Мир в романе “Кентавр” — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка не ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания. Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.
Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали герои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях.
Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в кото рую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегодня ежеминутно может быть повержено все человечество? Что защищает, что ограждает человека от хаоса, что же дает силу жить?
Может быть, спасет религия? Но она не спасла и деда-священника, так тосковавшего на смертном одре. Его печальный опыт закрыл путь к религий для его сына и внука. Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но у героев Апдай-ка, да и у него самого, ее нет.
От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений: причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдайка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Гаммел ближе к миру фантастическому, чем к реальности.
Но все-таки мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэлла — доброта.
Он — странный человек, ведет себя странно. Даже его уродливая, найденная в ящике для утиля шапочка, столь ненавистная сыну, — это ведь, по сути, шутовской колпак, только что без бубенцов.
По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не повзрослел.
Он чувствует свою ответственность за всех людей. Доброта Колдуэлла, однако, не вознаграждается. Герой обречен, потому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-иному противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зримых очертаниях, в красках. Питер становится художником. Запечатлеть на полотне ускользающие мгновения, удержать этот свой мир. Ведь больше никто, ни один человек на земле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ городка Олинджер в штате Пенсильвания. И тогда крошечный этот мирок тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленными мирами и мирками.
Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.
Мифология — при всех снижающих подробностях о жизни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образца, гармонии.
Стремление к гармонии, к эстетическому порядку у Апдайка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое.
Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании.
Фадеева С.
подсекция: история литературы
г. Симферополь пер. Ялтинский, д.13
Миф и реальность в романе
Джона Апдайка «Кентавр»
Роман Джона Апдайка «Кентавр» – это знаковая книга, без которой современная постмодернистская проза, возможно, не обрела бы окончательной, привычной нам формы. «Кентавр» – это книга, в которой – впервые в англоязычной литературе – возник прием «смысловой сложности».
Темой данного исследования является изучения мифа и реальности в романе Джона Апдайка «Кентавр».
Актуальность данного исследования обусловлена:
1. интересом исследователей к вопросу мифологической составляющей;
2. значимостью произведения Джона Апдайка;
3. необходимостью комплексного подхода к изучению данного произведения.
Цель исследования: проанализировать мифологизацию реальности в романе «Кентавр».
Объект исследования: обращение современных писателей к мифу.
Предмет исследования: мифологическое осмысление реальности.
Новизна данного исследования: выявление особенностей художественного мышления Джона Апдайка, мышления смыслами в сочетании с мышлением образами.
В традиционной своей форме миф принадлежит к давно прошедшим эпохам, но в тоже время нельзя не отметить то, что миф оказал большое влияние на искусство последующих веков. Он явился «почвой» искусства Греции, а затем и за пределами греческой культуры. Мифология долгое время служило источником готовых образных форм. Богатство заключенного в ней содержания, обобщающего опыт человечества в емких образных «формулах», привлекало и продолжает привлекать внимание писателей различных направлений [ 1; 19 ] .
Современная литература продолжает пользоваться символическим языком мифа. Литературные произведения наполняются многочисленными аллюзиями на древние мифы и одновременно являются источниками новой мифологии. В отличие от традиционного мифа, новый литературный миф – это один из основных способов иносказания, художественный образ, созданный с помощью привлечения тех или иных черт мифологической образности.
Одним из ведущих признаков культуры является отношение к мифу. При этом, как отмечает Л.А. Софронова, наличие в художественном произведении «древних мифологем, реликтов народных представлений о мире может быть следствием как осознанного, так и бессознательного обращения к народной культуре» , но всегда « свидетельствует об их жизненной активности, о вневременном вхождении в культурную память » [ 2; 50 ] . Джон Апдайк считает мифологию существенной частью книги. Миф вносит элемент стройности в ту картину сумятицы текущей жизни, которую воссоздает писатель и опознает явления и начала, которые повторяются от эпохи к эпохе, не растворяясь в потоке исторического времени.
В книге Джона Апдайка «Кентавр» речь идет о тупиках, куда неизбежно попадает личность, избравшая для себя конформистскую ориентацию, подчинившаяся ей, пусть скрипя сердце. И о поисках выхода из этих тупиков, о попытках преодоления. О подлинной и иллюзорной духовной свободе. О том, для чего живет человек [ 3; 256-257 ] . Основная тема «Кентавра» – упадок, оскудение, измельчание общественной и частной жизни, настолько опошлившихся, что новоявленный Хирон мечтает лишь о «блаженстве неведенья и забвенья». Собственно, речь идет о том кризисе идей, ценностей, нравственных понятий, духовных устремлений, который к началу 60-х годов стал бесспорным фактом, порождая первые ростки движения протеста, вскоре охватившего самые разные круги американского общества. Мифологический образный ряд, постоянно присутствующий в повествовании Апдайка, как раз и обусловил характер достигнутого здесь глубоко обобщения. Так моральная проблематика предстала в «Кентавре» звеном процесса, ведущего вглубь истории, к фундаментальным принципам буржуазного социума.
Выбрав из богатейшего художественного запаса греческой мифологии историю кентавра, Апдайк стремился обобщенно выразить и мысль о двойственности человеческого естества, в котором начало духовное и физиологическое вечно противостоят одно другому [ 4; 9 ] .
Обратимся к образам романа Джона Апдайка «Кентавр». Миф запечатлел Хирона мудрым и благожелательным наставником, выпестовавшим прославленных героев – Тесея, Ясона. Колдуэлл видит перед собой в классе огрубевших, дичающих подростков, чьи интересы не простираются дальше баскетбола да все более изощренных издевательств над педагогом, который тщетно пытается говорить с ними о происхождении жизни и о сущности человека. В преданиях Зевс – божество всемогущее, грозное и величественное. Директор школы Зиммерман сохранил от этого мифологического прототипа лишь чувство своей беспредельной власти над подчиненными, сладострастие, превратившееся в мерзкую старческую похоть, и глумливое своеволие чиновника, которого некому одернуть. Кузнец Гефест на Олимпе был равным среди равных – олинджерский механик Хаммел, хоть у него и золотые руки, еле сводит концы с концами и, конечно, не выдержит конкуренции со стороны хорошо организованных фирм. Афродита навсегда осталась для человечества символом красоты, а учительница физкультуры Вера даже для влюбленного в нее Колдуэлла не больше чем героиня тех грез, в которых животное начало современного кентавра заглушает благородство и ум, присущие ему как человеку. И сам Прометей, явившийся на страницах романа в облике Питера Колдуэлла, страдающего и от обостренного ощущения собственной социальной отверженности, и от неумения приладиться к нравам окружающей среды, и, наконец, от кожного заболевания, может быть воспринят только как трагикомическое снижение легенды.
Вывод: Обращение Джона Апдайка к мифологии подчеркивает глубину и объем решаемых им задач. Мифологические сюжеты и персонажи не просто заимствованы писателем, а творчески переработаны и осмыслены. Они демонстрируют стремление писателя к воссозданию идеализированного героя, к художественному воплощению человеческой личности, исполненной высшего духовного совершенства.
Список использованной литературы
1. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. – М.: Рос. Энциклопедия, 1998.- Т.1.
2. Софронова Л.А. Еще раз о проблемах истории культуры // Современное славяноведение. – 1990. – № 2.- С. 44-52.
3. Стояновская Е.В. Беседуя с автором «Кентавра»//Иностранная литература. – 1965.- №1.-С.: 255-258.
4. Зверева А.Н. Предисловие. Тупики и преодоления. – М.: Радуга, 1984.-768с.
Миф и реальность в романе Д. Апдайка Кентавр: сочинениеСсылка на основную публикацию
×
×
Название: Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр” Раздел: Сочинения по литературе и русскому языку Тип: сочинение Добавлен 04:22:04 03 марта 2007 Похожие работы Просмотров: 275 Комментариев: 14 Оценило: 3 человек Средний балл: 5 Оценка: неизвестно просмотреть |