Сочинение: Творчество Бориса Пастернака
Родился и вырос Борис Леонидович Пастернак в Москве. Его отец был художником, а мать — пианисткой. Яркие впечатления детства и отрочества обусловили его умение сочинять с натуры, позднее это умение он именовал субъективно-биографическим реализмом.
В родительском доме поэта господствовала созидательная и активная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не исчезло даром. Доказательства основательного поэтического воспитания несут ранние стихи и проза: профессиональность владения музыкальной композицией и дисциплина мысли удачно соединились с прирожденной впечатлительностью и восприимчивостью.
В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,— писал он,— зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”.
Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”.
Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917—1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой.
Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества.
Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает все большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее, Пастернак занял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов.
Пастернак — выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны “, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к Родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — своеобразного и неповторимого русского лирика — вписано в историю литературы навеки. Людям вечно будет необходима его одухотворенная, чудная и полная жизни поэзия, рассказывающая не только о всеобщем благе, но, прежде всего, призывающая делать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.
Пастернак: сочинение
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Нов 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”. “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в котором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженным трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви.
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так,почти у гроба,
Верю я, придет нора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом. В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно просмотреть. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”..
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, —
Готовый навзрыд при случае; —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света.
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница— “костлявая”, ну нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно спросмотреть живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек, что клейких заплывших огарков. “) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет, на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака. Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда ку Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”, “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова. “). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны”, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, , самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
Неразрывная связь жизни человечества и природы в поэзии Б. Л. Пастернака
Школьное сочинение
Мы крепко связаны разладом,
Столетья нас не развели.
Я волхв, ты волк, мы где-то рядом
В текучем словаре земли.
Поэзия Бориса Пастернака во многом сложна и неоднозначна. В ней нет легких и простых мыслей, нет прозрачных образов, привычных тем. Так, например, в стихотворения о любви он нередко включает философские размышления о жизни, о человеческом предназначении. Или рисуя историю, прослеживая судьбу отдельного героя, связывает его жизнь с огромным миром, с жизнью всей планеты. Связь поколений и миров, часто присутствующая в произведениях Пастернака, оправдывает восприятие времени как единого для Вселенной вообще. Равенство всех предметов и существ мира в ней наиболее очевидно представляется после знакомства со стихотворением “Сестра моя— жизнь”:
Что в мае, когда поездов расписанъе
Камышинской веткой читаешь в купе.
Оно грандиозней Святого писанъя
И черных от пыли и бурь канапе.
Это стихотворение — концентрация мироощущения лирического героя: равенство человека и жизни, человека и мира, жизни и мира выводит на восприятие солнца, которое, “садясь, соболезнует мне”. Равенство предметов мира идет из взгляда на все сотворенное кем бы то ни было, как имеющее одинаковые права на существование. Вещь сотворена, и, следовательно, вместе со своим возникновением она вошла в историю и стала равна ей.
Естественно, в неразрывной связи с окружающим миром выступает и природа, составляющая одну из главных тем поэзии Б. Пастернака. У поэта мы не встретим определенно пейзажных стихотворений.
Говоря о творчестве Б. Пастернака, В. Альфонсов отмечал, что “стихи о природе у него много шире и емче по содержанию. Природа, в сущности, — один из образов, даже синонимов жизни”. Так, природа, как реальное проявление жизни мира, встречается в стихотворении “Плачущий сад”. Здесь виден очень интересный переход от описания сада к душевному миру самого лирического героя:
Ужасный! — капнет и вслушивается,
Все он ли один на свете.
Мнет ветку в окне как кружевце,
Если есть свидетель,
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете.
Жизнь в природе — единственная форма существования, в ко торой лирический герой ощущает себя способным к действию, при рода становится средством приобщения к истории. То же смещение образного восприятия лирического героя заметно и в стихотворениях “Зеркало”, “Девочка”:
Дорожкою в сад, е бурелом и хаос
К качелям бежит трюмо.
Огромный сад тормошится в зале
В трюмо — и не бьет стекла.
Отождествление себя с садом становится для лирического героя средством самовыражения: сад, как мир, характеризуется общностью существующей в нем жизни:
Из сада с качелей.
Вбегает ветка в трюмо!
Родные, громадные, с сад,
А характером — сестра!
Пастернак прекрасно осознавал сложность собственной поэзии. Поэтому он часто давал своим стихотворениям “разъясняющие” заглавия— “Март”, “Август”, “Бабье лето”, “Зимняя ночь”, “Февраль. Достать чернил и плакать. ” и многие другие. Поэт наделяет природу человеческими чертами, утверждая мысль о том, что человек является всего лишь частью Вселенной, частью природы. М. Эпштейн писал: “Ни у кого природа не одушевлена так, как у Пастернака; причем у нее душа озорницы, проказницы, движения которой суматошны и порывисты”. И действительно, картины природы у поэта не просто одушевлены, они предстают как неотъемлемая часть человеческой жизни. В ней, как и в самой жизни, преобладают сумятица, непостоянство, хаос. В ней — точно так же покой, тишина и красота сменяются шумом, порывом ветра, дисгармонией. А потом снова — умиротворение и благодать:
За окнами давка, толпится листва,
И палое небо с дорог не подобрано.
Все стихло. Но что это было сперва!
Теперь разговор уж не тот и по-доброму.
Сначала все опрометью, вразноряд
Ввалилось в ограду деревья развенчивать,
И попранным парком из ливня — под град,
Потом от сараев — к террасе бревенчатой.
Теперь не надышишься крепью густой.
А то, что у тополя жилы полопались,—
Так воздух садовый, как соды настой,
Шипучкой играет от горечи тополя.
Природа и человек постоянно, почти во всех произведениях поэта, идут рядом, перевоплощаются друг в друга, отражают общую душу мироздания. Но особенно ярко слияние образа природы с миром человеческой души прослеживается в стихотворении “Март”. В первый месяц весны вся природа пробуждается ото сна. Просыпается и полной грудью вдыхает новые силы и человек.
Солнце греет до седьмого пота,
И бушует, одурев, овраг,
Как у дюжей скотницы работа,
Дело у весны кипит в руках.
Весна сравнивается здесь с “дюжей скотницей” неслучайно. Этот образ является неким символом силы, здоровья, трудолюбия. В то же время скотница — это реальный человек, простая труженица, всю жизнь свою проводящая рядом с природой, в ее непосредственном окружении. Таким образом, автор вплотную приближает человека к природе, а природу — к человеку. И жизнь, которой подчинено все вокруг, проникает в каждый уголок этого мира. Цветением жизни, весной охвачены и природные явления, и атрибуты человеческого быта:
Настежь все, конюшня и коровник,
Голуби в снегу клюют овес,
И всего живитель и виновник, —
Пахнет свежим воздухом навоз.
Будучи единым целым с окружающим миром, человек только в природе ощущает родственную душу, чувства которой созвучны его собственным настроениям. Радость, надежда, вдохновение или боль, тоска, одиночество — все эти чувства одинаково присущи как миру природы, так и человеческой душе. Так, в стихотворении “Бабье лето” мы видим постепенное угасание летнего тепла, летних ярких красок. Вместе с гибелью лета человек также впадает в уныние и грусть. Неминуемый приход мертвой зимы соотносится с душевным состоянием человека, лишенного счастья жизни, измученного, обреченного на безрадостное существование. Его жизнь, как проселочная дорога, “спускается в балку”:
Что глазами бессмысленно хлопать,
Когда все пред тобой сожжено,
И осенняя белая копоть
Паутиною тянет в окно.
Б. Пастернак обладал уникальной способностью “подсмотреть” в природе те состояния, которые сопутствуют любым переменам в мире. Ведь всякий рост, любое развитие всегда связаны с усилием, иногда — болезненным, после которого все предстает в совершенно другом обличье. После болезни человек возрождается, становится сильнее. Так же после долгой зимней спячки, после длительного забытья начинает гореть новыми красками и природа:
И блестят, блестят, как губы,
Не утертые рукою,
Всеобщая взаимосвязь и взаимообусловленность, взаимоподчиненность всех составляющих мироздания отражается не только в простых и естественных, “бытовых”, повседневных отношениях природы и человека. Через образы природы Пастернак дает и определение поэзии: “Это — ночь, леденящая лист, это — двух соловьев поединок. “
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты — вечности заложник
У времени в плену, —
призывает поэт в стихотворении “Ночь”. Творчество и природа сливаются воедино, потому что и то и другая по сути являются средствами постижения мира, постижения человеческой жизни. Именно поэтому Пастернак заявляет, что он стихи разбил бы, как сад, внес бы в них “дыханье роз, дыханье мяты, луга, осоку, сенокос, грозы раскаты”. “Божьим миром” называл Борис Пастернак мир природы, окружающий мир, кипящий настоящими страстями, живущий настоящими чувствами, изменчивый и непостоянный, как душа человека. И человек — Божье творение — тоже является частью этого мира. Но он также несет этот мир в себе, в своем сердце. Поэтому провести грань между природой и человеком невозможно. Как невозможно провести грань между человеком и самой жизнью. И даже само мироздание — “лишь страсти разряды, человеческим сердцем накоплено”.
Пастернак: сочинение
Вариант 1.
Гиппократ писал: «Из всех наук, без сомнения, медицина самая благородная». Врач вряд ли сможет убивать, его миссия спасать и лечить. Об этом и говорит в данном тексте Борис Пастернак и поднимает проблему врачебного долга в условиях войны.
Раскрывая данную проблему, автор рассказывает историю времен гражданской войны в России. Он ведет повествование от имени доктора Живаго, который находился на поле боя. «По международной конвенции о Красном Кресте военные врачи и служащие санитарных частей не имеют права вооружённо участвовать в боевых действиях воюющих». Как же повел себя доктор Живаго, оказавших в самом центре военных действий? Пастернак пишет, что « доктору против воли пришлось нарушить… правило. Завязавшаяся стычка застала его на поле и заставила разделить судьбу сражающихся и отстреливаться». Но Живаго все-таки нашел выход из создавшейся ситуации. Он всматривался в лица молодых белогвардейцев, которые падали как подкошенные под пулями партизан, искренне сочувствовал молодым бойцам, жизнь которых уже закончилась так и не начавшись.
Потом автор показывает доктора, в котором помимо жалости и сострадания есть чувство долга и ответственности: «Однако созерцать и пребывать в бездействии среди кипевшей кругом борьбы не на жизнь, а на смерть было немыслимо и выше человеческих сил». Но и долг врача не мог разрешить ему стрелять по живым людям, поэтому «он стал стрелять в цель по обгорелому дереву». Очень скоро командование дало приказ отступить, и Живаго стал заниматься ранеными. Так долг и миссия врача проявились на поле боя, настоящий доктор будет исполнен своим долгом до конца своих дней, поэтому именно так повел себя на поле боя военный врач.
Позиция автора в данном тексте проста и понятна: врач не должен принимать участия в военных действиях. Его долг – спасать раненых независимо от того, на какой из противоборствующих сторон они воевали. Примеров самоотверженного поведения врачей и медсестер во время войны великое множество. Все знают, какой подвиг совершали сестры милосердия. Лев Толстой в «Севастопольских рассказах» рассказывает о подвиге врачебного долга врачей и ста двадцати медсестер, которые работали в осажденном Севастополе, причем 17 из них погибли при исполнении служебных обязанностей. В годы Великой Отечественной войны тысячи врачей и медицинских сестер спасали жизни советских воинов. Их оружием были шприцы и скальпели, а не винтовки и гранаты, но именно благодаря самоотверженной работе медиков солдаты выздоравливали и снова шли в бой.
Таким образом, врач – это не только профессия, это служение и преданность людям, умение сохранить себя и свое лицо в самых, казалось, безвыходных ситуациях.
Вариант 2
Проблема понимания сущности гражданской войны.
Что такое гражданская война? Можно ли найти оправдание братоубийственной войне, в которой люди одной нации, одного вероисповедания уничтожают друг друга? Именно эти вопросы возникают при чтении текста русского писателя и поэта Бориса Леонидовича Пастернака.
Раскрывая проблему понимания сущности гражданской войны, автор знакомит своих читателей с одним из многочисленных эпизодов гражданской войны. Юрий Андреевич Живаго в качестве доктора находится в красном партизанском отряде и видит, как в атаку идут белогвардейцы, в составе которых мальчики и юноши из невоенных слоёв столичного общества и люди более пожилого возраста, мобилизованные из запаса. Тон задавали бывшие студенты и гимназисты, которых одушевляло восторженным молодечеством служение долгу. Автор показывает, что доктор Живаго с сочувствием относится к героически гибнущим на его глазах белогвардейским детям. Они близки ему по духу, по воспитанию, нравственному складу. Но доктор, не имея права вооружённо участвовать в боевых действиях, вынужден был отстреливаться, стараясь целиться не в людей, а в обгорелое дерево. Этот эпизод подчёркивает, что война противоестественна и заставляет человека делать противоестественный выбор.
Ещё один пример свидетельствует о жесткости и бессмысленности гражданской войны. Белые отступили, а доктор подошёл к убитому красногвардейцу-телефонисту и нашёл у него на шее ладанку на шнурке, в которой была истлевшая бумажка с девяностым псалмом, переписанным от руки по-русски с изменениями и отклонениями. В народе этот текст считался чудодейственным, оберегающим от пуль. Подойдя к убитому белогвардейцу и расстегнув его шинель, Живаго увидел крестик на цепочке, медальон и плоский золотой футлярчик, в котором тоже нашёл девяностый псалом, но в печатном виде и во всей славянской подлинности. Автор показывает трагизм ситуации, когда люди одной национальности, одной веры находятся по разные стороны баррикад и готовы убивать друг друга. Они хранят один и тот же псалом, верят в спасительную силу одной и той же молитвы, но противостоят друг другу.
Авторская позиция заключается в следующем: гражданская война – война братоубийственная. Ничто не может оправдать взаимного уничтожения людей одной нации, одного вероисповедания, молодых, полных сил.
Авторская позиция мне близка. Нельзя найти доводы, которые могли бы оправдать гражданскую войну, её жестокость, кровь, убийство, насилие. Самое ужасное в этой братоубийственной бойне то, что воюют люди одной страны, что общество расколото на противоборствующие стороны.
Хочется верить, что Россия усвоила трагические уроки прошлого и в нашей стране больше никогда не будет гражданской войны.
Лирика Пастернака
Центральное место в лирике Пастернака принадлежит теме природы. Содержание этих стихотворений значительно шире обычных пейзажных зарисовок. Рассказывая о веснах и зимах, о дождях и рассветах, Пастернак повествует о природе самой жизни, исповедует веру в нравственные основы жизни. Пейзаж в творчестве Пастернака не просто изображается, а живет и действует. Вся полнота жизни в разнообразии ее проявлений вмещается в кусочек природы, который, кажется, способен чувствовать, мыслить и страдать.
Стихотворение «Февраль. Достать чернил и плакать!» относится к ранней лирике Пастернака. Написанное в 1912 году, оно было опубликовано в сборнике «Лирика» в 1914 году, а позже открывало сборник «Поверх барьеров», в который вошли стихи разных лет. Проникнутое грустным настроением прощания с зимой, стихотворение поражает точностью пейзажных зарисовок. Лирический герой, поэт, хочет написать о феврале, когда чернеют проталины и появляются первые лужи. Ему хочется умчаться на пролетке за шесть гривен туда, «…где ливень еще шумней чернил и слез». Тысячи грачей, похожих на обугленные груши, «сорвутся в лужи и обрушат сухую грусть на дно очей». Картина пробуждающейся природы создает у поэта особое настроение: «Писать о феврале навзрыд». Для ранних стихотворений Пастернака характерен удивительный подбор лексики, ассоциативные ряды образов.
Метафорическая насыщенность — также одна из отличительных особенностей художественной системы Пастернака. Это и «грохочущая слякоть», «клик колес», «ветер криками изрыт». Обилие свежих, новых сравнений, метафор, эпитетов привлекает внимание, делает язык поэта особенным и неповторимым, но в то же время сложным для восприятия.
Стихотворения «Сосны» и «Иней» вошли в сборник «Переделкино». Они были написаны в 1941 году во время жизни на даче, в подмосковном поселке Переделкино. Красота природы окружающего мира вызывает у поэта чувство благоговения и восхищения:
И вот, бессмертные на время,
Мы к лику сосен причтены И от болей и эпидемий и смерти освобождены.
В стихотворении «Иней» звучит та же тема беспредельной благодарности миру природы, дарующей человеку возможность видеть мир во всем его многообразии. Дни поздней осени, отмеченные первыми заморозками и первым снегом, особенно дороги поэту:
И белому мертвому царству,
Бросавшему мысленно в дрожь,
Я тихо шепчу: «Благодарствуй,
Ты больше, чем просят, даешь».
Лирический герой Пастернака — страстная натура. Он не перестает удивляться и радоваться миру, потому что именно в простоте заключена его красота, только надо понимать это и уметь находить ее во всем. Пастернак видит и стихийность мира, и сложность в переплетении человеческих судеб, и в то же время простоту, потому что люди не могут жить друг без друга. Тема любви звучит во многих стихотворениях Пастернака. Переживший не один раз это великое и всепоглощающее чувство, Пастернак много писал о любви.
Стихотворение «Любить иных тяжелый крест…» было написано в 1931 году и вошло в цикл стихотворений «Второе рождение». Оно было посвящено жене — Зинаиде Николаевне Нейгауз, известной пианистке. Проникнутое большой любовью, нежностью и восхищением, оно невольно вызывает в памяти лучшие строки любовных стихотворений Пушкина, Лермонтова, Тютчева. Образ любимой прекрасен и неповторим:
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет Разгадке жизни равносилен.
В этом же сборнике было стихотворение «Никого не будет в доме…». Дата написания совпадает — это 1931 год. Тема ожидания любимой, которая должна неожиданно появиться в сумерках, раскрывается на фоне угасающего зимнего дня. Лирический герой находится в гармонии с природой. Приметы зимы напоминают росчерк кисти художника-импрессиониста: «…белых мокрых комьев // Быстрый промельк маховой», «Зимний день в сквозном проеме // Незадернутых гардин». Душа поэта живет ожиданием встречи:
Ты появишься у двери В чем-то белом без причуд,
В чем-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Тема России всегда волновала Пастернака. Судьба писателя была неотделима от судьбы родины. Для него не было вопроса: остаться после революции в России или эмигрировать на Запад. Европа означала материальное благополучие и покой, а Советская Россия открывала неясные, невиданные в мировой истории горизонты. И Пастернак сделал свой выбор — остался на родине. Во второй половине 30-х годов, когда в СССР прокатилось несколько волн жесточайших репрессий, Пастернак осознал, что «единение с временем перешло в сопротивление ему». Но и в самые тяжелые минуты испытаний Пастернак сохранял любовь к отечеству. Это можно увидеть на примере небольшого стихотворения «На ранних поездах», написанного в 1941 году и вошедшего в цикл стихотворений «Переделкино». Это маленький рифмованный рассказ. Его герой — измученный сложнейшими вопросами бытия интеллигент. «В горячей духоте вагона» подмосковной электрички ему открывается правда о прекрасном и непобедимом народе.
Сквозь прошлого перипетии И годы войн, и нищеты Я молча узнавал России Неповторимые черты.
Я наблюдал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Так поэту открылись «России неповторимые черты». И он увидел то, что под силу прозреть лишь «вещим зеницам». Лица людей как бы высвечены отблеском будущих сражений, очищены от повседневной шелухи. Рубежом сороковых годов разделяется два периода творческого пути Пастернака. Позднему Пастернаку присуща классическая простота и ясность. Его стихи одухотворены присутствием открывшегося поэту «огромного образа России».
На протяжении всего творческого пути Пастернака волновал вопрос позиции поэта. В цикле стихов «Тема с вариациями» (1918) он ищет в художнике, в творчестве источник силы, способной противостоять стихии разрушения, бушующей в современном мире. Пытаясь выйти к пониманию сути мира, жизни, законов ее движения, развития, поэт утверждал созидательную природу искусства:
Поэзия, не поступайся ширью,
Храни живую точность: точность тайн.
Не занимайся точками в пунктире И зерен в мере хлеба не считай.
В стихотворении «Быть знаменитым некрасиво…», написанном в 1956 году, Пастернак определяет свое творческое кредо:
Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Воля к преодолению своих пределов сочеталась с постоянной заботой о сохранении собственного почерка, с желанием «не отступаться от лица». Первая строка стихотворения задает тон всему стихотворению:
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Истинное величие поэта — не в том, чтобы стяжать себе славу, а в том, чтобы «привлечь к себе любовь пространства, // Услышать будущего зов».
Своеобразным поэтическим манифестом стало стихотворение «Во всем мне хочется дойти до самой сути…» Оно было написано в 1955 году и вошло в сборник стихов «Когда разгуляется» (1956-1959). Стихотворение проникнуто чувством сопричастности всему живущему на земле, стремлением постигнуть сложность жизненных явлений «до оснований, до корней, до сердцевины». Приближаясь к пушкинскому философскому постижению жизни: «Я жить хочу — чтоб мыслить и страдать», Пастернак пишет:
Все время схватывая нить Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Пастернак вновь ставит знак равенства между стихами и чудом из чудес — природой. В его стихах оживает «дыханье роз, дыханье мяты, луга, осока, сенокос, грозы раскаты». И путеводной звездой на этом пути в будущее, к идеалу, становится для него бессмертная музыка, рожденная повседневностью для вечности:
Так некогда Шопен вложил Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил В свои этюды.
«Лирика позднего Пастернака открывает перед нами позицию поэта — в отношении к миру и времени — в несколько ином ракурсе сравнительно с его творчеством прежних лет. Идея нравственного служения здесь преобладает надо всем прочим… Смысл бытия, назначение человека, сущность мира — вот вопросы, волновавшие Пастернака на протяжении многих лет, в особенности в конце жизненного пути, когда он, можно сказать, полностью отдает свою лирику поискам основ, разгадыванию конечных целей и первопричин» (А. Синявский).
Важное место в лирике Пастернака занимают стихотворения, включенные в роман «Доктор Живаго» (1956). Они написаны главным героем этого произведения — Юрием Живаго. Это стихи, которые были найдены в его бумагах после смерти героя, они представляют свидетельство Юрия Живаго о своем времени и о себе. В романе стихи выделены в отдельную часть. Перед нами не просто небольшой сборник стихотворений, но цельная книга, имеющая собственную, строго продуманную композицию. Открывается она стихотворением о Гамлете, который в мировой культуре стал образом, символизирующим раздумья над характером собственной эпохи. Лирический герой этого стихотворения, несущий в себе мысли и идеи своего поколения, выходя на подмостки жизни, понимает, что ему придется «испить свою чашу» лишений, горя, страданий, и молит Бога: «Авва Отче, чашу эту мимо пронеси». Но он знает, что прийти к бессмертию можно лишь после того, как пройдешь все испытания, посланные тебе судьбой. Лирический герой осознает, что он, как и каждый человек, должен пройти свой жизненный путь, каким бы трудным он ни был:
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути,
Я один, все тоне в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
В романе встречаются указания на обстоятельства возникновения замысла тех или иных стихов. Одно из самых знаменитых стихов доктора Живаго «Зимняя ночь». Образ свечи, появляющейся на страницах романа, становится символическим. Накануне Рождества Юра с Тоней проезжали по Камергерскому. «Вдруг он обратил внимание на черную протаявшую скважину в ледяном наросте одного из окон. Сквозь эту скважину просвечивал огонь свечи, проникавший на улицу почти с сознательностью взгляда…» В это время в сознании Юрия Живаго складываются стихи: «Свеча горела на столе. Свеча горела…» как начало чего-то смутного, неоформившегося, в надежде, что продолжение придет само собой. Так образ свечи становится символом поэтического дара Юрия Живаго и его любви к Ларе, которую он пронес в своей душе через всю жизнь:
Мело, мело по всей земле Во все пределы.
Свеча горела на столе,
В цикле стихов доктора Живаго есть несколько стихотворений, посвященных православным праздникам. Одно из них называется «Рождественская звезда». Рассказывая о рождении Христа, поэт описывает Вифлеемскую звезду, которая зажглась над колыбелью младенца:
Она пламенела, как стог, в стороне От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.
Мы видим прекрасного младенца, «сияющего, в яслях из дуба, как месяца луч в углубленье дупла», его мать, деву Марию, которая любовалась Рождественской звездой.
Завершается эта поэтическая книга стихотворением, которое называется «Гефсиманский сад». В нем звучат слова Христа, обращенные к апостолу Петру, защищавшему мечом Иисуса от тех, кто пришел его схватить и предать мучительной смерти. Он говорит, что «спор нельзя решать железом», и потому приказывает Петру: «Вложи свой меч на место, человек». И в этом стихотворении присутствует мотив добровольного самопожертвования во имя искупления человеческих страданий и мотив будущего Воскресения:
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья приплывут из темноты.
Таким образом, открывается книга стихотворений темой предстоящих страданий и сознанием их неизбежности («Гамлет») и заканчивается темой добровольного их принятия и искупительной жертвой.
«Наследие Бориса Леонидовича Пастернака законно входит в сокровищницу русской и мировой культуры нашего века. Оно завоевало любовь и признание самых взыскательных и строгих ценителей поэзии. Знание этого наследия становится насущной необходимостью, упоительным чтением и поводом для раздумий над коренными вопросами человеческого бытия» (А. Озеров).
Жизнь и творчество Бориса Пастернака
| Название: Творчество Бориса Пастернака Раздел: Сочинения по литературе и русскому языку Тип: сочинение Добавлен 01:00:35 22 февраля 2011 Похожие работы Просмотров: 385 Комментариев: 5 Оценило: 3 человек Средний балл: 4.3 Оценка: неизвестно просмотреть |
 |
 просмотреть сочинение |
 |
Борис Пастернак — крупнейший русский поэт двадцатого столетия. Он начал литературную работу еще до Октября, в десятых годах. 1912 годом помечены стихотворения, которыми обычно открываются ныне книги поэта В 1914 году Пастернак выпустил первый свой стихотворный сборник — “Близнец в тучах”, а в 1917 году второй — “Поверх барьеров”.
Борис Пастернак родился в Москве и рос в атмосфере искусства, — с детства видел художников, музыкантов, писателей, с которыми общалась и дружила его семья. Гостями Пастернаков бывали Лев Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель.
Будущий поэт получил философское образование в Московском университете. Он прошел предметы композиторского факультета консерватории. Но в 1912 году, оборвав занятия и музыкой и философией, осознает себя поэтом.
Пастернак входит в кружок молодых московских литераторов, создавших объединение “Центрифуга”. Оно примыкало к движению футуристов. Позднее Пастернак знакомится с Владимиром Маяковским, личность и творчество которого произвели на него неизгладимое впечатление.
В двадцатые годы Пастернак полностью отдается поэтическому творчеству, пишет он и прозу. Тогда же появляются его первые переводы. Широкую известность Пастернаку принесла книга стихов “Сестра моя — жизнь” (1922), посвященная Лермонтову. Затем выходит сборник “Темы и вариации”, создается роман в стихах “Спекторский”, поэмы о первой русской революции — “Девятьсот пятый год” и “Лейтенант Шмидт”. Эти поэмы стали событием в советской поэзии, их высоко оценил Максим Горький.
Начало Великой Отечественной войны поэт встретил, живя в подмосковном поселке Переделкино. Он пишет стихотворения, в которых в полный голос звучит патриотическая тема. О первых месяцах войны Пастернак рассказывал в журнальной заметке: “Я дежурил в ночи бомбардировок на крыше двенадцатиэтажного дома — свидетель двух фугасных попаданий в это здание в одно из моих дежурств, — рыл блиндаж у себя за городом и проходил курсы военного обучения, неожиданно обнаружившие во мне прирожденного стрелка”.
Стихи, созданные позднее в эвакуации, — такие, как “Зима приближается”, “Ожившая фреска”, “Победитель” (о прорыве блокады Ленинграда), “В низовьях”, “Весна”, — образуют прекрасный лирический цикл, в котором предстает образ автора как гуманиста и патриота.
Все послевоенные годы были заполнены у Пастернака напряженным трудом. В ту пору он пишет прозу, много переводит. Много сил и времени отнимает работа над романом “Доктор Живаго”. Роман охватывает события с 1903 по 1929 год и повествует о сложной судьбе русской интеллигенции в переломную эпоху.
Получив отказ из редакции журнала “Новый мир”, куда был отдан роман, Пастернак передал рукопись прогрессивному итальянскому издательству. Выход романа за рубежом, а также последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что он не мыслит себя вне России, вне Родины.
Роман о Юрии Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением внутренней свободы, радости, смелости, преодолевающей страх смерти. Это роман о мучительных страданиях интеллигента в годы революции, но это и роман о большой любви:
Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.
Выход романа за рубежом, и последовавшее за этим присуждение Нобелевской премии (от которой Пастернак отказался), вызвало со стороны тогдашних политических и литературных деятелей резкое осуждение творчества Пастернака. В ответ на критику и как нелепость воспринимаемые сегодня предложения покинуть страну поэт отвечал, что не мыслит себя вне России, вне Родины.
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони.
Мне наружу хода нет.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придет пора,
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
(“Нобелевская премия”)
Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким весенним днем. В тот день буйно цвели деревья и его любимая сирень, а ночью на свежую могилу хлынул дождь, с грозой и молниями, — такие грозы его всегда зачаровывали.
Все, кто знал Пастернака, помнят густой, гудящий звук его голоса. Весь его облик: смуглое, с огромными лучистыми глазами лицо, его открытость и доброта, пылкость и впечатлительность, непосредственность его реакций необычайно выделяли его.
С первых своих шагов в поэзии Борис Пастернак обнаружил особый почерк. У него свой собственный строй художественных средств и приемов.
К стихам Пастернака читателю надо было привыкать, надо было в них вживаться. Многое в них ошеломляло-, ставило в тупик. Они были чрезмерно насыщены метафорами. Уподобления, к которым прибегал поэт, часто производили впечатление слишком субъективных или случайных. Самая обычная картина иногда рисовалась под совершенно неожиданным зрительным углом. В вихре метафор и стремительно набегавших друг на друга образов читатель порой путался и недоуменно пожимал плечами.
Прерывистые, взбудораженные, как бы задыхающиеся строфы многим было трудно просмотреть. Будто торопясь зафиксировать поток явлений, Пастернак в своих ранних стихах пропускает несущественное. Он прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю о них догадываться. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”, где герой лермонтовской поэмы в тексте стихов ни разу не обозначен даже местоимением “он”:
Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.
Пастернак ставил перед собой цель уловить и передать в стихах подлинность настроения, подлинность атмосферы или состояния. Чтобы воссоздать в стихе мысль, картину, чувство в их слитности и текучести, в их первозданной свежести, поэт вырабатывал раскованный синтаксис. В результате стихотворение напоминало речь удивленного чем-то, внезапно заговорившего человека, слова которого вырываются как бы стихийно, сами по себе.
К губам поднесу и прислушаюсь,
Все я ли один на свете, — Готовый навзрыд при случае, —
Или есть свидетель.
Любое явление Пастернак стремится словно бы захватить врасплох, описать его, как он однажды выразился, “со многих концов разом”; сравнения и уподобления дробятся и множатся, обступая взятый объект со всех сторон. Мир предстает двигающимся, пульсирующим, в отсветах и рефлексах. Тут “образ входит в образ” и “предмет сечет предмет”. Стремление “поймать живое”, “мгновенная, рисующая движение живописность” — так определял впоследствии эту манеру письма сам Пастернак. Вот, например, какими точными и в то же время необычайными, непривычными в поэзии штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу:
Текли лучи. Текли жуки с отливом,
Стекло стрекоз сновало по щекам.
Был полон лес мерцаньем кропотливым,
Как под щипцами у часовщика.
В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный лирический напор. Строчки его стихов, по выражению Виктора Шкловского, “рвутся и не могут улечься, как стальные прутья, набегают друг на друга, как вагоны внезапно заторможенного поезда”. Стремительный натиск образов, поток красок, света.
Лучшие стихи Пастернака из ранних его книг несут на себе отблеск редкостной проникновенности, озаренности. С чувством художественной радости отмечаешь в них и “узкие свистки” парохода близ набережной, и “тяжесть запонок” у капель, “намокшую воробышком сиреневую ветвь”. На всю жизнь запоминаются строки о том, как “синее оперенья селезня сверкал над Камою рассвет”, или как сыплет жуками сонный сад — и “со мной, с моей свечою вровень миры расцветшие висят”. У стихов Пастернака есть свойство западать в душу, застревать где-то в уголках памяти.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть Весною черною горит.
Поэзия Пастернака в равной мере живописна и музыкальна. Зоркий глаз поэта улавливает сходство грачей с обугленными грушами, в сумеречном “нелюдимом дыме” у трубы на крыше видит фигуру филина. А в другом случае “дым на трескучем морозе” сравнивает с известным изваянием, изображающим Лаокоона. Мрак, клубящийся в лесу, напоминает поэту темные углы и приделы кафедральных церковных соборов — поэтому мрак “кафедральный”; ветряная мельница — “костлявая”, и у нее виден “крестец”. Когда Пастернак пишет, что “воздух криками изрыт”, то и этот образ можно спросмотреть живописным: внутренним взором хорошо видишь, что сообщает поэт.
Живописная деталь у Пастернака служит лишь общей выразительности стихотворения. Этой же цели подчинены звуковые аллитерации, особенно частые в ранний период его работы. “Забором крался конокрад, загаром крылся виноград”, — пишет Пастернак, рифмуя всю строку насквозь. Сцепленье схожих звуков в строке, “ауканье”, перекличка таких звуков скрепляет текст, обогащает его ассоциациями. Посмотрите на строку: “Как опий попутчику опытным вором” (“Урал впервые”). Или на стихи о Бальзаке: “Париж в златых тельцах, дельцах, в дождях, как мщенье, долгожданных”.
Фонетические связи в стихе (“инструментовка”) таят некую взаимосвязь рисуемых реальных предметов. В стихотворении “Весна” (“Что почек, что клейких заплывших огарков. “) два первых четверостишия инструментованы на звуки “п” и “р”, с опорой на гласную “а”: апрель, парк, реплики, гортань, пернатые, аркан, гладиатор — все эти слова как бы стянуты единой фонетической сетью. Своими звуками они говорят о терпкой и хрупкой атмосфере ранней весны.
Много стихотворений Пастернака посвящено природе. Поэт не равнодушен к земным просторам, к веснам и зимам, к солнцу, к снегу, к дождю. Едва ли не главная тема всего его творчества — благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Почти четверть века он прожил в подмосковном поселке Переделкино. Поэт воспел его зазимки и снегопады, весенние ручьи и ранние поезда. Вот он чутко прислушивается к наступавшей весне в стихотворении “Все сбылось”.
Я в лес вхожу. И мне не к спеху.
Пластами оседает наст.
Как птице, мне ответит эхо,
Мне целый мир дорогу даст.
Для Пастернака важен не только его собственный взгляд на предмет, на природу. Поэт как бы убежден, что и внешние предметы, сама природа смотрит на автора, чувствует его и объясняется от собственного имени. Пейзаж и автор как бы действуют заодно. И часто не поэт рассказывает о дождях и рассветах, а они сами, от первого лица, ведут речь о поэте. Этот прием, в котором проглядывает огромное пантеистическое чувство, — один из самых характерных у Пастернака.
Явления природы для него как бы живые существа. Дождик топчется у порога (“скорей забывчивый, чем робкий”), другой дождь ходит по просеке “как землемер и метчик”, гроза — чем-то угрожая! — ломится в ворота. А вот “дом упасть боится” вместе с ослабевшим, выписавшимся из больницы человеком, чей синий узелок в руках окрашивает синью весь воздух. Иногда у Пастернака не поэт, а тот же дождь пишет стихи:
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
В стихах Пастернака предстает перед нами и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север (“Ледоход”, “Отплытие”), и родные поэту места близ Москвы (“После дождя”, “В лесу”, “Любка”). Именно Пастернак, делясь никогда не покидавшим его чувством, сказал нам о сокровенной ценности всего живого:
И через дорогу за тын перейти
Нельзя, не топча мирозданья.
Пастернак говорил, что поэзия “валяется в траве, под ногами, так что надо только нагнуться, чтобы ее увидеть и подобрать с земли”. Он мог с великим мастерством и пристальностью нарисовать мельчайшие приметы осеннего сада, пропев настоящий гимн деталям, замечая и сурьму листьев рябины на коврике за дверьми, и страдающие губы обреченных на гибель астр (“Давай ронять слова. “). И он же написал “Ночь”, где “всем корпусом на тучу ложится тень крыла”, где “в пространствах беспредельных горят материки”.
Ранние страницы Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней. Новый слог вызревал уже в его поэмах “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”, в романе в стихах “Спекторский”, появившихся во второй половине двадцатых годов. Книга лирики “Второе рождение” (1932) тоже несла эти черты простоты и ясности.
Сам поэт считал рубежом, отделяющим новую его манеру от прежней, 1940 год. Многое в своих старых стихах Пастернак в ту пору стал отвергать. Осуждая всякую манерность, он тяготел к классической форме. Стих его как бы очистился, обрел чеканную ясность. “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”, — писал Пастернак в январе 1928 года Максиму Горькому, упрекавшему поэта в хаотичности его образов.
Выразить сущность, “не исказить голоса жизни, звучащего в нас”, — вот что становится альфой и омегой поэтики Пастернака. В новом своем стиле он создавал редкостные по силе вещи. Со времен Блока и Есенина, как мне кажется, в русской лирике появилось не столь уж много таких могучих стихотворений, какие писал Пастернак в последние двадцать лет своей жизни, — “Сосны”, “Ожившая фреска”, “Август”, “На Страстной”, “В больнице”, “Ночь” и другие.
Чаще всего это, как в стихотворении “Сосны “, — пейзаж-размышление. Размышление о времени, о правде, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения. О чуде человеческого существования. О женской доле, о любви. О вере в жизнь, в будущее. И сколько в этих стихах света, сердечного пристрастия к родине, к скромным людям труда! Разговорное просторечие, так называемые прозаизмы, самый обыкновенный, будничный ландшафт, стога и пашни, учащиеся и слесаря в битком набитом утреннем переделкинском поезде — все это одухотворено искренним художником.
Имя Бориса Пастернака — неповторимого русского лирика — останется в истории литературы навсегда. Людям всегда будет нужна его одухотворенная, чудесная и полная жизни поэзия.
5380 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
(пока оценок нет)
Загрузка…Пастернак: сочинение Ссылка на основную публикацию
