Герцен. Психологические контуры: сочинение

Герцен. Психологические контуры

Герцен одинаково принадлежит русскому делу и русскому слову. И одна из самых привлекательных черт его личности именно в том и заключается, что он-одновременно деятель и созерцатель, политик и поэт. Он был больше своего дела, и его практика не могла утолить его теории. Он не только Был, Но и созерцал бытие. Он жил свою жизнь как поэму, он запоминал и записывал свою душу. Свой собственный спутник, вместе актер и зритель, лицедей своего лица, Герцен имел в себе так много энергии, что ее доставало как на самые события, так и на их литературное воспроизведение.

Литературная деятельность Герцена отражение его философских Эти особенности дарования Герцена сказались и в жанрах его литературного творчества, часто смыкающихся с публицистикой. Он писал сатирико-философские (“Доктор Крупов”) и социально-бытовые (“Сорока-воровка”) повести, статьи и очерки на политические темы.

Против чего же предостерегал Герцен Против многого – и, в частности, против слишком резких насмешек, которые решительные революционеры из “Современника” обрушивали на умеренных обличителей, тех, кто критиковал не господствующую систему, а ее отдельные недостатки. Спор.

Анализ повестей Герцена “Сорока-воровка” и “Доктор Крупов” В конце 40-х годов на страницах журнала “Современник” были опубликованы два замечательных произведения Герцена, проникнутых тем же могуществом мысли, что и его роман “Кто виноват?”. В основу повести “Сорока-воровка” был.

Семейная драма Круциферских в романе “Кто виноват” Дневники Любоньки показывают, что сама она не знает, как примирить новую мораль со старой, и вступает в трагический конфликт с собой, Еще более тяжело положение ее мужа. Герцен верно показал.

Начало творческого пути Александра Ивановича Герцена Несколько ужасных случаев произошло в их доме на глазах у Герцена. Они навсегда остались в его памяти. Случай первый – с поваром Льва Алексеевича Яковлева. Человек необычайно трудолюбивый и талантливый.

Художественное своеобразие романа “Кто виноват?” И в теории, и в практике Герцен последовательно и целеустремленно сближал публицистику и художественную литературу. Он бесконечно далек от спокойного, невозмутимого изображения действительности. Герцен-художник постоянно вторгается в повествование. Перед нами.

“Былое и думы” Герцена Крупнейшим художественным произведением зарубежного периода Герцена были “Былое и думы” лучшее, что создал он как писатель. Этот “вечерний труд” создавался в то время, когда “чужой мир”, “чужое племя” окружали Герцена.

Герцен и его книга “Былое и Думы” Продолжая пушкинско-лермонтовскую линию изображения “лишних людей”, Герцен размышляет и над судьбой героев нового времени. Уже в “Записках одного молодого человека” зреет герой будущей книги “Былое и думы”, а доктор Крупов.

Герцен блестящий публицист философ талантливый критик Александр Иванович Герцен родился в Москве накануне Отечественной войны 1812 г. Его “колыбельной песней”, “детскими сказками”. (4, 20) были, как он сам отмечал, рассказы о пожаре Москвы, о героизме русских.

Сочинение по роману Герцена “Кто виноват?” Роман, над которым Герцен работал 6 лет, был выпущен отдельным изданием в 1847 г. в качестве приложения к журналу “Современник”. Во многом он связан с принципами “натуральной школы”. Для романа.

Уход в революционное движение Герцена Снова перед Герценом встает вопрос о вариантности в жизни отдельных людей и в истории народов. Разными путями могла бы пойти жизнь Матвея. Сложись обстоятельства иным образом – и другая участь.

Талант и фантазия произведения Герцена “Былое и думы” Как это понять? Вероятно, так: одни писатели уясняют истину как бы художественной ощупью. А Герцен уже наперед, силою научного предвидения, постигает ее и затем облекает в плоть образа. Но по.

Художественное творчество Л. И. Герцена В историю русской общественной мысли Александр Иванович Герцен (1812-1870) вошел как выдающийся представитель блестящей плеяды передовых людей 1840-1860 гг., как своеобразный и талантливый публицист, философ и социолог, литературный критик и.

“Былое и думы” – значительнейшее из произведений Герцена “Былое и думы” – крупнейшее и значительнейшее из произведений Герцена. В этой книге он с наибольшей полнотой, с силой и страстью гения выразил смысл своих идейно-творческих исканий. “Былое и думы”.

Художественные произведения периода эмиграции. “Былое и Думы” Велика роль Герцена в истории демократической печати и русской литературы. Он явился прямым предшественником таких писателей, как Чернышевский, Салтыков-Щедрин, Короленко (“История моего современника”), М. Горький (“Мои университеты”). Многие выдающиеся представители.

История создания, тема и идея “Былого и дум” А. И. Герцена “Кто мог пережить, тот должен иметь силу помнить”. Мужество памяти, к которому призывал Герцен, самому ему было присуще вполне и стояло у истоков замысла “Былого и дум”. За какие-нибудь несколько.

Александр Иванович Герцен Годы московской жизни (1842-1847) были важным и плодотворным этапом его духовного роста и литературной деятельности. “В крепостной России 40х годов XIX века,- писал В. И. Белинский о Герцене,- он сумел.

Мемуары “Былое и Думы” Ценность мемуаров зависит от автора, от значимости того, что он видел и с кем встречался. В особенности, если рассказчик – личность незаурядная, то интересен и он сам, и его отношение.

Национальный русский характер в творчестве Герцена Знал ли Герцен свой народ? Правильно ли он предугадывал путь его дальнейшего развития? Герцен искренно считал, что живет он и действует ради блага народного. Та клятва на Воробьевых горах, которую.

Размышление Герцена в области типологии “героев времени” Герцен в общем “принял” тех новых людей, которых изобразил Чернышевский в “Что делать?”. Он их видел и в Лондоне. “Русские молодые люди,- писал он,- приезжавшие после 1862, почти все были.

Сейчас вы читаете: Герцен. Психологические контуры

Герцен. Психологические контуры: сочинение

” в конце слова из фразы. Например:

Критерий близости

” в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

Релевантность выражений

Поиск в интервале

Герцен, Александр Иванович – Сочинения [Текст] : В 9 т.

Карточка

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.

Marc21

LDR	00829nam#a22002172ia4500
001	005583069
003	ELAR
005	20121020154008.2
008	121020m19551958ru#|||||#||||||||#||rus#d
017	## $a 57-75264
035	## $a (RuMoELAR)1946-68-185334
040	## $a RuMoRGB $b rus $c ELAR $e rcr
041	0# $a rus
044	## $a ru
100	1# $a Герцен, Александр Иванович
245	00 $a Сочинения $h [Текст] : $b В 9 т. $c Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]
260	## $a Москва $b Гослитиздат $c 1955-1958
300	## $a 9 т. $c 21 см
700	1# $a Волгин, Вячеслав Петрович $e Редактор
700	1# $a Эльсберг, Я. Е. $e Автор введения / заключения
979	## $a fb20vrus

Описание

Автор	Герцен, Александр Иванович
Заглавие	Сочинения [Текст] : В 9 т.
Дата поступления в ЭК	20.10.2012
Каталоги	Книги (изданные с 1831 г. по настоящее время)
Сведения об ответственности	Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]
Выходные данные	Москва : Гослитиздат, 1955-1958
Физическое описание	9 т.; 21 см
Язык	Русский

Состав

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 1: Художественные произведения. 1838-1851 / [Подготовка текста и примеч. В. А. Путинцева и Л. Я. Гинзбург]. – 1955-1958. – 536 с., 1 л. портр. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 2: Дилетантизм в науке : Письма об изучении природы / Подготовка текста Л. Я. Гинзбург ; Примеч. З. В. Смирновой. Статьи и фельетоны. 1842-1846 / Подготовка текста и примеч. М. Я. Блинчевской. – 1955. – 516 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 3: Письма из Франции и Италии : С того берега. О развитии революционных идей в России / Примеч. Э. С. Виленской и др. – 1956. – 643 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 4: Былое и думы. (Ч. 1-3) / Примеч. В. П. Гурьянова и др. – 1956. – 491 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 5: Былое и думы. Ч. 4-5 / Примеч. И. Ю. Твердохлебова и др. – 1956. – 770 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 6: Былое и думы. Ч. 6-8 / Подготовка текста и текстол. примеч. С. С. Борщевского. – 1957. – 691 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 7: Статьи 1853-1863 гг. / Подготовка текста и примеч. Э. С. Виленской и др. – 1958. – 727 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 8: Статьи : Художественные произведения 1863-1869 / Подготовка текста Э. С. Виленской и др. ; Примеч. К. И. Бонецкого и др. – 1958. – 687 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Герцен, Александр Иванович.

Сочинения [Текст] : В 9 т. / Под общ. ред. В. П. Волгина [и др.] ; [Вступ. статья Я. Е. Эльсберга]. – Москва : Гослитиздат, 1955-1958. – 9 т.; 21 см.
Т. 9: Дневник. 1842-1845 : Письма. 1832-1870 / [Подготовка текста и примеч. Л. Р. Ланского]. – 1958. – 755 с. ещё
Хранение: FB Б 111/24;
Хранение: FB Б 111/26;
Хранение: FB Арх;

Сочинение «ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО ГЕРЦЕНА»

«…И с жизнью рано мы в борьбу вступили,

И юных сил мы в битве не щадили.»

A.И. Герцен родился 25 марта (6 апреля) 1812 года в Москве в большом барском доме на Тверском бульваре. Год рождения многое определил в судьбе Герцена, и сам он не раз говорил об этом и объяснял, как воспринимались исторические события его современниками, чем они были для них. Он сознавал: с 1812 года начался для страны новый отсчет времени. Победа в войне 1812 года создала в России времен детства Герцена совершенно особую атмосферу подъема национального чувства.

«…Разумеется, что при такой обстановке я был отчаянный патриот».

В 1829 году Герцен становится студентом Московского университета. Вокруг него собирается кружок мыслящих, готовых на подвиг во имя всеобщего блага людей. Всех их воодушевляло и объединяло одно стремление, «одна мысль». Герцен вспоминал:

«Мы были уверены, что из этой аудитории выйдет та фаланга, которая пойдет вслед за Пестелем и Рылеевым, и что мы будем в ней.»

Жертвенность при благородстве цели, по убеждению Герцена, не давала возможности уклоняться «от вмешательства в жизнь, страдавшую вокруг», и «это сочувствие с нею необыкновенно поднимало гражданскую нравственность студентов”. Одним из самых сложных вопросов для Герцена навсегда останется проблема личной ответственности человека и роль в его жизни обстоятельств среды. Он будет размышлять об этом в романе «Кто виноват?», в цикле статей «Капризы и раздумье», в «Былом и думах” и во многих других своих произведениях. Он придет к выводу, что человек многое может в борьбе с судьбой, но только в борьбе. И готовить себя к ней надо начинать рано.

В 1834 году Герцен был сослан в Пермь, как «…смелый вольнодумец, весьма опасный для общества». Ссылка становится вторым университетом, школой жизни Герцена. Нелегко переносились им грубые столкновения с реальной действительностью, но они закалили его. В ссылке Герцен пишет несколько повестей. В центре почти каждой из них судьба молодого человека, сверстника самого автора. Все эти произведения в той или иной степени автобиографичны. Герцен изучает самого себя, чтобы лучше понять свое поколение, его проблемы, поиски, разочаровании и надежды. Своеобразным итоговым произведением становятся «Записки одного молодого человека». В нем Герцен пропей настоящий гимн юности. У Герцена всегда был настоящий культ дружбы — одно из самых привлекательных свойств юности, и он пронес его до конца жизни. Образ идеального друга для Герцена воплотился в Огареве. В этой дружбе поражает не только, глубина и прочность личной привязанности. Восхищает в этой юношеской дружбе пронизывающее ее понимание своей миссии, гражданского долга, ответственности за всех и за все, готовности бороться до конца за свои убеждения.

Одно из самых крупных событий в жизни Герцена — встреча и начало дружбы с В.Г. Белинским. Эта была дружба самых ярких личностей эпохи 1840-х годов. Они страстно, горячо стремятся проводить в общество передовые идеи, опережающие время мысли. Преследования власти, запрещение их произведений не могли остановить их. Несмотря ни на что, они продолжали делать то, что считали своим долгом — перед будущим России, перед народом. Для них это не было фразой, для них это было содержанием и смыслом жизни. Ведь за ними — реальные дела, за ними мужество, самоотверженность, бескомпромиссность в идейной борьбе.

В сороковые годы им написаны произведения, позволившие Герцену занять свое особое место в русской литературе. Роман «Кто виноват?» и повести «Сорока-воровка», «Доктор Крупов» обнаружили своеобразие художественного дарования Герцена, глубину и блеск его ума. Особенность Герцена — мыслителя и художника заключается в умении ставить вопросы. Многое из того, над чем размышлял Герцен, и сейчас кажется нерешенным. Он сумел осознать существование этих вопросов, понял необходимость задать их, чтобы побудить людей думать над ответами, ибо сам процесс поисков Герцен считал плодотворным и облагораживающим, а в достижениях мысли видел необходимое условие движения человека и общества вперед.

В «Докторе Крупове», как и в романе «Кто виноват?», Герцен снова ставит вопрос: зачем живут люди? И возможно ли жить так как они живут? «Где же польза их существования?” — спрашивает себя Крупов, от лица которого ведется повествование. Ведь для большинства «жизнь — пошлый обряд, тупое одно и то же, ни к чему не ведущее». Есть ли лекарства от всеобщего бездумья? Крупов называет их: «Во- первых, истина, во-вторых, точка зрения, в-третьих, я далеко не все сказал, а намекнул, означил, слегка указал только.»

Герцен имел право надеяться, что читатель поймет то, что цензурные препоны не позволяли автору сказать прямо… Один эпизод, когда сильный здоровый крестьянин Захар терпит, что его бьют по приказу помещика, и не возмущается этим, «его бьют, а он ничего», был достаточно ясен. Сам Герцен не мог и не хотел терпеть.

В 1847 году Герцен уезжает из России, но и за рубежом всю свою деятельность полностью посвящает Родине. Немало драматичного, даже трагического пережил Герцен за рубежом. Он начинает писать свои знаменитые воспоминания «Былое и думы». В них размышлял он о себе, о времени, в которое жил. Многие страницы «Былого и дум» несут воспоминания о днях юности. Но Герцену свойственно и трезвое понимание неповторимости былого, и сознание закономерности наступления в жизни человека новых этапов. Выпадают порой на долю испытания особенно тяжкие. И если человек умеет выйти из них достойно, не поступившись ни одним из своих убеждений, то к нему приходит «седая юность». Герцен поселяется в Лондоне. Он давно уже понял: «пропаганда — единственное дело, которое ему остается. Он основывает Вольную русскую типографию, издает, как когда-то декабристы, «Полярную звезду». С 1857 года вместе с Огаревым начинает выпускать газету «Колокол», поставив эпиграфом к ней: «Зову живых!». И живые откликаются. «Колокол» читают всюду: в Сибири и в Петербурге, в бедной квартире и в Зимнем дворце.

Вся жизнь писателя была посвящена служению «одной идее», и с выбранного в юности Пути Герцен не сходил никогда. Оптимизмом, надеждой, уверенностью в своих силах, высокой гражданственностью отличались жизнь и творчество Герцена.

Герцен. Психологические контуры: сочинение

• ЖАНРЫ 359
• АВТОРЫ 258 212
• КНИГИ 592 903
• СЕРИИ 22 144
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 553 130

Юлий Исаевич Айхенвальд

Герцен одинаково принадлежит русском делу и русскому слову. И одна из самых привлекательных черт его личности именно в том и заключается, что он – одновременно деятель и созерцатель, политик и поэт. Он был больше своего дела, и его практика не могла утолить его теории. Он не только был, но и созерцал бытие. Он жил свою жизнь как поэму, он запоминал и записывал свою душу Свой собственный спутник, вместе актер и зритель, лицедей своего лица, Герцен имел в себе так много энергии, что ее доставало как на самые события, так и на их литературное воспроизведение. Он всегда держал перед ними зеркало своего духа видел и слышал самого себя; это опасно граничило с позой, но часто побеждало ее красотою и той страстностью, которая горела и в его поступках, и в его речах. И можно только радоваться тому, что, свои дни претворяя в дневник, он в себе нашел своего биографа, что каждое дело, сгорая, оставляло у него следы слова и, благодаря этому, феникс его жизни возрождался из ее пепла для нового уже бессмертного существования.

Это находится в связи с тем, что, так обращенный к внешнему миру, Герцен в то же время углубленно жил и в мире внутреннем. Участник европейских событий, очевидец истории, вечно на людях, среди знаменитых современников, так же как и в рядах будущего человечества, яркая фигура, судьбою поставленная другим напоказ, в этой суете, которую он сам любил, в этом блеске, который он собою усилил, он не потерял своего лиризма и той романтики, которую завещал ему его московский кружок. С горных вершин своей общественности он то и дело возвращался к самому себе, к интимной жизни сердца-политика не раздробила, не распылила его; она ему отказала в постоянном внешнем крове, – но, бездомный скиталец, эмигрант, он не был зато блудным сыном своей души от ее метрополии, от подлинной ее сущности никогда не отрекался, не изменил своей личной природе. Убежденный социалист, он не перестал быть индивидуалистом и над этой противоположностью высоко поднялся – не только в том смысле что выходил за стесняющие рамки определенной доктрины, но и в том, главное, что над всякими теориями торжествовала духовная широта его собственной личности.

Вообще, у него были тончайшие психические оттенки, разнообразие, богатая душа, которая переливала всеми цветами человеческой радуги. Как от талисмана на Роландовом щите, шло от него ослепительное сияние. Драгоценность нашей культуры. Жар-Птица русской словесности, этот блестящий умел, однако, быть и матовым. Его умственная дальнозоркость и любопытство, неодолимое чувство смешного, его беспощадная ирония – весь мефистофелевский элемент этого Фауста – могли бы привести его к цинизму, обречь его на скептическое миросозерцание; но у него была также прекрасная сентиментальность, и, в соединении с юмором и неистощимой игрою остроумия, она представляла редкое зрелище, потому что редко сентиментальность бывает блестящей. В его книгах – много умиленного и трогательного, живой интерес ко всякой душе, признание ее абсолютной значительности; он любит все любящее, он понимает все возрасты, женскую скорбь, таинство смертного одра, болезни детей, траур жизни, нежную красоту семейственности; романтик дружбы, поэт кузины, он бережно касается деликатных струн, ему не далека ничья затаенная боль, он неравнодушно входит в другие души, роднит с теми, о ком рассказывает; и в свои мемуары, как живые нити, вплел он многие чужие жизни, в памяти потомства навеки соединив их с самим собою. Если посмотреть на него со стороны, то может показаться, что у него никогда не было будней, что только шум и сверкание заполняли его декоративные, его нервные дни. Но в действительности этот эффектный человек любил жизнь во всех ее подробностях, замечал ее процесс, тонко чувствовал ее течение; ничто в ней не пропадало для него даром, и вся прелесть, и вся печаль домашнего, частного, обыденного так же привлекали его внимание, вдохновляли его перо, как и высоты гражданского служения. Такой подвижный и кипучий, он, однако, развернул и простую картину медлительного быта. И, умственный горец, он до Бальмонта с любовью говорил о «стелющейся» русской природе, о том, что она «беззащитная и кротко грустная».

Так был он личностью, у которой «не видать горизонта» (его собственное определение Огарева). Так совершал он далекие и неожиданные полеты и перелеты идей, и, подобно тому как его остроумие было сближение далей, так и в нем самом великолепно праздновали свою встречу самые разнородные способности и дарования. Над ними царил, их стройно объединял необыкновенный дар слова. В Герцене жило много самоцветных слов, которые и лились чарующим потоком из его красноречивой души. Он обворожал ими других и себя, ему необходимо было распространять свои слова, посылать их миру, и он изобрел бы книгопечатание, если бы не застал его. Прирожденный ритор, словесник Божьей милостью, он отнял у фразы ее суетность, ее неприятность; одна за другою в звучном каскаде текут они, полные смысла и красоты. Одна мысль не ждет в них другой, нет промежутка и замедления, нет расстояния, – и широко, и непрерывно вьется торная дорога ума. У него мысли – молнии. Они вспыхивают и сверкают, здесь и там, к чему бы он ни прикоснулся. Человек душевного электричества, всегда заряженный, постоянно готовый, без интеллектуальной дремоты, пылкий в своей правде и в своих ошибках, он придал своим страницам живость и беспримерное блистание, великодушно обогатив сокровищницу той страны, которой был он добровольным и невольным изгнанником.

Депутат России, европеец, исповедовавший русский мессианизм, Герцен как бы продолжал традицию, начатую еще «Письмами русского путешественника» (недаром он сочувственно цитирует Карамзина). Только это поверхностное он далеко углубил, и больше, чем кто-либо, имел право быть на чужбине представителем родины. Ему к лицу была эта роль, он сливал два мира, он преодолевал межи и границы, потому что с самых юных лет в жаждущее и плодоносящее русло его сознания обильными волнами вливалась культура. Он был к ней как-то органически предрасположен – европеец до Европы и больше Европы. Никогда и ни в каком отношении Герцен не был провинциалом, везде он оказывался выше среды, и только потому его разочарование в Западе могло быть так жгуче и серьезно, что западные ценности, европейские идеалы были в его душевной стране гораздо полнее и подлиннее, чем в их географической отчизне. Вот почему, переехав русскую границу, он в известном смысле приехал к себе домой. И вот почему он попал там в самый центр, тем более что и по натуре своей он всегда был централен, нигде не был второстепенен, никогда не мог растеряться, ни на каких подмостках не являлся статистом. Его нельзя было не заметить; к тому же этот принц и не хотел, и не умел incognito, и шапка-невидимка была бы создана не для него.

Умственное море Герцена всегда фосфоресцировало. На всем его протяжении нет штиля и мертвой зыби; нет зато и вечной глубины, того спокойствия и тихого величия, той скромности, которые нужны для последних, философских откровений. Он имеет признаки высокого дилетантизма, такой гениальности, которая не осуществила себя до конца и не пришла к своему средоточию. Можно упрекнуть его в несосредоточенности. Есть, однако, своя красота и мудрость именно в таком типе человеческих дарований, в этой несобранности герценовского гения. Творец «Былого и дум» – какое-то олицетворение таланта, талант вообще. Герцен – особая категория. Многосторонний, но не пестрый, всего касающийся и нигде не поверхностный, он ни на чем душою не специализируется, и все-таки не сетуешь на отсутствие в нем великой односюронности. Он хорош и так. Обаятельна его рассеянная мощь, и невольно ею любуешься. Он сам говорит: «Жизнь полная выше гениальной односторонности». Характерно, что он ценил философский плюрализм и предпочитал Спинозе Лейбница, единой субстанции – бесчисленные монады: «У Лейбница в каждой росинке блестит то солнце, которое одно на небе Спинозы».

Кто такой Александр Иванович Герцен? Историческое сочинение и Биография

Александр Иванович Герцен

Один из представителей оппозиционной интеллигенции, писатель и мыслитель, крупнейший деятель общественного движения (1812-1870 гг.). Направление мыслей и деятельности Герцена определили события 14 декабря 1825 г. Как отмечал сам Герцен, «казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон души моей». В 1828 г. на Воробьевых горах Герцен и его товарищ Огарев поклялись в вечной дружбе и неизменном решении отдать всю жизнь служению свободе. В Московском университете Герцен познакомился с социалистическим учением Сен-Симона, что повлияло на его мировоззрение. Через год после окончания университета Герцен, Огарев и несколько других лиц были арестованы за участие в студенческой вечеринке, на которой пелась вольнодумная песня и был разбит бюст императора Николая Павловича. Герцену назначили местом ссылки Пермь, а затем Вятку. При деятельном его участии в Вятке была основана первая публичная библиотека. В период ссылки в Новгород Герцен служил советником губернского правления и заведовал делами о злоупотреблениях помещичьей властью, о раскольниках и лицах, состоящих под надзором полиции. Размышления над недостатками российской действительности приводит Герцена к литературному творчеству. Первым произведением стал роман «Кто виноват?». Герцен считал основным злом России крепостное право, что отразилось в его произведениях, в том числе и в рассказе «Сорока-воровка».

С 1847 г. и до конца своей жизни Герцен прожил в эмиграции. Пребывание в Париже избавило его от идеализации Запада, т.к. Европа, по мнению Герцена, погрязла в невылазном болоте мещанства. С другой стороны, европейские революции 1848-1849 гг. заставили Герцена задуматься о том, как Россия может избежать капиталистического развития и революций. Герцен в 50-е гг. предложил теорию крестьянского социализма. Залогом русской социальной революции он считал крестьянскую общину, отсутствие развитой частной собственности крестьян на землю, традиции коллективизма, взаимопомощи, артельности в русском народе. В русской крестьянской общине Герцен видел прообраз ячейки социализма. Герцен выступил не только как теоретик, но и как пропагандист и популяризатор новых идей. В Лондоне совместно с Огаревым он стал издавать революционные издания — альманах «Полярная звезда» (1855-1868 гг.) и газету «Колокол» (1857—1867 гг.), влияние которых на революционное движение в России было огромным. Программа «Колокола» заключала в себе три конкретных положения: 1) освобождение крестьян от помещиков; 2) освобождение слова от цензуры; 3) освобождение податного сословия от побоев. Набрасывая эту программу, Герцен смотрел на нее как на программу-минимум, т.к. общественным идеалом для него был социализм.

После отмены крепостного права и польского восстания 1863 г. влияние Герцена на представителей оппозиционного общественного движения снизилось. Одни отшатнулись от него за радикализм, а молодое поколение считало Герцена слишком умеренным. Характерен спор Герцена с Бакуниным, призывавшим к разрушению государства. Герцен считал: «Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри».

Таким образом, Герцен являет собой уникальную фигуру российской истории. Писатель, философ, экономист, издатель, он оказал глубокое влияние на общественную мысль и движение в России. Герцен стал своего рода связующим звеном между первым поколением освободительного движения — декабристами — и оппозиционным движением в пореформенной России. Герцен явился основоположником мощного общественного течения — народничества, особого рода русского крестьянского социализма. Будучи первой фигурой русской эмиграции, Герцен создал Вольную типографию, издававшую альманах «Полярная звезда» и первую русскую революционную газету «Колокол». Гуманист и патриот Герцен искал для России «третий путь», который позволил бы ей освободиться от крепостничества и вместе с тем избежать капитализма и господства буржуазии. Герцен всегда имел твердую гражданскую позицию и заявлял ее, независимо от мнения государства и авторитетных представителей оппозиции. Огромен вклад Герцена и в русскую литературу. Он создает не имеющее аналогов произведение «Былое и думы» — синтез мемуаров, публицистики, литературных портретов, автобиографического романа, исторической хроники, новелл.

Сочинение по циклу произведений Герцена «Былое и думы»

В художественных произведениях, созданных в период эмиграции, Герцен вновь обращается к размышлениям о судьбах человечества («Поврежденный», 1850—1851), о противоречиях буржуазного общества («Трагедия за стаканом грога», 1863) и др. Наибольшее же внимание Герцен уделял созданию самого большого по объему и самого значительного по содержанию своего произведения — мемуаров «Былое и думы».

Его мемуары подняты до уровня большого искусства. Мощное воздействие, которое оказывает «Былое и думы» на читателей, обусловлено своеобразным соединением двух начал, на которых строится повествование: документализм, вызывающий веру в жизненную подлинность воспоминаний, и огромная художественная выразительность, в высшей степени присущая Герцену. Мастерство писателя проявляется в том, что он умеет через единичное и личное выявить существенное и типическое, в лицах и эпизодах, представляющихся на первый взгляд случайными, увидеть проявление закономерности. Сам Герцен в предисловии к «Былому и думам» отмечал, что это «не историческая монография, а отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге» [10, 9]. Его воспоминания — это исповедь, поразительная по своей искренности, но вместе с тем это и проповедь, страстное обращение к друзьям, товарищам, единомышленникам, откровенный рассказ об ошибках, трудностях, разочарованиях и одновременно призыв к продолжению борьбы, сочетание воспоминаний с боевой публицистикой, художественных зарисовок с философской проблематикой. Не усталый от трудностей и испытаний старец рассказывает о своей жизни, а полный энергии и сил боец обращается к союзникам, не сложившим оружия.

«Былое и думы» — летопись общественной жизни и революционной борьбы в России и Западной Европе на протяжении нескольких десятилетий — от восстания декабристов до кануна Парижской коммуны. Подробно, с массой ярких и живописных деталей освещены в книге деятельность русских революционных кружков 30-х годов, революция 1848 г. во Франции, организация «Вольной русской типографии», международная эмиграция в Англии и т. д.

Большое место в мемуарах занимает рассказ Герцена о представителях передовой русской интеллигенции, о трагической судьбе поэта Полежаева, отданного Николаем I в солдаты, и многих других. С особой любовью и уважением Герцен писал о Белинском, видя в нем наиболее близкого себе борца за революционное переустройство общества. Сведения, содержащиеся в воспоминаниях Герцена об идейной борьбе западников и славянофилов, помимо чисто литературного интереса, который они получают благодаря метким характеристикам, мастерски построенным диалогам и точным деталям, имеют характер первоисточника, дающего возможность создать ясное представление об умственной жизни русского общества 40-х годов прошлого века. Разоблачая с негодованием и сарказмом господствующие классы России во главе с Николаем I, Герцен не менее резко пишет о капиталистическом строе Западной Европы, о господствующих там буржуазных отношениях.

Социальное мышление автора мемуаров проявляется и на тех страницах, где речь идет о личной трагедии, которую ему пришлось пережить (это было связано с увлечением жены писателя Н. А. Герцен немецким поэтом Гервегом). Тяжелые испытания, выпавшие на долю Герцена, воспринимались им как отражение постоянного конфликта двух миров — демократического и буржуазного, но на этот раз в семейной жизни. Он имел все основания сказать о своих мемуарах: «Тут все принадлежит не моей биографии, а биографии рода человеческого» .

Поразительно разнообразие тональностей, в которых ведется повествование в «Былом и думах»: негодование и шутка, слезы и смех, грусть и горькая ирония — все это, слитое в органическое единство, производит на читателя огромное эстетическое воздействие. Этому содействует и неповторимый стиль Герцена, свободно сочетавший блестящие афоризмы, неожиданные сопоставления, крылатые изречения, слова из различных сфер языка. Творческий опыт Герцена оставил яркий след в истории русского литературного языка.

Велика роль Герцена в истории демократической печати и русской литературы. Он явился прямым предшественником таких писателей, как Чернышевский, Салтыков-Щедрин, Короленко («История моего современника»), М. Горький («Мои университеты»). Многие выдающиеся представители русской и зарубежной литератур с восторгом говорили о выдающемся значении Герцена-публициста, о его художественном таланте, великолепном стилистическом мастерстве.