Анализ романа Симонова Живые и мертвые сочинение
Правдивость и масштабность действий Великой войны 1941-1945гг поражает в романах Константина Симонова. После прочтения его произведений, вера в победу над фашизмом укреплялась еще больше, величие русского народа, патриотизм и мужество вдохновляли на дальнейшую борьбу с оккупантами.
Роман Константина Симонова «Живые и мертвые» вышел в свет после окончания Великой Отечественной войны, но описывает он события ее начала. Главный герой произведения Синцов в момент начала войны находился в отпуске на юге страны. Иван Петрович показывает нам весь ужас первых дней или даже месяцев войны, неразбериху и суету вокруг. Синцов – военный корреспондент, по роду своей деятельности он оказывается в самых горячих точках боев. Своими очерками он поднимает солдатский дух. Синцов общается со многими людьми из разных уголков страны. В первые, дни ему часто приходится слышать вопросы, на которые он не в силах ответить: «Как не заметили фашистов у наших границ?», «Почему армия позволила перейти границу нашей Родины?». Приходилось часто наблюдать как немецкая авиация, совершая налет, уничтожает беззащитное население. Видя такое, даже мужчины не могли сдержать слез. Симонов приоткрывает тайны некоторых исторических событий. Из романа мы понимаем, что внезапность нападения была не совсем внезапной. События излагаются до мельчайших подробностей, как с точки зрения корреспондента, так и с исторической точки зрения.
Синцов попадает в бригаду генерала Серпилина, который прекрасно разбирается в военном деле, умело выстраивает стратегии. Бойцы генерала, находясь в окружении, не теряют мужества и не падают духом. Благодаря умелому руководству командира им удается прорваться к своим. На войне ситуации меняются с ошеломительной скоростью, и эти бесстрашные безоружные солдаты погибают под прорвавшимися немецкими танками. В этой ситуации Симонов усомнился в верховной власти, которая довела страну до такой масштабной катастрофы. Как могло оказаться, что наши солдаты были без оружия и без поддержки авиации. В своем романе писатель все же больше внимания уделяет простому солдату. Именно благодаря действующей армии, и каждому солдату отдельно, страна выстояла. Именно эти мужественные и терпеливые воины осуществили перелом в ходе войны, а затем и привели свою армию к победе. Это они голодные и холодные терпели все муки и тяготы немецкой армии. И они же шли беззаветно и бесстрашно, а иногда и без необходимого оружия на вооруженного до зубов сытого противника.
Константин Симонов положил начало правдивым рассказам о Великой Отечественной войне. Так в лице члена Генштаба Львова автор показал людей, которые своим фанатизмом идеологии сломали судьбы великих командиров. Генерал Серпилин – олицетворение многих тысяч опытнейших командующих. Он уважаем солдатами, четко ориентируется в боевых действиях, умело выстраивает тактику боя. Но сотрудники НКВД, просидевшие всю войну в тылу, не имеющие понятия о боевых действиях, своими «умелыми» действиями лишают генерала всех орденов и званий. На десять лет его отправляют в лагеря.
Глазами героев романа Серпилина, Синцова, Малинина автор показывает нам правдивые ситуации с фронтов, реальные исторические факты. Многие страницы просто невозможно читать бес слез. Настолько талантливо описывает автор весь ужас войны, тяготы и переживания людей в эти тяжелые и в то же время героические годы. Потомки не должны забывать подвиги своих дедов и прадедов. Подобного допускать нельзя!
Анализ романа Симонова Живые и мертвые
Несколько интересных сочинений
Что такое мечты? Нужно или их претворять в жизнь? Можно сказать, что мечты – это одна из прекрасных и не уничтожаемая частица в нашем существовании. Любой из нас относится к ним по-разному. Например, Вася очень сильно хочет исполнить свою мечту
На картине изображён обычный русский осенний пейзаж. Но как же он прекрасен! Осенняя пора противоречива. С одной стороны, в этот сезон часто бывают дожди, небо покрыто серыми тучами. Однако, деревья преображаются, сияют яркими красками
Не хотелось бы сравнивать всех, но большинству людей в наше время, присуща бестактность. И единицы из нас, умеют вести себя правильно и уместно в каждой из ситуаций. Согласна, конкретно, нас этому не учат
И.И.Машков любил изображать на своих картинах пейзажи или натюрморты. Они на его картинах выглядят такими яркими, насыщенными. Любая деталь его картины очень важна. Переливы света и теней способствуют как можно больше развернуть задумку художника
В конце первой части романа «Обыкновенная история» И.А.Гончаров знакомит нас с Лизаветой Александровой Адуевой. Это жена и тётя двух центральных героев Петра и Александра Адуевых.
Сочинение «Живые и мертвые» Симонов
Нельзя описать словами все те ужасы, которые произошли за жуткие пять лет. Но во время войны советские люди очень четко разделились на две группы. Одни воевали за свою Родину, не желая ни себя, ни подчиненных, если те у них были. Эти люди дрались до последнего, они никогда добровольно не сдавались в плен. не сдирали с военной формы знаки различия, они буквально своими телами преграждали путь немцам в глубь страны. Но существовали и другие, которые могли, будучи генералами или полковниками, прикинуться обычными крестьянами или, учуяв угрозу своей
Писатель сам прошел весь ад войны и знал обо всех ее ужасах не понаслышке. Он затронул многие темы и проблемы прежде невозможные в советской литературе: рассказал о неготовности страны к войне, о репрессиях, ослабивших армию, о мании
Главный герой романа — военный корреспондент Синцов, который узнает о начале войны в отпуске, в Симферополе. Он сразу же пытается возвратиться в свою редакцию, но, глядя на других бойцов, грудью вставших на защиту отечества, решает остаться воевать. И повлияли на его решения люди, готовые все сделать для родной страны, даже зная, что идут на верную смерть.
Синцов один из действующих персонажей, на долю которого выпали ранения, окружение, участие в ноябрьском параде 1941 года (откуда войска уходили прямо на фронт). Судьбу военного корреспондента сменила солдатская доля: герой прошел путь от рядового до высшего офицера.
Эпизод с летчиком — истребителем доказывает то, на что человек готов ради своей Родины. (В самом начале войны к нам на вооружение только начали поступать новые быстрые, маневренные истребители, но до фронта они еще не дошли, поэтому летали на старых, гораздо более медленных и неповоротливых, чем немецкие «мессершмитты». Командир, генерал — лейтенант Козырев (один из лучших советских асов), повинуясь приказу, послал на верную гибель несколько бомбардировщиков — днем, без прикрытия. Они все оказались сбиты, правда, только после выполнения задания. Следующую группу бомбардировщиков он полетел сопровождать сам. Он на своем собственном примере доказывал, что на старых самолетах тоже можно драться с «мессерами». Но, выпрыгнув из самолета, он очень поздно раскрыл парашют и поэтому на земле лежал уже почти парализованный. Но все равно, завидев людей, — он подумал, что это немцы, — Козырев выпустил в них почти всю обойму, а последним патроном выстрелил себе голову. Перед смертью он хотел разорвать документы, чтобы немцы не поняли, что у них в руках один из лучших советских летчиков, но у него не хватило сил, поэтому он просто застрелился, не дался, хотя подходили не немцы, а русские.)
Следующий, так же глубоко преданный своей Родине персонаж — — комдив Серпилин. Это вообще один из ярчайших образов русской военной прозы. Это человек с одной из тех биографий, которые «ломаются, но не гнутся». В этой биографии отразилось все происходящее в верхушке армии в 30 — е годы. Всех талантливых стратегов, тактиков, командиров, руководителей ссылали по совершенно нелепым обвинениям. Так было и с Серпилиным. Поводом для ареста послужили содержавшиеся в его лекциях и бывшие тогда не в моде предупреждения о сильных сторонах тактических взглядов возрожденного Гитлером вермахта. Его амнистировали только за несколько дней до начала войны, но за годы, проведенные в лагере, он ни разу не обвинил советскую власть в том, что с ним было сделано, но «ничего не забыл и ни чего не простил». Он понял, что не время предаваться обидам — надо спасать Родину. Серпилин считал это чудовищным недоразумением, ошибкой, глупостью. А коммунизм оставался для него святым и незапятнанным делом.
В СССР в то время одни солдаты думали, что немцев не убить, не остановить, потому и боялись их, а другие знали, что немец смертен, потому били его как могли. Серпилин относился именно к тем, которые поняли, что враг не бессмертен, поэтому он никогда его не боялся, а делал все возможное, чтобы убить, задавить, растоптать. Серпилин всегда показывал себя как опытный командир, умеющий грамотно оценить ситуацию, поэтому он и смог впоследствии выбраться из окружения. Но еще он проявил себя как человек, готовый сделать что угодно, только бы поддержать моральный дух солдат.
Внешне суровый и немногословный, требовательный к себе и подчиненным, он старается беречь солдат, пресекает всякие попытки добиваться победы «любой ценой».
Достаточно вспомнить эпизод, когда Серпилин отказался умертвить старого друга, старшего по званию генерала Зайчикова, мотивируя это тем, что, будь они вдвоем, он, наверное, выполнил бы его просьбу, но здесь, в окружении, такой поступок может повлиять на моральное состояние солдат.
Следует вспомнить, что Серпилин, выходя из окружения, всегда носил знаки отличия, что говорило о том, что он будет драться до конца, до самой смерти.
А в один «прекрасный день» «из бокового дозора пришел сержант, приведя с собой двух вооруженных людей. Один из них был низкорослый красноармеец. Другой — — высокий, красивый человек лет сорока, с орлиным носом и видневшейся из-под пилотки благородной сединой, придававшей значительность его моложавому, чистому, без морщин лицу».
Это был полковник Баранов с шофером — красноармейцем тот самый человек, который сделает что угодно, только бы остаться живым. Он убежал от немцев, поменял свою гимнастерку с полковничьими знаками отличия на ветхую солдатскую и сжег документы. Такие люди — позор русской армии. Даже его шофер Золотарев оставил свои документы при себе, а этот.
Сразу видно и отношение к нему Серпилина, а ведь они даже учились в одной академии. Правда, Баранов приложил руку к тому, чтобы Серпилина арестовали, но даже не из-за этой подлости презирает Серпилин полковника Баранова.
Баранов — карьерист и трус. Произносивший громкие слова о долге, чести, храбрости, писавший доносы на своих коллег, он, оказавшись в окружении, идет на все, лишь бы спасти свою жалкую шкуру. Даже Комдив сказал, что передовой Золотарев должен командовать трусом Барановым, а не наоборот. При неожиданной встрече полковник, понятно, стал вспоминать, что они вместе учились, служили, но у него ничего не вышло. Как выяснилось, этот полковник даже с оружием обращаться не умел: когда чистил свой автомат, выстрелил себе в голову. Ну и правильно! Не место таким людям в отряде Серпилина.
А самого Серпилина при выходе из окружения, при прорыве, ранило, так как он сражался в первых рядах. Но, даже если бы не добился, я думаю, пошел бы защищать Москву простым солдатом, как сделал впоследствии Синцов.
Итак, война расставила все точки. Здесь сразу понятно стало, кто настоящий человек, а кто лжегерой. К счастью, вторых было намного меньше, но, к несчастью, они практически не умирали. На войне гибнут только храбрые, отважные люди, а всякие трусы, предатели только богатеют и получают большие возможности, большое влияние. Но роман К. М. Симонова «Живые и мертвые» читается с восхищением. Постоянно присутствует чувство глубокого морального удовлетворения, что в России есть люди, способные на подвиги, и их большинство. К сожалению, таких людей иногда может выявить только столь ужасное событие, как война.
Образы Синцова и Серпилина в романе К. М. Симонова “Живые и мертвые”
В романе на фоне масштабных событий всенародного значения ярко и выпукло представлены главные персонажи. Одним из аспектов симоновского романа является показ противоречий нашего общества. Синцову пришлось бороться за право сражаться на фронте. В судьбе Синцова много индивидуального. Но автор подчеркивает, что Синцов – один из многих.
Приведем комментарии автора. “Первый день войны застал семью Синцовых врасплох, как и миллионы других семей”. “Он не был трусом, но, как и миллионы других людей, не был готов к тому, что произошло”. “А что будет с ним в этом бою, он не знал, так же, как этого не знали и все другие люди, составлявшие полк Серпилина”. “Сегодня день снова был прожит так, как он привык жить: за общим делом, вместе с другими людьми”. Синцов – штатский человек. Ему нужно еще было научиться побежать, а не просто жертвовать собой. В романе Синцов из штатского человека превращается в умелого солдата. Отступая с дивизией Серпилина, он с радостью принимает назначение политруком роты.
После боя его хвалят: “Хорошо действовал, политрук”. Но главное для него теперь другое: “они остались в тех же окопах где были с утра…” После выхода из окружения Синцову приходится начинать службу рядовым бойцом ополчения. Синцов остался без документов и не знает, как это произошло.
Ему кажется, что вокруг стена недоверия. Эта сторона его биографии имеет нечто общее с биографией Серпилина. Воинское умение Синцова возросло.
У развалин кирпичного завода Синцов практически в одиночку отбивает атаки немцев. В конце романа мы видим изменившегося Синцова. В нем соединились воинское мастерство и нравственная стойкость.
Он переживает и за дочь на оккупированной немцами территории, и за жену в тылу фашистов. Серпилин покоряет нас многими достоинствами: и беззаветной храбростью, и полководческими способностями, и мудростью. Он стремится к тому, чтобы подчиненные ему люди дрались хорошо и с малыми потерями. В бою за станцию Воскресенское он не поддается нажиму начальника политотдела армии Максимова немедленно пойтив атаку.
Серпилин возьмет это Воскресенское с минимальными потерями. После всех испытаний Серпилин не потерял любви к жизни. В романе Симонова мы видим, испытания закаливали людей, как мужество так и воинское умение основой победы.
В “Последнем лете” Серпилин впервые решает задачи огромной стратегической сложности. Участие Серпилина в операции “Багратион” позволяет увидеть в нем большого военного руководителя. И одновременно он заботится о людях.
Он дарит Синцову и Тане редкие минуты свидания, ободряет генерала Кузьмича, пересматривает приговор трибунала по делу сержанта Никулина. С искренним сожалением мы узнаем о смерти Серпилина. Случайная смерть его только внешне случайна. Героизм был для Серпилина нормой жизни
Твір на тему: Образы Синцова и Серпилина в романе К. М. Симонова “Живые и мертвые”
Related posts:
Страшная правда войны в романе “Живые и мертвые” Как бы много за плечами не осталось, а впереди была целая война. К. Симонов В годы Великой Отечественной войны было хорошо известно имя поэта Константина Симонова. Его стихотворения: “Жди меня”.
Образ войны в произведениях Константина Симонова Советский писатель Константин Михайлович Симонов всегда был верен одной, главной теме своего творчества. Тема эта – мужество и героическое служение Родине. Образ войны постоянно присутствует в произведениях писателя как нечто.
Сочинение Живые и мертвые души в поэме Гоголя Мертвые души В произведении Гоголя можно разглядеть, как хорошие, так и дурные стороны в России. Мертвыми же душами автор позиционирует ни покойников, а чиновников и обывателей, чья душа затвердела от черствости и.
Две России в поэме Н. Гоголя “Мертвые души”. “Мертвые” и “живые” души В начале работы над поэмой Н. В. Гоголь писал В. А. Жуковскому: “Какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая разнообразная куча! Вся Русь явится в нем”. Так сам Гоголь определил объем.
Души “мертвые и живые” в поэме Н. В. Гоголя Осенью 1835 года Гоголь принимается за работу над “Мертвыми душами”, сюжет которых, как и сюжет “Ревизора”, был ему подсказан Пушкиным. “Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку.
Души живые и мертвые в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души” Поэма Гоголя “Мертвые души” – одно из лучших произведений мировой литературы. Над созданием этой поэмы писатель работал на протяжении 17 лет, но так и не завершил задуманное. “Мертвые души” –.
Души “мертвые” и “живые” в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души” Поэма “Мертвые души” – произведение загадочное и удивительное. Над созданием поэмы писатель работал на протяжении многих лет. Он посвятил ей столько глубоких творческих раздумий, времени и напряженного труда. Именно поэтому.
Мертвые и живые души в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души” (Второй вариант) (План-сочинение) Замысел поэмы. “Мне хочется в этом романе показать хотя с одного боку всю Русь”, – писал Н. В. Гоголь А. С. Пушкину в 1835 г., который “подарил” писателю основную идею.
Души “живые” и “мертвые” в произведении Н. В. Гоголя “Мертвые души” “Мертвые души” – удивительная книга. Горький упрек современной Руси, но не безнадежный… Гоголь чувствовал,… – позади мертвых душ души живые. А. И. Герцен. Свое произведение “Мертвые души” Гоголь писал на.
Образы помещиков в поэме “Мертвые души” Образом Манилова Гоголь начинает галерею помещиков. Перед нами возникают типические характеры. В каждом портрете, созданном Гоголем, по его словам, “собраны черты тех, которые считают себя лучше других”. Уже в описании.
Образы помещиков в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души” Произведение Н. В. Гоголя “Мертвые души” по праву заслужило признание во всей мировой литературе. В нем автор ярко представляет нам целую галерею психологических портретов. Гоголь раскрывает характеры людей, рисуя их.
Образы Селифана и Петрушки и их функции в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души” Действие поэмы “Мертвые души” происходит еще до отмены крепостного права, поэтому сквозь нее лейтмотивом проходит народная тема. Н. В. Гоголь восхваляет народ, практически воспевая оду в его честь, выражает все.
Сатирические образы помещиков (по поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души”) На сюжет, подсказанный Пушкиным, Гоголь пишет произведение, где, по его словам, “было бы уже не одно то, над чем следует смеяться”. Вскоре Гоголь понимает, что вещь, им создаваемая, не подходит.
Образы чиновников в поэме Гоголя “Мертвые души” (эссе) Галерею “мертвых душ” в поэме Гоголя продолжают образы чиновников города N. Автор рисует их как единую безликую массу, погрязшую во взятках и коррупции: “А вот пусть к тебе повадится черт.
Библейские образы в романе М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита” Библия принадлежит всем, атеистам и Верующим, равно. Это книга человечества. Ф. Достоевский Библия, ее легенды и заповеди на протяжении вот уже многих веков являются неиссякаемым источником вдохновения и размышлений многих.
Образы белых офицеров в романе М. А. Булгакова “Белая гвардия” Образы белых офицеров в романе Булгакова “Белая гвардия” вырисованы четко и правдиво. “Настоящие люди и герои” – такая трактовка врагов большевистского движения, конечно, не могла удовлетворить официальную цензуру. Роман был.
Женские образы в романе М. Шолохова “Тихий Дон” В образах центральных героинь романа М. Шолохова “Тихий Дон” воплощено представление автора о судьбе русской женщины в бурном 20 веке. Их основное назначение в романе, главная художественная функция, на мой.
Женские образы в романе “Петр Первый” Большая заслуга А. Н. Толстого состоит в том, что он в своем историческом романе создал правдивые образы Петра Первого и его сподвижников, но еще более велика заслуга писателя в том.
Христианские представления, мотивы и образы в романе Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” Православие, принесенное на Русь еще в X веке, глубочайшим образом повлияло на менталитет русского народа, наложило неизгладимый отпечаток на русскую душу. И, кроме того, православие принесло с собой письменность, а.
Образы героев в романе Разгром С победой молодой Советской республики новая жизнь стихийно ворвалась в искусство. Тема отшумевшей войны казалась главной в творчестве советских писателей. Писать о Гражданской войне значило писать о революции, о новой.
Женские образы в романе А. С. Пушкина “Евгений Онегин” В романе “Евгений Онегин”, опубликованном в 1831 году, А. С. Пушкин отразил современную ему русскую жизнь. Действие романа начинается весной-летом 1819 года и заканчивается весной 1825 года, за полгода до.
Женские образы в романе Л. Толстого “Война и мир” Женская тема занимает важное место в романе-эпопее Л. Н. Толстого “Война и мир”, ведь у женщины есть свое особое предназначение, данное самой природой: она прежде всего мать, жена. Для Толстого.
Вечные образы в романе “Обломов” Вечные образы – персонажи литературных произведений, которые вышли за рамки произведения. Они встречаются в других произведениях: романах, пьесах, повестях. Их имена стали нарицательными, часто употребляются в роли эпитетов, указывают на.
Основные образы в романе М. А. Булгакова “Белая гвардия” “Белая гвардия” – во многом автобиографический роман, основанный на личных впечатлениях Булгакова о Киеве (в романе – Городе) конца 1918 – начала 1919 года. Семья Турбиных – это в значительной.
Образы коммунистов в романе М. Шолохова “Поднятая целина” Среди всех коммунистов, подробно описанных или только упомянутых в романе “Поднятая целина”, самым колоритным и, как это ни странно на первый взгляд, самым репрезентативным является Макар Нагульнов. Его странные, смешные.
Сатирические образы в романе Тургенева “Отцы и дети” На протяжении веков литература, словно зеркало, отражала реальность мира, изобличала все ее ошибки. Литература возбуждала в людях презрение к порокам, разжигала неприязнь к несовершенству одной личности, указывала на язвы целого.
Образы “отцов” в романе И. С. Тургенева “Отцы и дети” В своем романе “Отцы и дети” И. С. Тургенев отобразил общественные процессы в России 59-60-х годы XIX столетия. В это время главным вопросом был вопрос о будущем России, о том.
Женские образы в романе М. Ю. Лермонтова “Герой нашего времени” В своем романе “Герой нашего времени” М. Ю. Лермонтов сумел показать героя неординарного, мыслящего, талантливого, но искалеченного средой. Во взаимоотношениях с различными людьми раскрывается внутренний мир героя, его ценности, стремления.
Образы русских женщин в романе “Война и мир” Огромная популярность таланта Льва Толстого давно перешагнула границы нашей страны. Его знает весь мир. Недаром Горький писал: “Не зная Толстого, Достоевского, нельзя считать себя знающим свою страну, нельзя считать себя.
Женские образы в романе “Герой нашего времени” На жизненном пути Печорина встретились четыре девушки: девушка-контрабандистка (“Тамань”), Мери Лиговская (Княжна Мери), Вера (Княжна Мери), Бэла (Бэла). Для всех этих девушек встреча с главным героем была роковой. Образ девушки.
Образы Синцова и Серпилина в романе К. М. Симонова “Живые и мертвые”
Христианские мотивы в трилогии К. М. Симонова «Живые и мертвые»
Зачастую христианские аллюзии в творчестве писателя остаются незамеченными
Уже в самом названии трилогии можно увидеть идеи, как минимум несовместимые с материалистической картиной мира: победа под Москвой, по мысли Симонова, ковалась в каждый день войны, начиная с 22 июня, не только теми, кто держал оружие в руках в июле, августе, сентябре – умершие остаются в строю и после гибели и наравне с живыми продолжают борьбу, брань, теперь уже невидимую: бесстрашие и отвага павших воинов словно ложатся на чашу весов, которые однажды должны склониться в пользу победителя. В своем мысленном монологе, обращенном к трусу и подлецу Баранову, Серпилин восклицает: «Кроме тебя, еще капитан Гусев есть, и его артиллеристы, и мы, грешные, живые и мертвые, и вот эта докторша маленькая, что наган двумя руками держит».
Война, в осмыслении Симонова и его героев, есть готовность принести себя в жертву «за други своя» (Ин. 15, 13). Восхищение автора вызывает замполит Бережной, «горячий и пристрастный к людям, но при этом всегда готовый, не раздумывая, положить жизнь за любого из них». Внутренний монолог Синцова через сутки после начала наступления Красной Армии под Сталинградом развивает эту же мысль, в словах героя звучит прямая отсылка к Евангелию: «Да, все успевают люди за сутки на войне. Чего только не успевают! И положить живот свой за други своя, и кого-то послать на смерть, и кого-то спасти, и кого-то не уберечь».
Христианские мотивы овевают эпизод прощания Мишки Вайнштейна, покидающего позиции окружаемой немцами под Могилевом дивизии, с Синцовым, решившим в ней остаться. Казалось бы, возвращение корреспондента в Москву – залог его безопасности, избавления от ужасов изнурительных и безнадежных боев в котле, и сам Мишка испытывает сильные угрызения совести, соглашаясь покинуть друга в критической ситуации. Однако судьба решает иначе: сутки спустя после яростного боя с наступающими силами вермахта невредимый, но смертельно уставший Синцов будет «без памяти спать на дне окопа», тогда как Мишка, попавший под пулеметную очередь с немецкого мотоцикла, будет убит под Чаусами и, «собрав последние силы, заползет в кустарник у дороги и, истекая кровью, будет засвечивать пленку со снимками немецких танков». Так в судьбах героев исполнятся на деле слова Евангелия: «Любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин. 12, 25). Готовность Синцова «погубить душу» и не жалеть себя и в дальнейшем будет хранить героя на всех дорогах войны.
Предлагая Синцову после выхода из окружения сообщить жене о своем настоящем местоположении, Климович вновь обращается к христианскому дискурсу:
«Если хочешь домашним написать, что Христос воскресе (курсив – мой), напиши и сразу Хаустову, ординарцу, отдай».
Подвиг бойца, попавшего в окружение в июле 1941 года, сопоставляется, таким образом, с крестной Жертвой Христа – отдать свою жизнь, чтобы спасти других (именно так и осмысляет свою миссию Серпилин, осознанно остающийся воевать в окружении), а нечаянный (по уверению одного из командиров, в указанной местности давно уже не оставалось никаких окруженных частей Красной Армии) выход из окружения – чудо, сопоставимое с Воскресением Христовым.
Тема Пасхи, Воскресения звучит также в октябрьской Москве, жители которой прячутся от бомбежек в метрополитене. Одну из ночей проводит в метро и сам Синцов. Здесь герой слышит разговоры случайных людей о распространившихся в небе над городом случаях воздушных таранов:
« – Вчера девятый таран был над Москвой, – сказал мужской голос.
– Это же надо, чтобы самому с самолетом – в самолет!
– Вот уж именно, смертию смерть поправ, – ответил третий голос».
Слова пасхального тропаря передают глубоко христианскую нравственную подоплеку происходящего
Летчики над Москвой, совершающие тараны немецких самолетов, предотвращают налеты и бомбежки, в результате которых гибнут мирные жители, своей смертью они спасают жизни своих соотечественников – безымянных, безвестных для них москвичей. Слова пасхального тропаря, пришедшие на память одному из жителей, лучше всего передают глубоко христианскую нравственную подоплеку происходящего.
Тема напряженного ожидания воскресения, неверия в смерть и стремления ее преодолеть силой воли и напряжением ума и душевных сил звучит в сцене кончины жены Серпилина:
«Он стоял и ждал, чтобы она очнулась. И если бы всю силу его сосредоточенного ожидания можно было обратить в какую-то другую силу, способную что-то сделать, эта сила, наверное, была бы способна не только возвращать сознание живым, но и воскрешать мертвых».
Как видно, душа неверующего Серпилина тоскует по возможности через молитву принять участие в судьбе любимого им человека, облегчить его судьбу. Это же желание неким нематериальным, метафизическим образом облегчить судьбу любимого человека выражает мать «маленькой докторши» Тани, работающая до последнего изнеможения на литейном заводе над производством мин. Пожилая женщина, как и Серпилин, не умеет молиться, однако она решает взять на себя подвиг самоотверженного труда, который, по ее заветной мечте, должен искупить ее дочь у смерти:
«Работаю, а сама думаю про тебя: отработаю я ее у смерти! Не может быть, чтоб при такой моей работе еще и ты у меня пропала».
Примечателен образ военного корреспондента Люсина, который, внешне исполняя все предписания партийного и военного командования, из разу в раз совершает самые предосудительные и неблаговидные поступки: в октябре 1941-го года высаживает сбежавшего из плена Синцова перед КПП в нескольких километрах от Москвы, опасаясь возможных неприятностей для себя, во время наступления под Сталинградом подставляет под пули пятнадцатилетнего ординарца Синцова и после отказывается вытаскивать раненого мальчика из-под немецкого огня. На груди Люсина красуются медали «За отвагу», он состоит на самом хорошем счету у своего командования, и тем не менее именно этот герой становится заклятым врагом Синцова. Люсин – исполнитель формальных предписаний советского командования, однако он чужд гуманистической патетики советской идеологии, он – фарисей в коммунистическом государстве.
Попав в окружение под Могилевом, комдив Зайчиков накануне смертельного ранения заявляет:
«Фашистов бы побольше в землю закопать, а самим можно и без Святого Причастия» (курсив – мой).
При этом отказ от «Святого Причастия» есть, в контексте размышлений симоновских героев, не что иное, как готовность умереть незамедлительно, здесь и сейчас, без раздумий и лишних колебаний, готовность принести себя в жертву. То, что для утверждения важнейшего в патетике романа смысла герои выбирают именно христианскую символику, парадоксальным образом свидетельствует о том, что она в их сознании жива и несет в себе сильнейший эмоциональный заряд.
После окончания боя на кирпичном заводе под Москвой, в котором выживают лишь четверо бойцов, политрук Малинин, узнав, что Синцов задумался о жене, угрюмо шутит:
«Думать о ней бесполезно. А вот написать ей после такого дня, как сегодня, надо. Что жив и здоров остался ее комсомольскими молитвами (курсив – мой)».
Неслучайно тема молитвы связывается именно с образом жены главного героя: если мужская миссия – готовность отдать свою жизнь в жертву Родине и семье, то женская – проникновенное ожидание, упование и молитва, вера в скорую встречу «всем смертям назло», мистическая надежда, обретающая материальную силу, о которой лучше всего сказано в тексте знаменитого симоновского стихотворения: «Ожиданием своим ты спасла меня».
«Обедня» – наступательная операция, священнослужители – командиры Красной Армии
Война косвенно сопоставляется Симоновым с богослужением: по словам замполита Бережного, неблагонадежность командира полка Барабанова накануне наступления частей Красной Армии на Сталинградский котел «обедни не испортит». «Обедня» в этом контексте – наступательная операция, во всем ореоле ее величия и священности, ее священнослужители – командиры Красной Армии, на которых возложена сложная и ответственная задача. В разгар операции генерал Серпилин входит в подвал, в котором обосновался его давний боевой товарищ Пикин, и, видя, как тот выходит из клубов печного дыма, восклицает: «Ишь явился, как архангел из облаков». Наблюдательный пункт командира дивизии Кузьмича (сменившего в этой должности Серпилина) в одном из эпизодов Сталинградской битвы находится в притворе «разбитой вдребезги церкви».
Говоря о перспективах победного окончания войны, подполковник Климович, пробившийся под Ельней навстречу выходящей из окружения дивизии Серпилина-Зайчикова, обращается к Синцову со словами:
«Не переживай, подожди, еще въеду в Германию на своей “тридцатьчетверке”. И тебя на броню посажу, если, конечно, нам до этого не выйдет с тобой “со святыми упокой” (курсив – мой) и фанерная память со звездочкой».
В сознании Климовича христианская и коммунистическая советская атрибутика (в данном эпизоде – атрибутика смерти, похорон) существуют одновременно и параллельно, ничуть не противореча одна другой. Накануне наступления под Сталинградом Синцов, рассуждая о расстановке сил и перспективах предстоящих боевых действий, полагается не только на разум и расчет начальства, но и на Божий Промысл:
«Кого Бог и начальство дали в комбаты в ночь перед наступлением, с тем и воевать».
Герои Симонова поминутно цитируют Евангелие. Батальонный комиссар Левашов, оберегая немца-антифашиста Келлера, замечает:
«У меня приказание политотдела – обеспечить, чтобы не один волос с его головы не упал» (ср. Мф. 10, 28).
Увидев, что начальник штаба дивизии Пикин держит при себе талантливого ординарца Пчелинцева в чине старшины, не позволяя ему получить офицерский чин, Серпилин пеняет старому товарищу на эгоизм и добавляет:
«Люблю тебя, долговязого, и высоко ставлю. А раз так – всякое лыко в строку. У другого бы этой соринки в глазу не заметил, а у тебя вижу» (ср. Мф. 7, 3).
По словам командующего фронтом, полк, в строю которого Синцов прошелся 7 ноября по брусчатке Красной площади, он «ждал в тот день как манны небесной». На первый взгляд, в словах командующего лишь жалоба на нехватку сил в критической ситуации наступления противника на Москву, однако за библейской фразеологией, пожалуй, кроется нечто большее: соединения, принявшие участие в легендарном параде 1941-го года, становились своего рода благословением судьбы, сулившим победный исход всей битве.
Со священником дважды сопоставляется Синцов: впервые – после выхода из окружения под Ельней в реплике Климовича, причем внешним основанием для возникновения подобного рода ассоциаций является многонедельная небритость Синцова: «А ты зарос, как поп, только наперсного креста не хватает», повторно – в финале романа, в реплике политрука Малинина, тяжело раненного под Москвой. Войдя в барак, где лежат раненые, Синцов видит изнуренное болью лицо Малинина, и уже в его лице тот читает себе смертный приговор, с которым спешит не согласиться:
«Чего так смотришь? Ты не поп, и я тебя не со Святым Причастием позвал…».
Вера в то, что его дело правое, делает из бойца Синцова воина невидимой брани добра со злом
И в первом, и во втором эпизодах Синцов проявляет искреннее человеческое участие в судьбах раненых товарищей. Перед разговором с Климовичем автор подробно описывает, как герой следует в госпиталь за Серпилиным и буквально придавлен к земле тревогой за жизнь ставшего за месяцы окружения родным для него комбрига: позднее, прощаясь с командиром медсанбата, Синцов на радостях от известия о том, что раны комбрига не смертельны, схватил того за рукав «и еще целых пять минут объяснял ему, что за человек Серпилин и как это хорошо, что он остался жив». В финале романа Синцов озабочен тяжестью ранения другого своего командира, ставшего для него после выхода из второго окружения духовным наставником, опекуном и усердным ходатаем перед партийным командованием о восстановлении в партии после утраты билета. Однако, пожалуй, не только сострадание героя боевым товарищам и желание облегчить их участь заставляет других персонажей сопоставлять Синцова со священником – внутренняя духовная собранность, готовность всякий раз взять на себя самую опасную из поставленных командованием задач, жертвенность и искренняя вера в то, что его дело правое, делает из бойца Синцова духоносного воина невидимой брани добра со злом.
Неоднократно автор сопоставляет партийные кадры в рядах Красной Армии и на производстве с церковным клиром. В большинстве случаев эти люди душой радеют за подвластных им людей, принимают душевное участие в их жизнях, становятся для них непререкаемым авторитетом. Батальонный комиссар Левашов так стремится огородить подопечный ему состав от нареканий командования, что замполит Бережной вынужден пенять ему на то, что он пишет «не политдонесения, а прямо какие-то жития святых». Парторг Малинин, оказавшийся в тылу после тяжелого ранения и множественных операций, по замечанию директора ташкентского литейного завода, становится его ангелом-хранителем. Мать Тани Овсянниковой, пытаясь устроить семейную жизнь дочери, обращается за советом и словом утешения именно к Малинину, и тот действительно принимает в Таниной судьбе живое участие: вызывает «на ковер» мужа-двоеженца, проводит воспитательную беседу, заставляет того отказаться от брони и отправиться на фронт. Замполит батальона Синцова Завалишин, по словам Левашова, честен, как «Иисус Христос».
Со священством могут сопоставляться не только партийные кадры, но и армейское командование. Когда Серпилин посещает командира дивизии Кузьмича, у которого незадолго до того открылась кровоточащая рана на ноге, в наблюдательном пункте, расположившемся по воле случая в старой церкви, тот, опасаясь, что начальник штаба должен отстранить его от действий в разгар успешного наступления, ассоциирует все происходящее с Исповедью: «Федор Федорович, раз нас бой в церкву загнал, давай как на Исповеди: отстранять меня прибыл?» В ответ Серпилин призывает дать ему отчет о настоящем состоянии своего здоровья, «как на духу». В свою очередь, член военного совета Захаров огорчен тем, что Серпилин не поделился с ним известием о смерти сына: по его мнению, генералу следовало бы открыть ему душу, как представителю партийных кадров. На прямой вопрос Серпилина: «Исповедаться перед тобой надо?» тот отвечает: «Кто я, в сущности? Политрук на высшем уровне, если исповедуются, обязан слушать». При этом сам Захаров чувствует, что сказанное – «отчасти горькая шутка, а отчасти самая настоящая правда».
То пробирочное атеистическое общество, которое изначально планировали построить большевики на развалинах бывшей Российской Империи, встретилось на деле с огромным человеческим сопротивлением. И если не все верующие нашли в себе достаточно мужества для того, чтобы ценой своей жизни отстоять свое право исповедовать Христа и христианскую систему ценностей, то очень многие, абсолютное большинство, – сопротивлялись оголтелому атеизму подспудно, молчаливо, но необычайно последовательно и упрямо, на деле видоизменяя и переформатируя ту убогую материалистическую модель, которую пытались навязать им извне, заставляя саму власть вносить в эту модель все новые и новые коррективы. Свидетелем и литературным зеркалом этой поднимающейся из глубин простого народа силы и стал русский советский писатель К.М. Симонов.
3. 096. Константин Симонов, Живые и мертвые
3.096. Константин Симонов, «Живые и мертвые»
Константин (Кирилл) Михайлович Симонов
(1915—1979)
Русский писатель и переводчик, киносценарист и кинодокументалист, фронтовой корреспондент центральных газет («Красная Звезда», «Правда», «Комсомольская правда», «Боевое знамя» и др.), общественный деятель, кавалер четырех боевых орденов и трех орденов Ленина, лауреат шести Сталинских премий, Герой Социалистического труда, автор множества очерков, критических статей, стихотворений и среди них пронзительных «Жди меня» и «Письмо другу» («Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины»), десяти пьес («Русские люди», «Четвертый», «Русский вопрос» и др.), рассказов, повестей и романов («Дни и ночи», «Из записок Лопатина», «Товарищи по оружию», «Так называемая личная жизнь» и др.), мемуаров «Глазами человека моего поколения», Константин (настоящее имя Кирилл) Михайлович Симонов более всего прославился романной трилогией «Живые и мертвые» (1959—1971), удостоенной Ленинской премии за 1973 г.
Писатель многие годы был главным редактором журнала «Новый мир» и «Литературной газеты», секретарем правления Союза писателей СССР, депутатом Верховного Совета СССР, членом ЦК КПСС.
«Живые и мертвые»
(1959—1971)
Первым о войне написал Гомер. А за ним писали многие и многие — поэты и трагики, историки и прозаики, публицисты и эссеисты.
Когда пришло время романов, стали писать романисты — Стендаль, Л. Толстой, Хемингуэй, Ремарк, Шолохов…
Куда деваться творческому человеку, если война занимала и занимает в жизни любого общества едва ли не главное место.
Для советского народа самой жестокой войной стала Великая Отечественная, когда решался вопрос — быть стране или не быть, жить или не жить народу. Куда уж тут Гамлету со своим индивидуалистическим «Быть или не быть»!
И, пожалуй, главное о народной войне сказали А. Твардовский в «Василии Теркине» и К. Симонов в «Живых и мертвых».
В этих произведениях не было разоблачений тоталитарного режима и «Штрафбатов», не было нравственных терзаний дезертиров и предателей, не было других частностей с точки зрения Победы (многих из которых тогда не было и на самом деле), там было основное — высочайший моральный дух советского народа и его героев, солдат и генералов, который только и смог дать нам всем Победу.
Прав Л.Н. Толстой, изображение войны которого Симонов взял за образец: «решает участь сражения не распоряжения главнокомандующего, не место, где стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска».
Странно сегодня читать прекраснодушные рассуждения о том, что Симонов якобы развенчал миф о единодушии советского общества, противостоящего врагу.
Как, спрашивается, справилось бы тогда это общество с самой могучей за всю историю армией противника, если сегодня подобные «общества» не могут противостоять даже кукольным революциям «роз» и «тюльпанов»?
Да, Симонов усомнился в оправданности некоторых военных операций первых двух лет войны, увидел «промахи командования и напрасные жертвы» — но, как это ни печально, их все оправдала Виктория, давшая нынешним поколениям возможность копаться в прошлом.
Империи только так и выживают. (Сомневающиеся могут посмотреть историю Древнего Рима.)
Но вернемся к трилогии. В ней Симонов поставил под вопрос безгрешность власти, но этим и ограничился, т.к. для него более важным было показать ту правду, которая была тогда в блиндажах и окопах, в душах защитников Отечества, и он уж точно знал, что все решает Дух и Народ.
Чтобы более не суесловить, достаточно сказать, что «Живые и мертвые» — «пик военной романистики, рядом с которыми невозможно поставить ни одно из произведений о войне, печатавшихся под рубрикой «роман» (В. Зубков), и не только в 1960—1970 гг., но и вообще.
Начатый в 1955 году, первый роман трилогии, давшей ей название — «Живые и мертвые» был закончен К. Симоновым в 1959 г. в Ташкенте, где он работал собственным корреспондентом «Правды» по Средней Азии.
Вторая часть — «Солдатами не рождаются» была написана в 1963—1964; третья — «Последнее лето» — в 1970—1971 гг.
Симонов, как никто из писателей знавший реалии фронтов и боев, при создании трилогии тщательно изучил трофейные документы, провел сотни бесед и встреч с полководцами и рядовыми, получил тысячи писем от участников войны.
«Мертвые и живые» герои — образы собирательные, но не выдуманные. Прототипом Серпилина, например, стал генерал Н.Ф. Ватутин, командующий Воронежского, Юго-Западного и 1-го Украинского фронтов, участник Курской и Сталинградской битв.
Почти все действующие в романе лица — герои, но не исключительные в своем мужестве и бесстрашии, а самые типичные представители своего поколения-победителя.
«Живые и мертвые» начинаются с того, что политрука Синцова и его жену Машу утром 22 июня 1941 г. по пути в Симферопольский санаторий настигла война. Синцов, чудом уцелев при бомбежках и обстрелах, оказался на фронте и в качестве военного корреспондента приступил к службе во фронтовой газете. Оказавшись на передовой у комбрига Серпилина, корреспондент не захотел возвращаться в газету. Бригада попала под Могилевом в окружение, из которого удалось выйти немногим, в т.ч. и раненому Серпилину. Синцов был тоже ранен, попал в плен, бежал, потом снова попал на фронт, в дивизию Серпилина. Судьба все время будет сводить генерала и политрука.
Биография Серпилина была типична для простого паренька молодого государства — красноармеец, командир полка под Перекопом, лектор академии им. Фрунзе, оклеветанный, но не сломленный узник лагеря, освобожденный перед войной.
Серпилин постоянно пропадал на линии фронта, был в курсе всех дел и умело руководил военными действиями, стараясь достичь не только успеха в операции, но и сохранить как можно больше солдат живыми и невредимыми.
1943 г. Серпилин встретил под Сталинградом. После победы в Сталинградской битве генерала вызвали в Москву, и Сталин назначил его командармом. В 1944 г. 13 дивизий Серпилина стали главной движущей силой операции «Багратион». Взяв Могилев, он получил приказ о наступлении на Минск.
Командарм не дожил до победы — он был смертельно ранен осколком снаряда. Серпилина, не успевшего узнать о том, что ему присвоено звание генерал-полковника, похоронили на Новодевичьем кладбище.
Синцов же, получивший несколько ранений и едва не комиссованный, стал комбатом у Серпилина, захватил в плен немецкого генерала, командира дивизии. Узнав о смерти жены (Маша в партизанском отряде занималась диверсионной работой), Синцов женился вторично, но потом выяснил, что Машу не расстреляли, а угнали в Германию. В конце трилогии Синцов — начальник штаба полка.
Из многочисленной критики советской поры (в постсоветскую предпочитают умалчивать о произведениях, представляющих национальную гордость) стоит обратить внимание на часто встречавшееся тогда мнение, что «творчество К. Симонова заставляет каждый раз задуматься, при каких обстоятельствах, каким путем была воспитана наша армия и народ, победившие в Великой отечественной войне».
Опубликованная в «Живых и мертвых» масштабная правда о войне, ставшая в 1960-е гг. беспрецедентным откровением для общества, еще не залечившего раны, и сегодня не потускнела, разве что отлилась в бронзу.
Режиссер А. Столпер экранизировал первые две части трилогии: «Живые и мертвые» в 1964 г. и «Возмездие» в 1967 г.
P.S. 13 июля 1941 г. Симонов в поле под Могилевым оказался в расположении 388-го стрелкового полка, стоявшего там насмерть.
Подвиг воинов не был стерт из памяти писателя, сделавшего именно это Буйничское поле в «Живых и мертвых» местом первой встречи Синцова и Серпилина.
На этом поле Симонов «впервые понял, что есть шанс, что войну мы не проиграем. На этом поле был первый реальный, хорошо организованный очаг сопротивления врагу». На этом поле, согласно завещанию писателя, был развеян его прах.
Образ войны в произведениях Константина Симонова
Школьное сочинение
Константин Михайлович Симонов всегда был верен одной, главной, теме своего творчества. Тема эта — мужество и героическое служение Родине. Образ войны постоянно присутствует в произведениях писателя как нечто реальное, чудовищное, то, что необходимо изучать, с чем нужно бороться, чтобы победить. Понятие войны в форме метафоры также встречается у Симонова, но не очень часто. Это бывает, когда необходимо сказать, что она еще не наступила. Об этом думает в романе “Товарищи по оружию” Климович: “Для него, военного человека, война была экзаменом, который неизвестно когда состоится, но к которому надо готовиться всю жизнь”. Или когда автору необходимо дать собирательный образ войны: “Война — не новгородское вече”, или: “Война все равно никогда не сахар, особенно если не выпускать из памяти, что люди умирают каждый день и час”. Все свое внимание Симонов концентрирует на тяготах войны: “Выходит, так на так, везде война людей по хребту бьет”, — пишет он в романе “Солдатами не рождаются”.
Перу писателя принадлежит знаменитый роман-эпопея “Живые и мертвые”. В нем все время ощущается противоборство двух сил: “Война вообще палка о двух концах — и ты за нее схватился, и противник из рук не выпускает”. Это противоборство подчеркивается удачной метафорой: “Все висело на волоске и у нас, и у немцев. Но наш волосок оказался крепче. Немцы — противник такой, его и при последнем издыхании шапками не закидаешь”.
Константин Симонов представляет войну в виде механизма, бездушного, перемалывающего все живое. Так, в романе “Последнее лето”, посвященном 1944 году, часто употребляются метафоры “машина войны”, “машина наступления”. Война идет уже давно, и в ней как будто что-то автоматизировалось. Искусство ведения войны заключается в овладении этой “машиной войны”. Серпилин постоянно думает, что нужно “раскручивать машину наступления “. У него возникает ощущение, что “машина войны” на участке его армии “отлажена, заправлена, смазана, теперь остается пустить ее в ход”. Движение войны выражается в виде длительного действия какого-то существа, с которым нужно бороться, что и делали наши солдаты, такие, как Синцов, Артемьев и другие. Они “сначала, как могли, останавливали войну, когда она катилась и хотела перекатиться через них и через миллионы других людей. А теперь, остановив, катили ее обратно, туда, откуда она началась” (“Последнее лето”). Война здесь олицетворяется при помощи развернутой и повторяющейся метафоры — “война катилась”, “ее катили”, и это одушевление не случайно у Симонова. В образной форме показано, что Синцов и Артемьев не просто участники войны. Они ведут борьбу против нее самой, и в этом содержится глубокий смысл, так как, еще продолжая воевать, наша страна, уничтожая фашизм, вела борьбу за мир.
Писатель, рисуя обобщенный образ войны, подчеркивает обычное, характерное состояние. “Там война пахла бензином и копотью, горелым железом и порохом. Она скрежетала гусеницами, строчила из пулеметов и падала в снег, и снова поднималась под огнем на локтях и камнях, и с хриплым “ура”, с матерщиной, с шепотом “мама”, проваливаясь в снегу, шла и бежала вперед, оставляя после себя пятна полушубков и шинелей на дымном растоптанном снегу” (“Солдатами не рождаются”). Олицетворение войны у Симонова — образ чудовища, хищника. “Конечно, война большая, это, верно, и жрет людей много, нынче тут, завтра там…”, — думает Серпилин. В романе “Последнее лето” образ чудовища относится и к немецкой армии: с надрубленными клещами, с перерезанными венами — железными дорогами. Противостоящей силой чудовищу войны в романе предстает собирательный образ гиганта, русского богатыря, олицетворяющего русский народ. В частности, появляется образ большой человеческой руки. “Вчера все глубже загребали правой рукой”, — думает Серпилин о правом фланге своей дивизии. “И два соседних фронта… сегодня к утру сомкнули руки позади оставшихся в мешке немецких армий”.
Описывая будничную работу Серпилина, Симонов создает образ человека на войне. “На фронте думал, как говорится, о душе, а про тело думать было некогда. Оно ездило на “виллисах”, ходило по окопам, говорило по телефону… Исполняло все, что от него требовалось, не напоминая о себе”. Одушевляется также в романе и серпилинская дивизия, причем о ней говорится, как о едином существе, вмещающем в себя судьбу каждого бойца: “…Она отступала и контратаковала, оставляла, удерживала и снова оставляла рубежи, она истекала кровью и пополнялась, и снова обливалась кровью”. “Последнее лето” демонстрирует нам образец армии и ее командиров. В подтверждение этого автор говорит афористическими фразами: “Армия, как человек, — без головы не живет”, “Командир полка, как хозяйка, — всегда в заботах”; “Хороший командир роты — это рота. Без него на батальоне сидеть, как на стуле без ножки”.
При индивидуальной оценке командующих: Серпилина, Бойко, Кузьмича — Симонов использует необычное сравнение. Например, Синцову “…Серпилин в эти дни чем-то напоминал хирурга. Наступление было похоже на операцию, когда хирург торопит: “Тампон! Зажим! Тампон! Шелк! Проверьте пульс!”. Командует людьми, которые помогают, а у самого нет времени ни на что постороннее…”. Это сравнение Серпилина с хирургом не случайно, так как военную операцию он старался подготовить как можно искусней и провести ее для своей армии как можно безболезненней. В описании боя у Симонова обычно преобладает зрительное или слуховое восприятие его очевидцами. При передаче грохота боя возникает такой звуковой образ: “Казалось, у тебя над ухом кто-то все время с треском грызет огромные орехи”. Это олицетворение боя опять повторяется: “Над ухом один за другим треснули два последних ореха, и наступила мгновенная пауза”.
Писатель отвергает войну как нечто противоестественное, бесчеловечное. В то же время Симонов подчеркивает, что война — это ежедневный подвиг и тяжелый труд народа на фронте и в тылу. Вся жизнь переплетена с войной, она входит в мировосприятие человека. Этим и объясняется использование военной символики даже там, где речь не идет непосредственно о войне. Например, переживая гибель жены, Синцов думает: “Страшно привыкать к мысли, что умерла. Но, может, еще страшней, затолкав эту смертельную мысль вглубь себя, жить с нею так, словно годами идешь по минному полю, не зная, где и когда под тобою рванет”. У Симонова образ-символ нигде не выступает навязчиво. Он скрыт, и в него нужно проникнуть. Например, изображая “черную кашу” взрывов, автор обращает внимание на соломинку, которая становится символом человеческой судьбы на войне. “Там, впереди, небо. А здесь, прямо перед глазами, ледяная кромка окопа с одной вмерзшей соломинкой. Торчит, словно ее нарочно втолкнули измерить силу ударов, и подрагивает перед глазами то сильней, то слабей…”. Образ соломинки, подрагивающей от взрывов, такой маленькой, но стойкой — она одна выстаивает против всей махины вражеской техники, — это и есть образ человека на войне. Константин Симонов, создавая образ войны, в своих произведениях использует разнообразные художественные средства. Этим достигается огромное эмоциональное воздействие на читателя, благодаря этому книги писателя так правдивы, реалистичны и глубоки по своему содержанию.
Загрузка...