Значение и сущность философии экзистенциализма (Школьные сочинения)
Экзистенциализм в широком смысле – это философия 20-го века, в центре внимания которой находится анализ процесса жизни и того, как люди осознают свое существование в этом мире, направление философской мысли, связанное с поиском себя и смысла жизни с помощью свободной воли, выбора и личной ответственности. Экзистенциальные идеи возникли после Великой депрессии и Второй мировой войны, когда в обществе царило глубокое отчаяние. Эти противоречивые чувства и настроения были сформулированы философами того времени. Многие из них выражали свои идеи, не причисляя себя осознанно именно к этому направлению мысли. Кьер Кегору, Ницше и Камю приписывают сочинения об экзистенциализме. Чётко обозначал свою принадлежность к этой философии Жан-Поль Сатр. Он же первым привлек к ней наибольшее международное внимание, предприняв попытку обобщить экзистенциальная идеи и взгляды в XX веке.
Всё содержание экзистенциализма нельзя охватить полностью и подогнать под какие-то определённые рамки, так как существует широкий спектр философских, религиозных и политических идеологий, составляющих его, и нет всеобщего согласия в произвольном наборе идеалов и убеждений.
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Это связано с самим термином «экзистенция», означающим способ бытия отдельной личности, с её уникальными и неповторимыми переживаниями. Мнения различных философов варьируются, но каждый ищет наиболее индивидуальную свободу для человека в обществе.
Одна из основополагающих идей – это противостояние конформизму. Общество пытается навязать убеждения или требовать, чтобы какие-то определённые ценности или правила были неукоснительно приняты, создают шаблоны, стереотипы поведения, согласно которым человек вынужден строить свою жизнь. Экзистенциалисты считают, что это разрушает индивидуализм и заставляет человека становиться таким, каким его хотят другие видеть люди, а не тем, кем он хочет быть на самом деле. Он, находясь во власти других, забывает о своих собственных желаниях и потребностях, и как следствие не реализует внутренний потенциал. Экзистенциалисты приходят к выводу, что люди полностью свободны и должны нести личную ответственность за себя, хотя с этой ответственностью возникает беспокойство, мука или страх. Они подчеркивают, что единственный способ подняться над абсурдным состоянием человечества, для которого характерны страдания и неизбежная смерть – это использовать нашу личную свободу и выбор, и принять, что суждение человека является определяющим фактором истинности, его убеждения не являются производными от религиозных или светских мировых ценностей.
Экзистенциалисты полагают, что в отличие людей от других существ, мы можем выбирать, что нам делать. На самом деле, мы должны выбрать: единственное, что мы не можем сделать, это не быть свободными. Другие сущности имеют некоторую предопределенную природу: камень или жук. Но у человека нет плана жизни, врождённого неизменного предназначения. На людей могут влиять биология, культура и личный опыт, но в каждый момент мы готовимся к чему-то новому, в зависимости от того, что мы решим делать дальше.
Другая не менее важная проблема, рассматриваемая экзистенциалистами – дегуманизация человека и превращение его в объект, набор определённых необходимых функций. Люди перестают воспринимать друг друга как уникальные обособленные единицы, ни на кого не похожие, живые и эмоциональные существа. Когда один человек видит в другом лишь средство достижения собственной выгоды, не считает его равным себе, то не может почувствовать единения с ним и остаётся абсолютно одиноким и непонятым.
И по сей день экзистенциализм не теряет своей актуальности, как популярный способ мышления и рассуждений. Главная его ценность в том, что это философия, которая подчеркивает индивидуальное существование, свободу и выбор. Это мнение, что люди сами определяют смысл жизни и пытаются принимать рациональные решения, несмотря на то, что они существуют в иррациональной вселенной.
Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем
Чтобы вывести это сочинение введите команду /id47016
Вераксич И.Ю.: Зарубежная литература. ХХ век Курс лекций
Лекция № 6. Экзистенциализм во французской литературе ХХ века. Творчество Ж. -П. Сартра и А. Камю
Лекция № 6
Экзистенциализм во французской литературе ХХ века.
Творчество Ж. -П. Сартра и А. Камю
План
1. Характеристика экзистенциализма как литературного направления.
2. Экзистенциализм в творчестве Ж. -П. Сартра («Тошнота»).
3. Экзистенциализм в творчестве А. Камю («Миф о Сизифе», «Посторонний»).
1. Характеристика экзистенциализма как литературного направления
Исходя из совершенства и абсурдности мира, концепцию человека абсурдного предложил экзистенциализм, влияние которого на искусство ХХ века можно сравнить лишь с идеями Фрейда. Как философское направление экзистенциализм сложился в конце XIX – начале XX века в трудах Хайдеггера и Ясперса, Шестова и Бердяева. Как литературное направление сформировался во Франции в годы Второй мировой войны в художественных произведениях и работах теоретического характера Альбера Камю, Жан-Поля Сартра и оказал существенное влияние на всю послевоенную культуру, прежде всего на кинематограф (Антониони, Феллини) и литературу (У. Голдинг, А. Мердок, Кобо Абэ, М. Фриш).
В литературе начала века экзистенциализм был распространён не так широко, однако он окрашивал мироощущение таких писателей, как Франц Кафка и Уильям Фолкнер. Усиление интереса к экзистенциализму в кругах западной интеллигенции именно в годы фашистской экспансии имеет убедительное объяснение – разочарование в возможностях и человеческой личности, и культуры, не сумевших противостоять фашизму
. Итак, что же представляет собой экзистенциализм (от лат. existential – существование) в плане его отношения к литературе? Как считал Сартр, мир пуст, абсурден. В нём нет «Бога», нет идеалов, есть лишь экзистенция, судьба-призвание, которой человек стоически и беспрекословно подчиняется; существование – забота, которую человек должен принять, ибо разум не способен справиться с враждебностью бытия: человек обречён на абсолютное одиночество, его существование никто не разделит. В отличие от марксизма исходная позиция экзистенциализма не общества, а исходное сознание; именно оно исследуется на уровне «жизни в себе» с предельной тщательностью, что является несомненной заслугой этой системы взглядов.
Провозгласив абсурдность человеческого бытия, экзистенциализм впервые открыто включил «смерть» как мотив доказательства смертности и аргумент обреченности человека и его «избранничества». Детально проработаны в экзистенциализме этические проблемы: свободы и ответственности, совести и жертвенности, цели существования и назначения, широко вошедшие в лексикон искусства века. Экзистенциализм привлекает желанием понять человека, трагизм его удела и существования; к нему обращались многие художники разных направлений и методов.
2. Экзистенциализм в творчестве Ж. -П. Сартра («Тошнота»)
Жан-Поль Сартр (1905–1980) драматург, публицист, прозаик, известный философ-экзистенциалист, участник Сопротивления. Он был идейным вождём молодёжной революции конца 60-х гг. ХХ века, сторонником «новых левых» и экстремизма.
Жан-Поль Сартр окончил престижный гуманитарный вуз во Франции (Эколь Нормаль), защитил диссертацию по философии, преподавал в лицеях Гавра, Лиона, Парижа. С 1936 г. начинают издаваться его философские сочинения: «Воображение» (1936), «Набросок теории чувств» (1939), «Бытие и ничто» (1943) и др. Восприняв идею Ницше «бог умер», Сартр в своей философской системе отталкивается от абсурда как объективной бессмыслицы человеческого бытия. Первые произведения Сартра-прозаика – роман «Тошнота» (1938) и сборник рассказов «Стена» (1939) – принесли ему признание писателя и родоначальника литературного экзистенциализма, с которым во Франции связаны своим творчеством А. Камю и Симона де Бовуар.
Основные принципы экзистенциализма Сартра изложены в работе «Бытие и ничто», которую предваряет роман «Тошнота». Эти произведения тесно связаны: художественный мир романа с особенностями его структуры и мрачной атмосферой соответствует системе понятий и терминов экзистенциализма, разработанных в философском сочинении. Главная проблема, обсуждаемая в этих работах: «на что похоже человеческое существование?». Даётся представление о том, что такое «человеческая реальность», из чего она состоит. Вытекающий ответ сводится к следующему: существование (бытие) состоит из вещей (объектов) и сознания, их воспринимающего. Всё, что существует, не имеет объяснения. Оно просто существует. Мир абсурден. Смысл его существования понять невозможно. Сознание есть ничто. Это выражено в заглавии философского труда Сартра «Бытие и ничто». Однако у человека есть право выбора своего действия, а тем самым и самого себя. В абсурдном мире человек выбирает свой способ существования; в той или иной ситуации он «выбирает себя», определяет свое «я». В этом состоит его свобода: можно остаться самим собой, сохранить свою личность, а можно поступиться своими убеждениями, подчиниться требованиям более сильного, можно оказать помощь, а можно пройти мимо, но и в том и в другом случае человек существует в мире абсурда.
Повествователь в романе «Тошнота» – некто Антуан Рокантен. После шестилетнего путешествия он возвращается во Францию и поселяется в Бувиле, чтобы написать книгу о маркизе де Рольбоне, а для этого – закончить изыскания в местной библиотеке, где хранится богатейший архив маркиза. Из архива перед Рокантеном предстаёт личность маркиза. Интриган и авантюрист, сын своего века, столь безобразный внешне, что королева Мария – Антуанетта называла его «милой обезьянкой», он в то же время одерживал победы над блистательными придворными дамами, стал всемогущим наперсником герцогини Ангулемской и делал погоду при дворе. Маркиз побывал в России, где, говорят, приложил руку к убийству Павла I, что и пытается доказать исследователь его жизни, постепенно приходя к выводу, что «доказать вообще никогда ничего нельзя».
Сартр не собирается создавать жизнеописание знаменитого маркиза. Его интересует состояние души и мироощущение его современника Антуана Рокантена, и он намеренно строит роман как дневник учёного и философскую прозу нового типа.
Это роман о власти тошноты, в которой оказался учёный, напряжённо работающий над замыслом и находящийся в естественном для него состоянии изолированности от мира. Рокантен использует обычные для творческого процесса сомнения (писать исторический труд или лучше роман, поскольку Рольбон-человек интересует его куда больше, чем книга, которую он должен написать) и неудовлетворённость. Вместе с тем состояние тошноты становится в романе Сартра ёмкой метафорой страха и одиночества, существования как такового. Это поиск своего «я» и смысла бытия, преодоления отвращения к себе, к своему собственному, «одному из никчёмных существований», детально описанный на примере взаимоотношений персонажа с окружающими – прохожими, посетителями кафе, обслуживающим персоналом, читателями библиотеки, подругой Анни. Рокантен общается с ними, но чувствует себя лишним в этом мире странных, далёких и непонятных ему существ. Он прикасается к предметам и обнаруживает их существование, но навязчивая близость этого существования невыносима для него и неизбежно ввергает его в тошноту.
«Так вот что такое тошнота, – понимает Рокантен, – значит, она и есть эта бьющая в глаза очевидность. Теперь я знаю: я существую, мир существует, и я знаю, что мир существует. Вот и всё. Но мне безразлично. Странно, что всё мне настолько безразлично, меня это пугает».
Помышляющий о самоубийстве, но неспособный его совершить в своей апатии, «лишний» Рокантен как бы предвосхищает мироощущение «чужого» Мерсо из повести Камю, хотя Сартр и Камю далеко не во всём принимали друг друга. Роднит этих писателей экзистенциалистская идея абсурдности мира, к которой приходит Рокантен в процессе мучительной работы Ума и Души: «Я понял тогда, что нашёл ключ к Существованию, ключ к моей Тошноте, к моей собственной жизни. В самом деле, всё, что я смог уяснить потом, сводится к этой основополагающей абсурдности». Осознав это, Рокантен, не видя смысла действовать, уклоняется от действий.
3. Экзистенциализм в творчестве А. Камю («Миф о Сизифе», «Посторонний»)
В том, что экзистенциализм стал своеобразной религией творческой интеллигенции первой половины ХХ века, есть немалая заслуга Альбера Камю, творчество которого является философскими трактатами и притчами экзистенциализма.
Альбер Камю (1913–1960). Нобелевский лауреат 1957 года, прозаик, драматург, эссеист, философ-экзистенциалист, чьи взгляды складывались под влиянием Кьеркегора, Ницше и Хайдеггера. Переживая драму своей эпохи, Камю отобразил в своих произведениях мировоззрение многих людей своего времени. Представление о мире как о царстве абсурда, об отчуждении и одиночестве человека характерны для писателя. Но, в отличие от Сартра, Камю, в силу приобретенного им с ранних лет жизненного опыта и впечатлений детства и юности, глубоко чувствовал красоту природы и осознал отнюдь не умозрительно, а в самом непосредственном соприкосновении с реальной действительностью трагедию «удела человеческого». Его искусству чужда элитарность, и художественный мир его книг, выражая философскую концепцию их автора, был воспринят современниками с живым интересом. Дух бунтарства, рождаемый потребностью в свободе выбора, соединён в концепции человека и мира А. Камю с потребностью любви. Его кредо выражено словами: «Абсурд царит – спасает любовь». Мировоззренческие позиции писателя не лишены противоречия: пессимизм не убивает любовь к жизни, природе, солнцу, не подавляет стремления к действию, несмотря на неверие в конечный абсурд.
Главная проблема основных произведений Камю – абсурдность человеческого существования и бунт как форма борьбы против несправедливости и утверждения свободы.
«Миф о Сизифе», над которым писатель работал с 1936 по 1941 год, состоит из 4-х частей. Это – «Рассуждения об абсурде», «Человек абсурда», «Абсурдное творчество» и краткая беллетристическая интерпретация легенды, давшей название работе.
Рассматривая различные версии Сизифа, в том числе и гомеровский вариант, Камю приходит к выводу, что Сизиф, обречённый богами вкатывать на вершину горы огромный камень, который сразу же падает обратно к подножию, и есть герой абсурда. «Презрение к богам, ненависть к смерти, жажда жизни стоили ему несказанных мук, когда человеческое существо заставляют заниматься делом, которому нет конца. И это расплата за земные привязанности», – констатирует писатель и предлагает читателю более пристально вглядеться в Сизифа во время краткой передышки и спуска. Это час, когда можно вздохнуть облегчённо, час «просветления ума». В каждое из таких мгновений Сизиф, подчёркивает Камю, «возвышается духом над своей судьбой. Он крепче обломка скалы». Камю предлагает Сизифу возвыситься над своим уделом (камнем), обузой, богами и осознать, что «его судьба принадлежит ему самому», а обломок скалы – его собственная забота». Как только Сизиф открывает для себя эту истину, принимает свое существование как заботу, понимает, что нет солнечного света без мрака и от ночи никуда не уйдешь, он становится человеком абсурда.
Сизиф, персонаж древней легенды, в эссе Камю становится символом Человека, его судьбы, обречённости на смерть и неизбежности экзистанса в абсурдном мире.
Художественный аналог «Мифа о Сизифе» – повесть «Посторонний» (1942). Ее герой не мифологический персонаж, а «просто человек», молодой алжирец Мерсо, живущий каждым быстротечным мигом, ощущающий счастье в слиянии с природой, свободный от каких бы то ни было обязательств, не подчиняющийся установленным стандартам формальной нравственности. Он существует в мире, в котором нет Бога и нет смысла, и Мерсо знает это. Он чужд обществу, в котором живет, он «посторонний», «чужой», не приемлющий игры «по правилам». Он выше установленных порядков, непредсказуем в действиях.
Повесть «Посторонний» композиционно напоминает краткий вариант «Преступления и наказания» Достоевского. И это не случайно. Достоевский стал для Камю одним из спутников всей его жизни.
Мерсо совершает преступление – убивает араба, не проявляя своего отношения к содеянному так же, как и к смерти матери, и к своей любовнице Мари, считая, что «слова значения не имеют». На вопрос Мари, не думает ли он жениться на ней, Мерсо отвечает, что ему всё равно. Герой не мотивирует совершённого им убийства. В его памяти остаётся лишь воспоминание о нестерпимо палящих лучах солнца. Свыше двадцати раз на немногих страницах первой части повести говорится об этих лучах: «от палящего солнца в небе» Мерсо одолевает сон, когда он едет в богадельню, где умерла его мать; «яркий свет» заливал комнату, где стоял гроб умершей; «на равнине стоит дикая жара»; «сверкает солнце, дрожат струи горячего воздуха, и весь этот пейзаж кажется бесчеловечным, гнетущим».
Во второй части речь идёт о наказании. Несколько месяцев длится следствие. Прокурор и адвокат произносят речи, следователи допрашивают свидетелей и Мерсо, в душе которого нет раскаяния. Впрочем, как утверждает прокурор, у подсудимого нет и души: «Он сказал, что попытался заглянуть в мою душу, но не нашёл её… Он говорил, что у меня в действительности нет души и ничто человеческое, никакие принципы морали, живущие в сердцах людей, мне недоступны». На суде упоминалось, что Мерсо пил кофе и выкурил сигарету, находясь у гроба матери, что «на следующий день после смерти своей матери этот человек купался в обществе женщины, вступил с нею в связь и хохотал на комическом фильме». В заключительной речи прокурор потребовал казни подсудимого, видя в этом свой долг, который «диктуется, подкрепляется, озаряется священным познанием властной необходимости» и ужасом «перед лицом человека, в коем можно увидеть только чудовище». Мерсо воспринимал всё это как «бесконечные фразы», ему казалось, «что вокруг льются, льются и всё затопляют волны мутной реки». Он трижды отказывается принять священника, а когда тот появился в камере и призвал его обратиться перед смертью к Богу, Мерсо отказался: «…я сказал, что с меня хватит этих разговоров… у меня осталось очень мало времени и я не желаю тратить его на Бога». Слова священника – «Я буду молиться за вас» – вызвали гневный протест Мерсо. О близкой смерти Мерсо думает без страха. «Как будто недавнее мое бурное негодование очистило меня … я в первый раз открыл свою душу ласковому равнодушию мира. Я постиг, как он подобен мне, братски подобен, понял, что я был счастлив и всё ещё могу назвать себя счастливым. Для полного завершения моей судьбы, для того чтобы я почувствовал себя менее одиноким, мне остаётся пожелать только одного: пусть в день моей казни соберётся много зрителей и пусть они встретят меня криками ненависти». Этими словами завершается повесть. Справедливо утверждение исследователя творчества Камю С. Великовского: «Мерсо потому и «посторонний», что вырван из морального ряда и всецело включён в ряд природный. Для него и правда, и добро, и благодать – в слитности его малого тела с огромным телом вселенной, всё прочее – наносно и неважно». Герои Камю – и Сизиф, и Мерсо – «принадлежат к совершенно особой породе, которую автор обозначает словом абсурд».
Список рекомендуемой и использованной литературы
1. Андреев, А. Г. Жан-Поль Сартр. Свободное сознание и ХХ век / А. Г. Андреев. – М.: Высш. шк., 1994. – 421 с.
2. Великовский, С. Проза Камю / С. Великовский // Избранное / Альбер Камю. – М., 1969. – С. 3–24.
3. Днепров, В. С единой точки зрения: литературно-эстетические очерки / В. Днепров. – Л.: Сов. писатель, 1989. – С. 281–291.
4. Зарубежная литература ХХ века: учеб. для вузов / Л. Г. Андреев [и др.]; под ред. Л. Г. Андреева. – М.: Высш. шк.: изд. центр Академия, 2000. – С. 132–149.
5. Зарубежная литература. ХХ век: учеб. для студ. пед. вузов / Н. П. Михальская [и др.]; под общ. ред. Н. П. Михальской. – М.: Дрофа, 2003. – С. 41–52.
6. Кузнецова, С. Н. Взаимоотношения человека и общества в творчестве А. Камю / С. Н. Кузнецова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. Философия. – 1975. – № 1. – С. 72–80.
7. Кушкин, Е. П. Альбер Камю. Ранние годы / Е. П. Кушкин. – Л., 1982.
8. Сартр, Ж. -П. Объяснение «постороннего» / Ж. -П. Сартр // Называть вещи своими именами… – М., 1986.
9. Свердлов, М. «Посторонний А. Камю: абсурд и двусмысленность / М. Свердлов // Лит-ра: прилож. К газете «1 сентября». – 2000. – № 8. – С. 14–15.
10. Семёнова, С. «Проклятые вопросы» французского экзистенциализма (Сартр, Камю) / С. Семёнова // Преодоление трагедии: Вечные вопросы в литературе. – М.: Сов. писатель, 1989. – С. 166–261.
11. Шабловская, И. В. История зарубежной литературы (ХХ век, первая половина) / И. В. Шабловская. – Минск: изд. центр Экономпресс, 1998. – С. 130–140.
Экзистенциалистская философия в творчестве А. Камю
Мысли об абсурде, о всевластии смерти, ощущение одиночества и отчуждения от “омерзительного” внешнего мира – постоянны и неизменны в прозе и драматургии Камю. Однако этот трафаретный для экзистенциализма ряд переживаний корректировался жизненным опытом Камю. Он родился в Алжире в очень бедной семье. От мощного стимула первоначальных, алжирских впечатлений происходил “романтический экзистенциализм” Альбера Камю. Он сообщал о намерении написать о своём современнике, “излечившемся от терзаний долгим созерцанием природы”. У раннего Камю господствует языческое переживание красоты мира, радость от соприкосновения с ним, с морем и солнцем Алжира, от “телесного” бытия. Всё острее ощущающий экзистенциалистское отчуждение, Камю не оставляет потребности в постоянном “контакте”, в “благосклонности”, в любви – “абсурд царит – спасает любовь”.
“Романтиком – экзистенциалистом” стал герой романа “Посторонний”. На двойной – метафизический и социальный – смысл романа указывал Камю, пояснявший странное поведение Мерсо прежде всего нежеланием подчиняться жизни “по модным каталогам”. Столкновение “просто человека” с обществом, которое принудительно “каталогизирует” каждого, помещает в рамки “правил”, установленных норм, общепринятых взглядов, становится открытым и непримиримым во второй части романа. Мерсо вышел за эти рамки – его судят и осуждают. Не столько за то, что он убил человека, сколько потому, что ведёт себя “не по правилам”, с удовольствием выпил кофе во время похорон матери и т.п. Необычным для общества, в котором живёт Мерсо, явилось не то, что он равнодушен к смерти матери, а только то, что он не смог соблюсти внешней благопристойности, не продемонстрировал своего огорчения, которого и не испытывал. Общество увидело опасность не в равнодушии этого человека ко всему на свете, а только в нежелании прикрыть это равнодушие. И когда Мерсо убивает человека, его судят не столько за это преступление, сколько за отклонение от норм общепринятой лицемерной морали.
Мерсо принадлежит иному миру – миру природы. В момент убийства он ощутил себя частью космического пейзажа, его движения направляло солнце. Но и до этого мгновения Мерсо предстаёт естественным человеком, который может подолгу и без всякой причины смотреть на небо.
Но Мерсо “романтик-экзистенциалист”. Слепящее солнце Алжира освещает поступки героя, которые невозможно свести к социальным мотивировкам поведения, к бунту против формальной нравственности. Мерсо в одном ряду с Раскольниковым. Различие между ними в том, что Мерсо уже не спрашивает о границах возможного, – само собой разумеется, что для него возможно всё. Он свободен абсолютно.
Мерсо абсолютно свободен потому, что “абсурд царит”, а он себя осознаёт героем абсурдного мира, в котором нет Бога, нет смысла, есть одна истина – истина смерти. Роман Камю со смерти начинается, смерть – центральная точка повествования и его финал. Финал, в ракурсе которого всё и оценивается – и всё не имеет никакой цены, не имеет значения. Мерсо приговорён к смерти – как и все смертные, а потому он не подлежит суду, отсутствие смысла освобождает его от вины, от греха.
Мерсо не живёт – он существует, без “плана”, без идеи, от случая к случаю, от одного мгновения к другому. Вся его жизнь соткана из совершенно заурядных дел и событий, связанных со службой в конторе, бытом и развлечениями холостяка.
Эта повесть поражает своей трагичностью, тем, что в ней автор изображает мир наподобие выжженной солнцем пустыни, бесприютной и жестокой, уничтожающей в человеке всё человеческое.
В том же 1942 году был опубликован “Миф о Сизифе”, где Камю, собрав свои размышления о смерти, отчуждённости даже от самого себя, о невозможности определить, расшифровать существование, об абсурде как источнике свободы, на роль героя абсурдного мира избирает легендарного Сизифа. Труд Сизифа абсурден, бесцелен; он знает, что камень, который по велению богов тащит на гору, покатится вниз и всё начнётся сначала. Но он знает – а значит, поднимается над богами, над своей судьбой, значит, камень становится его делом. Знания достаточно, оно гарантирует свободу. Произведение искусства тоже принадлежит миру абсурдному, но сам акт творчества даёт возможность удержать, сохранить сознание в мире хаоса. Описание – бесконечное умножение существования.
Роман “Чума” написан в жанре хроники. Следовательно, реальность внешняя стала поучительной, в ней появилось нечто такое, о чём должно рассказать языком летописи. Появилась история – история чумы. Абсурд перестаёт быть неуловимым, он обрёл образ, который может и должен быть точно воссоздан, изучен учёным, историком. Чума – образ аллегорический, но самое очевидное его значение расшифровывается без всякого труда: “коричневая чума”, фашизм, война, оккупация. Точность доминирует, она являет собой обязательный атрибут рассказчика – врача и новое качество метода Камю, овладевающего историзмом, конкретно-историческим знанием.
Бернар Риэ в отличие от Мерсо, предпочитает говорить “мы”, а не “я”, предпочитает говорить о “нас”. Риэ не “посторонний”, он “местный”, к тому же он “местный врач” – невозможно представить себе врача, который устраняется от людей. В этом “мы” содержится новое качество, указанно на возникновение общности людей, “коллективной истории”, потребности в других людях.
Поведение человека определяется теперь не всесильным абсурдом, обесценившим действие, но выбором относительно определённой задачи, имеющей значение и оценивающей каждого. В “Постороннем” всё пространство было закрыто единственным вариантом выбора, который совершал единственный герой романа. В “Чуме” много действующих лиц, много вариантов выбора.
Здесь есть и “посторонний”, журналист Рамбер, который не из “этих мест”, пытается устраниться. Есть здесь “имморалист”, выродившийся в мелкого жулика. Есть обитатель “башни слоновой кости”, одержимый флоберовскими “муками слова”. Есть и священник, однако вера не возвращается на землю, заражённую чумой.
Позитивное утверждается в “Чуме” не как истина, не в качестве идеала, а как выполнение элементарного долга, как работа, необходимость которой диктуется смертельной угрозой. Не убий – такова нравственная основа деятельности “врачей”, “лечащих врачей”. Профессия врача даёт возможность герою романа обходиться без идей, просто делать привычное дело, не ломая голову над сложными вопросами, не забивая её идеологией.
Чума – не только аллегорический образ фашизма. Камю сохраняет, наряду с социальным, метафизический смысл метафоры. Герои романа – практики, “врачи” ещё и потому, что болезнь неизлечима, болезнь поразила само существование, которое неизлечимо абсурдно. Врачи не справились с болезнью, она ушла сама – чтобы вернуться. Вот почему в облике Риэ нетрудно рассмотреть черты Сизифа. Как и Сизифа, Риэ не ожидает победа, ему дано только знание беды и возможность утвердить своё достоинство, свою человечность в безнадёжном сражении со смертью.
Чума появляется в то же самое время в пьесе Камю “Осадное положение”. В “Осадном пожени” тоже царит абсурд, правит бал смерть. Есть, однако, существенное различие – кошмарное, абсурдное существование организованно, это некий “новый порядок”, учреждённый диктатором по имени Чума. Описание этого порядка вызывает прямые ассоциации с гитлеризмом и францизмом; эволюция Камю, политизация его сознания и социологизация творческого метода, выявляет себя в становлении его как сатирика.
Четвёртая пьеса Камю “Праведные” не оставляет никаких сомнений в том, что к этому времени весь комплекс идей Камю политизировался. Камю обратился к подлинному историческому событию, убийству русскими великого князя Сергея Александровича в 1905 г. Убийство не только мотивируется, но именно мотивы обсуждаются в долгих дискуссиях, обсуждается коренной вопрос о нравственной ответственности за каждый поступок. Обсуждается право на убийство во имя возвышенной цели – и цена этого права: можно ли убивать во имя светлого будущего или же средства, употребляемые для достижения цели, сказываются на самой цели?
В 50-е годы Камю совершает эволюцию вправо. Из его произведений исчезает сизифовская сила непокорности бездушному миру, внутреннего сопротивления злу. В повести “Падение”, своего рода исповеди обывателя, отражена психология циничного обывателя на новом этапе его развития. Он копается в своих грехах не с целью исправления, а только с единственным желанием – показать порочность человека вообще. В сборнике новелл “Изгнание и царство” пессимизм Камю проявляется в показе отчуждённости, разобщённости людей, в показе человечества раздробленного и разъединённого, находящегося в “изгнании”, в плену повседневности, в плену социальных и национальных предрассудков. В этой книге А. Камю остаётся верен своему представлению, что единственная возможность преодолеть “изгнание” заложена в царстве “абсолютной свободы”. В состоянии смятения и невнятности закономерным было возрождение камюсовского романтизма. К красоте неба и моря возвращаются герои новелл этого сборника. Все здесь несчастны, все “изгнанники”. Жаннин плохо с нелюбимым мужем и одиноко в пустыне. Ив стареет, работа трудная, а заработки мизерные, забастовка провалилась. В пустыне учитель Дарю чувствует себя песчинкой, пленником. Но Жаннин созерцает ночное небо, видит звёзды, видит спасительную бесконечность природы, море раскрывается Иву как начало новой жизни, только небо делит одиночество с Дарю.
Экзистенциальное восприятие мира в повести А. Камю «Посторонний»
Школьное сочинение
В литературном отношении XX век стал веком духовного поиска. Обилие литературных течений, возникших в то время, тесно связано с обилием новых философских доктрин во всем мире. Яркий пример тому — французский экзистенциализм, представителем которого является выдающийся мыслитель и писатель, лауреат Нобелевской премии 1957 года Альбер Камю.
Экзистенциализм (от латинского existentia — существование) — это одно из направлений философии субъективного идеализма. Основной категорией в экзистенциализме является понятие существования, которое отождествляется с субъективными переживаниями человека и провозглашается первичным по отношению к бытию. Экзистенциализм противопоставляет человеку общество как что-то чуждое, враждебное, что разрушает его индивидуальность, ограничивает свободу личности. По мнению экзистенциалистов, главной целью научного прогресса должно быть не развитие интеллекта, а эмоциональное воспитание.
Экзистенциализм, возникший после Первой мировой войны в Германии, а в период Второй мировой войны — во Франции, свои идейные истоки черпает в учении датского ученого философа-иррационалиста Серена Кьеркегора. Основные положения экзистенциалистов выражены в творчестве Ж. П. Сартра, французского писателя, философа и публициста, которого считают главой французского экзистенциализма. Основными темами его творчества являются одиночество, поиски абсолютной свободы и абсурдность бытия. Альбера Камю называют его учеником и последователем.
Философские труды и художественные произведения Альбера Камю взаимно дополняют друг друга, а его теоретические труды истолковывают сущность бытия и дают ключ к пониманию его художественных произведений. В эсееистике, прозе и драматургии Камю неизменно присутствуют мысли об абсурде (“абсурд царит”), о всевластии смерти (“познание себя — познание смерти”), ощущение одиночества и отчуждения от “омерзительного” внешнего мира-(“все мне чуждо”). “Циклом абсурда” назвал Камю весь первый период своего творчества. В это время им были написаны повесть “Посторонний” (1942), философское эссе “Миф о Сизифе” (1942), драмы “Калигула” и “Недоразумение” (1944). Все они раскрывают абсурдность человеческого существования к жизни вообще.
Огромное влияние на формирование взглядов Камю и на все его творчество оказала культура Средиземноморья, которая была воспринята им как основа ранней пантеистической концепции личности. Она базировалась на почти обожествленной’ вере в радость бытия, отождествлении Бога и природы, в которой растворено божественное начало. Увлечение языческими культурами и дохристианскими заветами отразилось в сборнике “Бракосочетание”. Постепенно под влиянием событий истории Камю переходит к концепции человека абсурдного, которая предопределит все нараставший интерес писателя к экзистенциализму. Концепция человека абсурдного подробно разработана Камю в эссе “Миф о Сизифе” и повести “Посторонний”. Через призму этих двух книг нетрудно представить себе круг вопросов и ракурсы, рассматриваемые школой литературы экзистенциализма, сложившейся во Франции в 40-е годы прошлого века.
“Миф о Сизифе” — “эссе об абсурде”, в котором Альбер Камю, собрав свои размышления о смерти, отчужденности даже от самого себя, о невозможности определить, расшифровать существование, об абсурде как источнике свободы, роль героя абсурдного мира отводит легендарному Сизифу. Труд Сизифа абсурден, бесцелен; он знает, что камень, который по велению богов тащит в гору, покатится вниз и все начнется сначала. Но в том-то и дело, что он знает — а значит, поднимается над богами, над своей судьбой, значит, камень становится его делом. Знания достаточно, оно гарантирует свободу. Поведение главного героя определяется всесильным абсурдом, обесценивающим действие.
Повесть “Посторонний” — это своеобразная исповедь главного героя. Все пространство в ней занято единственным вариантом выбора, который совершает единственный герой романа. Мерсо все время говорит о себе. Это постоянное “я” подчеркивает отсутствие общности людей, “коллективной истории”, потребности в других людях.
Герой Камю “не от мира сего” потому, что он принадлежит совершенно иному миру — миру природы. Не случайно в момент убийства он ощущает себя частью космического пейзажа, говорит о том, что его движения направляло само солнце. Но и до этого мгновения Мерсо предстает естественным человеком, который может подолгу и без всякой как будто причины смотреть на небо. Мерсо — словно пришелец на нашей планете, инопланетянин, а его родная планета — море и солнце. Мерсо — романтик, но “романтик-экзистенциалист”. Слепящее солнце Алжира освещает поступки героя, которые невозможно свести к социальным мотивировкам поведения, к бунту против формальной нравственности. Убийство в “Постороннем” — еще одно “немотивированное преступление”. Мерсо в одном ряду с Раскольниковым. Различие между ними в том, что Мерсо уже не спрашивает о границах возможного, — само собой разумеется, что для него возможно все. Он свободен абсолютно, ему “все дозволено”. “”Все дозволено” Ивана Карамазова — единственное выражение свободы”, — считал и сам Альбер Камю (с юности он зачитывался Достоевским, Ницше, Мальро).
Название повести Камю символично. Оно фиксирует мироощущение главного героя. А повествование, ведущееся от первого лица, дает автору возможность познакомить читателей с образом его мыслей, понять суть его “посторонности”. Дело в том, что Мерсо равнодушен к жизни в ее привычном смысле. Он отбрасывает все ее измерения, кроме единственного — своего собственного существования. В этом существовании не действуют привычные нормы: говорить женщине, что ты ее любишь; плакать на похоронах матери; думать о последствиях своих поступков. Здесь можно не притворяться и не лгать, а говорить и делать то, к чему ведет само существование, не думая о завтрашнем дне, потому что только психологические мотивировки и есть единственно верные мотивировки человеческого поведения. Герой Камю не решает никаких социальных вопросов; ни против чего не протестует. Для него вообще не существует никаких общественно-исторических обстоятельств. Единственное, в чем уверен Мерсо, это то, что скоро придет к нему смерть.
“Мерсо не признает важнейших заповедей и потому не вправе ждать милосердия”. Но он абсолютно равнодушен к этому, ведь он знает, что ничто не имеет значения, что жизнь не стоит того, чтобы “за нее цепляться”: “Ну что ж, я умру. Раньше, чем другие, — это несомненно. Но ведь всем известно, что жизнь не стоит того, чтобы за нее цепляться.. В сущности не имеет большого значения, умрешь ли ты в тридцать или в семьдесят лет, — в обоих случаях другие-то люди, мужчины и женщины, будут жить, и так идет уже многие тысячелетия”.
Мерсо не живет — он существует, без “плана”, без идеи, от случая к случаю, от одного мгновения к другому. В “Объяснении “Постороннего” (1943) Ж. П. Сартр сделал акцент на том, как построено повествование: “Каждая фраза — это сиюминутное мгновение. каждая фраза подобна острову. И мы скачками движемся от фразы к фразе, от небытия к небытию”.
Смерть как проявление абсурдности существования — вот основа освобождения героя Камю от ответственности перед людьми. Он раскрепощен, ни от кого не зависит, ни с кем не хочет себя связывать. Он — посторонний в отношении к жизни, которая ему представляется нелепым собранием всевозможных ритуалов; он отказывается выполнять эти ритуалы. Гораздо важнее любых принципов и обязательств, долга и совести для Мерсо то, что в момент совершения им убийства было нестерпимо жарко, а голова страшно болела, что “солнце сверкнуло на стали ножа. и Мерсо будто ударили в лоб длинным острым клинком, луч сжигал ресницы, впивался в зрачки и глазам было больно”. Таким образом, конфликт в повести Камю находится на оси столкновения людей-автоматов, выполняющих ритуалы, и живого существа, не желающего их выполнять. Трагический исход здесь неизбежен. Трудно совместить собственное эгоистическое существование и движение человеческих масс, творящих историю. Мерсо напоминает и язычески раскрепощенную личность, выпавшую из лона церкви, и лишнего человека, и аутсайдера, который оформится в литературе во второй половине XX века.
На двойной — метафизический и социальный — смысл романа указывал и сам Камю, пояснявший странное поведение Мерсо прежде всего нежеланием подчиняться жизни “по модным каталогам”.
Сюжет “Постороннего” Камю видел в “недоверии к формальной нравственности”. Столкновение “просто человека” с обществом, которое принудительно “каталогизирует” каждого, помещает в рамки правил, установленных норм, общепринятых взглядов, становится открытым и непримиримым во второй части романа. Мерсо вышел за эти рамки — его судят и осуждают.
Образ ” постороннего “, выведенный Альбером Камю, вызвал в свое время много различных толкований. В кругах европейской интеллигенции военного времени он был воспринят? как новый “Экклезиаст” (этому способствовало высказывание автора о своем герое: ” Единственный Христос, которого мы заслуживаем”). Французская критика проводила параллель между “посторонним” и молодежью 1939-го и 1969 годов, так как и те и другие были своего рода посторонними и в бунте искали выход из одиночества.
Параллели можно проводить бесконечно, ведь история хранит немало примеров, когда человек обостренно чувствовал свое одиночество и неприкаянность, страдая от “неправильности”, “искривленности ” окружающего мира. Эти чувства возникают всякий раз, когда в обществе царит всеобщее отчуждение, когда человеческое существование сводится к равнодушному исполнению определенных норм и правил, а любой, кто отказывается следовать заведенному порядку, не приемля эгоизма, равнодушия и формализма, становится “чужаком”, изгоем, “посторонним”.
Введение
Впервые об экзистенциализме (философии существования) заговорили в конце 20-х годов ХХ века. В основе экзистенциализма лежит понятие человеческого существования (экзистенции) – своего рода внутреннего ядра личности, которое, по мнению представителей экзистенциализма, сохраняется (и даже впервые действительно выявляется) лишь тогда, когда человек теряет все свои общественные определения и функции. Такое состояние называется в экзистенциализме «пограничной ситуацией»; самый яркий и полный вид подобной ситуации – ситуация перед лицом смерти.
Экзистенциализм отличается от рационализма с его попытками мышления в «чистом» виде, которое, по мнению экзистенциалистов, не способно действительно понять ни человека, ни мир. Мышление с точки зрения экзистенциализма, превращает человека и мир в свои объекты, разделяет и анализирует их отдельные стороны и отношения, упуская целое. Поэтому почти вся предшествующая философия и наука рассматривается экзистенциалистами как заблуждение, как познание второстепенных и частных проблем. Подлинным познанием, с точки зрения данного направления философии, является «экзистенциальное мышление», в котором человек выступает как цельность, в единстве телесных эмоциональных и духовных сил, выступает как экзистенция, как существование, и не отделяет себя от истинной основы мира – бытия. Это экзистенциальное мышление отказывается от различения субъекта и объекта, ибо существование (экзистенция) находится в неразрывном единстве с бытием.
Условно экзистенциализм разделяется на два направления: атеистическое – правильнее было бы сказать – светское, потому что характерной чертой их философии является не отрицание Бога, а агностицизм, убеждённость в невозможности рационального доказательства бытия Бога и отказ прибегнуть к вере для такого допущения – (представители – М. Хайдеггер в Германии, Ж.-П. Сартр, А. Камю во Франции) и религиозное – К. Ясперс (Германия), Г. Марсель (Франция).
Характерно, что выдающийся французский писатель Альбер Камю(1913-1960), творчеству которого посвящена данная работа, не считал себя философом: «Нет, я не экзистенциалист…Сартр – экзистенциалист, и единственная книга идей, которую опубликовал « Миф о Сизифе» – была направлена против философов, называемых экзистенциалистами».(2.395)
«Тут возникает известного рода терминологическая путаница, – пишет по поводу этой цитаты Виктор Ерофеев, – Камю отвергает ярлык «экзистенциалиста», пущенный в ход околофилософской журналистикой в 1945 году и подхваченный Сартром. Но это не значит, что Камю далёк от экзистенциальной проблематики. Просто он решает её по-своему».(2.395)
Такому взгляду на принадлежность Камю к философии экзистенциализма не противоречит мнение одного из исследователей творчества Камю, отмечавшего, что представители данного направления философской мысли «вырабатывают свой стиль исследования и изложения, по которому легко отличить любого из них: Хайдеггера от Гуссерля, Ясперса от Сартра, Сартра от Камю, и т.д. Некоторые из современных философов являются писателями, драматургами, эссеистами, поэтому стиль философствования и мышления каждого из них имеет свои, присущие ему особенности: свой тон, свою глубину, какой-то мыслительный и художественный «аромат». Словом современные европейские мыслители, подобно художникам, имеёт свой стиль».(1.4)
Сам Камю, как известно, провозгласил себя «моралистом». Нам представляется справедливым замечание С. Великовского о том, «прежде всего это слово подразумевает соединение в одном лице мастера пера и мыслителя, обсуждающего в своих книгах загадки человеческой природы».(4.3) Считаем только необходимым добавить, что человеческая природа рассматривается писателем сквозь призму философии экзистенциализма.
Нам представляется справедливым, рассматривать творчество Альбера Камю как творчество, прежде всего писательское. Интересно при этом отметить, что и Виктор Ерофеев, много занимавшийся современной французской литературой, сравнивая творчество Камю и Сартра, двух писателей – экзистенциалистов, писал: «Сартр, безусловно, куда глубже как философ, куда изощрённее и одарённее, чем мыслитель Камю, у которого фундаментальные познания порой замещаются порой живостью чувства и натуры».(2.395)
Несмотря на то, что хронология жизни и творчества Альбера Камю не является целью данной работы считаем всё же необходимым упомянуть некоторые важные, на наш взгляд, факты биографии писателя, потому что они являются своеобразным комментарием к роману «Чума».
Религиозного воспитания Камю не получил, веры у него не было ни в юности, ни в зрелости. Идеалы евангельского христианства он рассматривал через труды своего «земляка» – святого Августина, а также современных философов – Кьеркегора, Шестова, Ясперса. На всю жизнь у него сохранилось уважение к древним и средневековым ересям – к гностикам, манихеям, катарам – и неприятие католицизма ни как народной религии, ни как богословской доктрины. Ницшеанского презрения к христианству Камю никогда не разделял; выходцу из бедноты были чужды и гневные филиппики Ницше против «подлой черни». Но провидение для него означало род фатализма; первородный грех, загробное воздаяние, спасение Камю считал мифами, примиряющими человека с земной несправедливостью.
Огромное место в жизни Камю занимал театр. Камю был талантливым актером, постановщиком, драматургом. В конце 30-х годов с театральной труппой «Экип» он объезжает весь Алжир, играет в небольших, неприспособленных залах, почти без декорации роли в классических и современных пьесах. Главная его роль в то время – роль Ивана в собственной постановке «Братьев Карамазовых». «Я играл его, быть может, плохо, но мне казалось, что понимаю я его в совершенстве», – вспоминал Камю о ролях Ивана в «Театре труда» и «Экип»..
В начале 1938 г. Камю начинает осваивать и еще один вид деятельности – журналистику, где он также сумел достичь много.
В 1942 г. Камю возвращается во Францию, вступает в подпольную группу «Комба», образовавшуюся в результате слияния двух групп Сопротивления с собственными печатными органами.
Фактом биографии писателя, во многом определившим жизненную судьбу и философскую позицию, явилась болезнь. Так, из-за туберкулёза, которым с 1930 года болен писатель, рухнули надежды на продолжение учебы в Эколь Нормаль – высшей школе, готовящей университетских преподавателей философии, развалился первый брак.
Камю много размышляет о смерти, в дневнике признаётся в том, что боится её, ищет возможности к ней подготовиться. Близко знавшие Камю полагали, что тема самоубийства приходит в «Миф о Сизифе» из личных переживаний.
Цель данной работы – проследить на примере романа «Чума» как решалась экзистенциальная проблематика Альбером Камю.
Основные положения экзистенциализма. Альбер Камю
Центральная проблема философии Альбера Камю (1913 – 1960) – проблема смысла жизни. Однако своеобразие его позиции заключается в том, что он категорически отрицает существование Бога и возможность человека решать свои проблемы через Него.
Философия Камю называется философией Абсурда и человеческого бунта. Отрицая Бога, человек остается один на один со своей жизнью и смертью. Он может руководствоваться только собственными соображениями и положится только на себя. Но что представляет собой жизнь человека в ближайшем рассмотрении? Монотонность и однообразие. Жизнь абсурдна в своем повторении каждый день одного и того же. «Подъем, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, обед, трамвай, четыре часа на работе, ужин, сон; понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том же ритме – вот путь, по которому легко идти. Но однажды встает вопрос «зачем?»1 Чаще всего, говорит Камю, мы живем, повторяя ежедневно то, что совершили вчера и позавчера, месяц и год назад, в силу привычки.
Абсурд человеческой жизни состоит не только в суете повседневности; он задан на самом глубоком, фундаментальном уровне бытия, если додумать ситуацию человеческой жизни последовательно и до конца. Человеческое бытие абсурдно по своей сути, по определению. Обусловлено это именно наличием у человека сознания, которое противопоставило его остальному миру. С одной стороны, сознание очень эффективно: оно успешно решает задачи, которые человек перед собой ставит, позволяет объяснять природные и общественные события, предотвращать нежелательные из них. Но человеку объяснения отдельных событий мало. Он хочет понять, что есть мир как целое, зачем он существует и какое место человеку в этом мире отведено. Но ответа как раз и нет. Человек слишком мал по отношению ко всему мирозданию, возможности его сознания ограничены.
Философия и религия пытались найти ответ на то, что есть мир как целое и человек в этом мире, но все эти попытки были и остаются тщетными и иллюзорными. Пытаясь охватить весь мир своим ограниченным умом, человек совершает уловку, которую подчас сам не замечает. Человек мыслит мир не из его собственных оснований, а из оснований собственного разума, некритически перенося на мир принципы разума и допуская тем самым разумность и целостность мира. На самом же деле человеку никогда не удается объяснить мир как целое, он становится для нас непостижимым, поскольку на протяжении веков человек понимал в нем лишь те фигуры и образы, которые сам же в него вложил. Становясь самим собой, мир ускользает от челове- – ка. В этом суть онтологической (бытийной) ситуации человека в мире, когда человек честно взглянул на свое положение в мире и лишился иллюзий (иллюзий о Боге, о материи, об объективном историческом процессе и т. д). Камю называет ее состоянием Абсурда.
Потому честная оценка человеческой ситуации на земле, согласно Камю, может заключаться только в следующем: жизнь, существование человека – это чистая случайность. Человек – ничтожная песчинка, непонятно зачем занесенная в этот мир и осужденная через некоторое время на неизбежный уход из этого мира опять в небытие. Потому задача философии: не обмануть себя и человека поисками всеобщих истин, абсолютных начал и т. п., а помочь ему ответить на вопрос: «решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить».
Есть три наиболее последовательных возможных ответа на вопрос. Первый из них – извлечение максимальных выгод для себя из этой жизни, невзирая ни на какие моральные, правовые и иные рамки человеческого поведения, ведь все они условны и относительны. В силу того, что нет Бога, нет никаких абсолютных норм поведения, извне или свыше заданных человеку, только он сам определяет, как ему жить и чем руководствоваться. Абсурд человеческой жизни выявляет равноценность последствий всех действий. Он не рекомендует совершать преступления (это было бы ребячеством), но выявляет бесполезность угрызений совести. Если все виды опытов равноценны, то опыт долга не более законен, чем любой другой. Иначе говоря, преступник, выбирающий тот путь жизни и те ценности, которые осуждаются обществом, в конечном счете имеет право на свой выбор, если, конечно, он искренен и последователен в своем выборе. Нет высшего судьи, однозначно определяющего, что есть добро, а не зло.
Второй ответ – самоубийство. Самоубийца ясно увидел, какова судьба человека в этом мире: непонятная, необъяснимая «заброшенность» в мир, абсолютное одиночество и противопоставленность миру. Он почувствовал абсурдность человеческой жизни, пришел от этого в отчаяние и решился на крайний шаг. Камю утверждает, что самоубийца прав в одном: в трезвом и ясном видении судьбы, места человека в мире. Однако он не прав в самом своем решении. Самоубийство – это окончательное поражение человека, капитулирующего перед судьбой.
Эти первые два ответа лишь усиливают абсурд жизни, но не устраняют его. Есть третья возможность, и только она может проявить величие человека, его мужество. Это путь бунта против своей судьбы, путь ясного осознания абсурдности человеческого пребы- 462 вания на земле, равноценности добра и зла и тем не менее бунта против этой абсурдности и равноценности. Опираясь только на самого себя, человек вопреки всему начинает утверждать моральность и разумность жизни. Только такой бунт позволяет выстоять человеку и человечеству в этом мире. Из той борьбы против нацизма (а нацизм – это прямое следствие, по Камю, разбожествленного мира, когда на место Бога как абсолютной и высшей ценности поставили нацию), в которой участвовал и сам французский мыслитель, Камю вынес очень важное для себя положение, что правда, доброта, нравственность, хотя и укоренены только в человеческом мире, не имея подкрепления свыше, в божественном авторитете, в своей борьбе против лжи и преступления могут одержать верх.
Задача каждого человека: собственной жизнью свидетельствовать в пользу величия человека, осмеливающегося бросить вызов своей абсурдной судьбе и могущего одержать победу в этой борьбе вопреки всему, в том числе вопреки своей смерти. Истина человеческой жизни вообще, т. е. человечества в целом – в руках каждого человека, который должен распорядиться своей судьбой. Каждый человек должен бороться прежде всего с самим собой, потому что скатиться в рутину повседневной жизни, поддаться обволакивающей всего человека монотонности жизни легче и удобнее. Легче уступить низменным инстинктам, в культ возводящим только успех.
Свою раннюю работу Камю не случайно назвал «Миф о Сизифе». Участь Сизифа очень символична, она демонстрирует человеку его собственную судьбу, смысл всех человеческих усилий. Сизиф за прегрешения и обман богов приговорен к бессмысленному труду: закатывать на вершину горы огромный камень, который в последний момент обязательно скатится вниз, и надо будет начинать свою работу заново. И так без конца. Сизиф, говорит Камю, – абсурдный герой. Он демонстрирует то, что характерно для человека вообще. Человек также «бесцельно напрягает силы», также постоянно закатывает камни на вершину горы, пытаясь достичь своих целей, но они в последний момент, как у Сизифа, обречены на падение вниз. Но человек не отчаивается. Для Камю Сизиф важен именно в тот момент, когда камень в очередной, неизвестно какой раз скатился вниз. Сизиф наделен сознанием. Он знает бесполезность своих усилий. Но он вновь спускается вниз и начинает все с начала. «Я вижу этого человека, спускающегося тяжелым, неровным шагом к страданиям, которым нет конца. Й в каждое мгновение, спускаясь с вершины в логово богов, он выше своей судьбы. Он тверже своего камня. Сизиф учит высшей верности, которая отвергает богов и двигает камни. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым».
Таким образом, можно сделать следующие выводы. Исходной точкой всякого знания, согласно экзистенциализму, является анализ конкретного бытия человеческой жизни. Это бытие – единственная подлинная действительность. Оно не есть ни проявление внечеловеческого мира, ни выражение существующего вне конкретного человеческого сознания идеального прототипа – идеальной сущности человека.
Загрузка...