30.03.2020

Единственный критерий художественной истины верность (по роману «Бесы»): сочинение

«Единственный критерий художественной истины верность (по роману «Бесы»)»

В процессе работы над «Бесами» Достоевский сделал характерную запись о совмещении разных аспектов повествования в его «Хронике» и о внутренней оправданности такой системы. Единственный критерий художественной истины верность, в том числе и психологическая всего изображаемого: «Я сидел у Грановского третьим и слушал его азартный разговор с Шатовым. Вообще, если я описываю разговоры даже сам-друг – не обращайте внимания: или я имею твердые данные, или, пожалуй, сочиняю сам – но знайте, что всё верно». Дается даже примерный вариант той формы, в какой будут вводиться «сочиненные» эпизоды: «Там, где говорит о заседаниях, делает, как Хроникер, примечание: может быть, у них и еще были заседания – и, конечно, были – я не знаю, но дело наверно происходило так…». И далее; «Я там их дело не знаю в Швейцарии, но сущность направления, философии, смысл действий определены у меня верно: за это ручаюсь» (там же).

Виртуозно сочетается авторское «я» и «я» рассказчика в повествовательном стиле «Братьев Карамазовых» уже на самых первых страницах романа. В кратком вступлении «От автора» роман назван «жизнеописанием моего героя», причем отмечается, что «жизнеописание-то у меня одно, а романов два», что теперь будет изображен лишь один момент из первой юности моего героя» и т. д. Но уже с самого начала повествования, с первых строк так называемого «предисловного рассказа» («История одной семейки») мы отчетливо видим, как голос автора замещается голосом скотопригоньевского хроникера: «Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова…»; «Теперь же скажу об этом помещике, как его у нас называли…»; «…он все-таки всю жизнь свою продолжал быть одним из бестолковейших сумасбродов по всему нашему уезду» и т. д. Повествование естественно и просто переходит от автора к рассказчику. Только что автор предупредил читателя, что катастрофа с Митей составит предмет «первого вступительного романа или, лучше сказать, его внешнюю сторону», как повествование перехватывает местный старожил, заявляющий: «Подробностей не знаю, но слышал лишь то…»; «Но я знаю, что он мать запомнил потом на всю жизнь…»; «Я завещания сам не читал, но слышал…» и т. д. В. Е. Ветловская справедливо отмечает тенденцию к стиранию границ между авторской речью и речью рассказчика в романе, демонстративно подчеркнутую Достоевским во вступлении. Вместе с тем не менее определенно на протяжении всего повествования читателю романа дано понять, что существенные различия между автором и рассказчиком сохраняются, и их относительная самостоятельность имеет важный художественный смысл.
Свободное соединение голосов разных повествователей, обладающих различной степенью осведомленности (от подчеркнуто-неполного знания хроникера до авторского всеведения) дает Достоевскому-психологу новые возможности. Подвижность позиции, с которой ведется рассказ о том или ином персонаже, позволяет вобрать в единое повествовательное русло разные уровни исследования психологии (от поверхностного наблюдения до глубокого проникновения в подсознание героя).

Однако такое совмещение повествовательных аспектов, которое выглядит столь естественно, что мало замечается читателем, не могло бы осуществиться, если б оба повествовательных «голоса» не определялись одной общей, принципиально важной творческой установкой – установкой на описание фактов, изображение глубин души, как отметил Достоевский, а не на авторские психологические рассуждения. Такие рассуждения есть у обоих повествователей, но по объему они незначительны. Повествователи Достоевского в этом смысле действительно «не психологи».

Пространные внутренние монологи персонажей, споры героев, в которых обсуждаются также психологические проблемы, повествователи изображают, стремясь к предельной достоверности, но, как правило, очень скупо комментируют. Психологический анализ осуществляется иными средствами, которыми в равной мере пользуются оба повествователя (и «автор», и рассказчик). Внутренний мир персонажей Достоевский все чаще стремится раскрывать без психологического анализа со стороны повествователя, с помощью описания объективных фактов, внешних проявлений душевного состояния.

Единственный критерий художественной истины верность (по роману “Бесы”)

В процессе работы над “Бесами” Достоевский сделал характерную запись о совмещении разных аспектов повествования в его “Хронике” и о внутренней оправданности такой системы. Единственный критерий художественной истины верность, в том числе и психологическая всего изображаемого: “Я сидел у Грановского третьим и слушал его азартный разговор с Шатовым. Вообще, если я описываю разговоры даже сам-друг – не обращайте внимания: или я имею твердые данные, или, пожалуй, сочиняю сам – но знайте, что все верно”. Дается даже примерный вариант той формы, в какой будут вводиться “сочиненные” эпизоды: “Там, где говорит о заседаниях, делает, как Хроникер, примечание: может быть, у них и еще были заседания – и, конечно, были – я не знаю, но дело наверно происходило так…”. И далее; “Я там их дело не знаю в Швейцарии, но сущность направления, философии, смысл действий определены у меня верно: за это ручаюсь” (там же).
Виртуозно сочетается авторское “я” и “я” рассказчика в повествовательном стиле “Братьев Карамазовых” уже на самых первых страницах романа. В кратком вступлении “От автора” роман назван “жизнеописанием моего героя”, причем отмечается, что “жизнеописание-то у меня одно, а романов два”, что теперь будет изображен лишь один момент из первой юности моего героя” и т. д. Но уже с самого начала повествования, с первых строк так называемого “предисловного рассказа” (“История одной семейки”) мы отчетливо видим, как голос автора замещается голосом скотопригоньевского хроникера: “Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова…”; “Теперь же скажу об этом помещике, как его у нас называли…”; “…он все-таки всю жизнь свою продолжал быть одним из бестолковейших сумасбродов по всему нашему уезду” и т. д. Повествование естественно и просто переходит от автора к рассказчику. Только что автор предупредил читателя, что катастрофа с Митей составит предмет “первого вступительного романа или, лучше сказать, его внешнюю сторону”, как повествование перехватывает местный старожил, заявляющий: “Подробностей не знаю, но слышал лишь то…”; “Но я знаю, что он мать запомнил потом на всю жизнь…”; “Я завещания сам не читал, но слышал…” и т. д. В. Е. Ветловская справедливо отмечает тенденцию к стиранию границ между авторской речью и речью рассказчика в романе, демонстративно подчеркнутую Достоевским во вступлении. Вместе с тем не менее определенно на протяжении всего повествования читателю романа дано понять, что существенные различия между автором и рассказчиком сохраняются, и их относительная самостоятельность имеет важный художественный смысл.
Свободное соединение голосов разных повествователей, обладающих различной степенью осведомленности (от подчеркнуто-неполного знания хроникера до авторского всеведения) дает Достоевскому-психологу новые возможности. Подвижность позиции, с которой ведется рассказ о том или ином персонаже, позволяет вобрать в единое повествовательное русло разные уровни исследования психологии (от поверхностного наблюдения до глубокого проникновения в подсознание героя).
Однако такое совмещение повествовательных аспектов, которое выглядит столь естественно, что мало замечается читателем, не могло бы осуществиться, если б оба повествовательных “голоса” не определялись одной общей, принципиально важной творческой установкой – установкой на описание фактов, изображение глубин души, как отметил Достоевский, а не на авторские психологические рассуждения. Такие рассуждения есть у обоих повествователей, но по объему они незначительны. Повествователи Достоевского в этом смысле действительно “не психологи”.
Пространные внутренние монологи персонажей, споры героев, в которых обсуждаются также психологические проблемы, повествователи изображают, стремясь к предельной достоверности, но, как правило, очень скупо комментируют. Психологический анализ осуществляется иными средствами, которыми в равной мере пользуются оба повествователя (и “автор”, и рассказчик). Внутренний мир персонажей Достоевский все чаще стремится раскрывать без психологического анализа со стороны повествователя, с помощью описания объективных фактов, внешних проявлений душевного состояния.

Сочинение по литературе на тему: Единственный критерий художественной истины верность (по роману “Бесы”)

Другие сочинения:

В поисках истины (по роману “Преступление и наказание”) Я не бога не принимаю, пойми ты это, я мира, им созданного, мира-то божьего не принимаю и не могу согласиться принять. Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы В романе Ф. М. Достоевского Преступление и наказание остро поставлена нравственная проблема ответственности человека Read More .

Сочинение по роману Достоевского “Бесы” Роман “Бесы” принадлежит к числу наиболее сложных и спорных произведений Достоевского. В романе, несомненно, отражены реальные проблемы русской жизни 70-х годов, но дают себя знать и памфлетность, прямая недоброжелательность к русскому революционному движению. После того как стало известно чудовищное преступление Read More .

Поиски истины (по роману М. Булгакова “Мастер и Маргарита”) Для М. Булгакова основным источником истины была религия. Он был убежден, что только через приобщение к Богу человек обретает духовное пристанище, веру, без которой невозможно жить. Духовно-религиозные искания для людей творческих – это знак, которым отмечены их произведения. У писателя Read More .

“Смех часто бывает великим посредником в деле отличения истины от лжи” (по роману Ильфа и Петрова “Золотой теленок”) “Золотой теленок” – второй сатирический роман Ильфа и Петрова. С романом “Двенадцать стульев” его связывает главный герой – Остап Бендер. Кроме того, действие “Золотого теленка” разворачивается в те же годы – конец 20-х годов, а в основе сюжета – та Read More .

Замысел романа Достоевского “Бесы” Замысел романа “Бесы” (1871-1872) основан на обстоятельствах, известных по судебному делу политического авантюриста С. Нечаева. Разочаровавшись в идеях М. Петрашевского, с кружком которого был связан до ссылки, отвергая идеи М. Бакунина, Т. Грановского, Достоевский считает невозможным установление социальной гармонии изменением Read More .

Бесы В августе 1869 г. семья Достоевских переехала из Флоренции в Дрезден. В этом городе они будут жить почти два года, до возвращения в Россию в июле 1871 г. Все эти годы, когда он жил вдали от России, Достоевский испытывал беспокойство, Read More .

В чем своеобразие художественной манеры Достоевского Человек – вот тайна, и если будешь ее разгадывать всю жизнь, не говори, что потерял время зря. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком… Ф. М. Достоевский Все творчество Достоевского – это художественные исследования человека, его идеальной сути, его Read More .

“Журнал”, единственный “достойный собеседник” Печорина Для Печорина при его одиночестве дневник, “журнал”, – единственный “достойный собеседник”, с которыми он может быть в полнее искренним. И еще одна ценность журнала: Это – душевная память Печорина. Жизнь его, кажется, разменивается на пустяки, и поэтому ему особенно важно Read More .

Единственный критерий художественной истины верность (по роману “Бесы”)

“Некрасов – поэт страдания” (Ф. М. Достоевский) “Некрасов – поэт страдания” (Ф. М. Достоевский). Пускай нам говорит изменчивая мода, Что тема старая-“страдания народа”, И что поэзия забыть ее должна,- Не верьте, юноши! Не стареет она. Н. А.

Моральная атмосфера Петербурга в романе “Преступление и наказание” При упоминании Петербурга кто-то видит россыпь фонтанов и вели коленные дворцы, кто-то вспоминает Петра Великого, основавшего столицу Российской империи. Но в моей памяти всплывают строки из романа “Преступление и наказание”.

Чем вызвано противоречивое поведение Раскольникова Роман Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” – величайшее философско-психологическое произведение. Это роман о преступлении, но по жанру это не “детектив” и не “криминальный роман”. Главного героя романа, Родиона Раскольникова.

Правда Сони Мармеладовой “Преступление и наказание” представляет читателю галерею персонажей, которые не только толкают Родиона Раскольникова на преступление, но и прямым или косвенным образом способствуют признанию главного героя в содеянном, осознанию Раскольниковым несостоятельности.

История семейства Карамазовых Последний роман Достоевского “Братья Карамазовы” (1879 – 1880) по замыслу автора должен был состоять из двух частей, посвященных в общей сложности “жизнеописанию” Алеши Карамазова. Писатель успел завершить работу только над.

“Достоевский – художник. бездны человеческой человеческой бездонности” В. Г. Белинский заметил еще в молодом Ф. М. Достоевском “талант необыкновенный и самобытный”, который “резко отделился от всей толпы наших писателей”. Эта самобытность Достоевского выразилась прежде всего в том.

Символика в романе Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” .Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаемо беспределен в своем значении. Он многолик, многосмыслен и всегда темен в своей глубине. Д. Мережковский Особенность символа состоит именно в том, что.

Сочинение по роману Достоевского “Подросток” В романе “Подросток” (1875) повествование ведется от имени Аркадия Долгорукого, рассказывающего о первых своих самостоятельных шагах, о нравственной сумятице, путанице, которую ему с трудом приходится преодолевать в сложном процессе самопознания.

Отзыв о романе Ф. Достоевского “Идиот” Роман Федора Михайловича Достоевского “Идиот” является одним из моих любимых произведений. Он был написан во время долгого путешествия по Европе, поэтому в романе находит отражение как российский образ жизни времен.

“Справедливость требует вступаться за людей страдающих” (По роману Достоевского “Бедные люди”) Русская литература XIX века всегда отличалась пристальным вниманием к душе человека, к его исканиям, надеждам, стремлениям. Писатели старались не просто отобразить жизнь людей во всей ее сложности и противоречивости, но.

Размышления по роману Достоевского “Записки из Мертвого дома” Литературным и общественным событием стала публикация “Записок из Мертвого дома” (1860-1862), созданных Достоевским на автобиографическом материале. Он впервые в русской литературе рассказал о каторге, названной им Мертвым домом, о жестоких.

Средства создания характера Раскольникова Федор Михайлович Достоевский в своем романе “Преступление и наказание” мастерски использует новаторские приемы раскрытия характера, умело сочетая их с уже известными средствами (портрет, пейзаж, речь). Роман “Преступление и наказание” –.

Тема падения и духовного возрождения Роман Ф. М.Достоевского был создан в 1866 году. В “Преступлении и наказании” отразилась страшная действительность России середины XIX века. В стране обострились социальные противоречия, революционные организации были разгромлены, крестьянские бунты.

Антигуманистическая сущность теории Раскольникова Явка с повинной, с точки зрения Раскольникова, – это слабость, это его личная катастрофа: слишком слаб – не надо было брать топор и кровавиться. И чем ниже он становится в.

“Бедные люди” Достоевского: дебют писателя Тарасов Ф. Б. “Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни. Я в каторге, вспоминая ее, укреплялся духом. Теперь еще вспоминаю ее каждый раз с восторгом. И вот, тридцать.

О мастерстве Достоевского в раскрытии психологии героя Поскольку человек типа Раскольникова сразу же после содеянного и даже спустя некоторое время не осознает своей неправоты, санкционированной его собственной теорией, а элементарные принципы правосудия требуют осознания этого, то писатель.

Этика добра и любви к людям в романе “Преступление и наказание” В романе “Преступление и наказание” отображено два мира. Один мир – город богатый, второй – бедный, о котором и пойдет язык в произведении. Именно там страдают люди. Достоевский показывает, что.

Кириллов центральный персонаж романа Ф. М. Достоевского “Бесы” По предположению Гроссмана, реальным прототипом Алексея Ниловича К. отчасти послужил петрашевец Тимковский (1814-1881), отставной офицер флота: “Личность Тимковского, видимо, отразилась через двадцать лет на образе инженера К. в “Бесах”: стремительный.

Герой романа Ф. М. Достоевского “Подросток” Аркадий Долгорукий незаконнорожденный сын помещика Версилова, получивший “княжескую” фамилию своего юридического отца Макара Долгорукого, бывшего дворового человек Д. вырос вне семьи, “детские грустные годы” провел в частном пансионе, подвергаясь насмешкам.

В мире Достоевского Одно слово, сказанное с убеждением, с полной искренностью и без колебаний, лицом к лицу, гораздо более значит, нежели десятки листов исписанной бумаги. Ф. Достоевский Он так и говорил с читателем.

Сейчас вы читаете: Единственный критерий художественной истины верность (по роману “Бесы”)

Проблема веры в творчестве Достоевского

Литература, посвященная анализу философского мировоззрения Достоевского, весьма обширна, однако во всей массе работ явно господствует одна главная тенденция, представляющая Достоевского как религиозного писателя, который стремился показать тупики безрелигиозного сознания и доказать невозможность для человека жить без веры в Бога; особенно много усилий для ее обоснования приложил Н.О.Лосский[1]. Соответствующая интерпретация настолько распространена и носит настолько всеобщий характер, что ей в той или иной степени отдали дань практически все исследователи Достоевского.

Однако распространенность этой точки зрения на творчество Достоевского не делает ее доказательной, наоборот, тот факт, что в размышлениях Достоевского о человеке и Боге находили созвучные себе идеи не только мыслители, близкие к канонической православной традиции, но и весьма далекие от нее (например, А. Камю, Ж.-П. Сартр и другие представители так называемого «атеистического экзистенциализма»), говорит против столь простого решения проблемы Достоевского.

Для того чтобы понять, был ли Достоевский религиозным (православным) писателем в полном и точном смысле этого определения, задумаемся, какой смысл мы вкладываем в понятие «религиозный художник». Кажется очевидным, что главное здесь — однозначное принятие религиозного (православного) мировоззрения, взятого в его исторической, церковной форме. В этом случае религиозное искусство имеет единственную цель — демонстрировать позитивное значение религиозной веры в жизни человека; даже отступление от веры должно изображаться художником только для того, чтобы яснее продемонстрировать преимущества жизни, основанной на вере.

Некоторые герои Достоевского, действительно, выступают последовательными выразителями целостного православного мировоззрения. Среди них можно выделить старца Зосиму из «Братьев Карамазовых» и Макара Долгорукова из «Подростка». Однако их трудно назвать главными героями Достоевского, и вовсе не в их историях и высказываниях (достаточно банальных) выявляется подлинный смысл мировоззрения писателя. Художественный талант и глубина мысли Достоевского с особенной силой проявляются вовсе не в тех случаях, когда он дает изображение мировоззрения «настоящего христианина» (как считал Лосский), а тогда, когда он пытается понять человека, только ищущего веру; или человека, нашедшего веру, радикально расходящуюся с тем, что принято «нормальным» в обществе; или даже человека, вообще отрекающегося от всякой веры. Глубина художественного мышления Достоевского — в наглядной демонстрации того, что все эти мировоззрения могут быть предельно цельными и последовательными, а исповедывающие их люди — не менее целеустремленными, сложными в своем внутреннем мире и значимыми в этой жизни, чем «настоящие христиане».

Можно согласиться, что многие центральные герои Достоевского — Раскольников, князь Мышкин, Рогожин, Версилов, Ставрогин, Иван и Дмитрий Карамазовы — своей романной судьбой частично подтверждают тезис об абсолютной ценности веры. Однако во всех этих случаях Достоевский ставит главной целью не осуждение их неверия и не провозглашение веры панацеей от всех бед и страданий. Он пытается выявить всю глубину противоречивости человеческой души. Изображая падшую душу, Достоевский хочет понять логику ее «падения», выявить внутреннюю «анатомию» греха, определить все основания и всю трагедию неверия, греха, преступления. Не случайно в романах Достоевского трагедия неверия и греха никогда не разрешается благостным и однозначным финалом. Невозможно утверждать, что Достоевский изображает падшие души только для того, чтобы показать неизбежность их движения к вере — к традиционной христианской вере в Бога. «Грешники» и «отступники» в его романах почти никогда не превращаются в верующих и «блаженных», как правило, они готовы до конца упорствовать в своем отступлении от чистоты веры. Пожалуй, только один раз — в случае Раскольникова из «Преступления и наказания» — Достоевский дает пример искреннего раскаяния и безусловного обращения к православной вере и церкви. Однако это как раз тот случай, когда исключение из правила только подтверждает правило. Эпилог романа, изображающий жизнь раскаявшегося и обратившегося к вере Раскольникова, выглядит как уступка заранее принятой схеме, внешней для художественной логики романа. Совершенно очевидно, что новая жизнь Раскольникова, о которой говорится в эпилоге, никогда не могла стать существенной темой творчества Достоевского — это была не его тема[2]. Кроме того, уместно напомнить, что в самом тексте романа раскаяние Раскольникова и все его нравственные муки связаны с тем, что, совершив убийство, он порвал какую-то невидимую сеть взаимоотношений с другими людьми. Осознание невозможности существовать вне этой живительной сети отношений и приводит его к покаянию, причем нужно подчеркнуть, что покаяние осуществляется именно перед людьми, а не перед Богом.

Истории двух других известных героев Достоевского — Ставрогина и Ивана Карамазова, которых часто упоминают в подтверждение тезиса о Достоевском как православном художнике и мыслителе, также не могут рассматриваться как очевидные свидетельства в пользу этого тезиса. Этим героям, в отличие от Раскольникова, не дано «возрождения», они гибнут: один — физически, другой — морально. Но парадокс состоит в том, что ни тот, ни другой не могут быть названы неверующими людьми, трагедия их жизни имеет гораздо более глубокие причины, чем просто отсутствие веры. Здесь ставится проблема о вечной и неустранимой диалектике веры и неверия в душе человека. Достаточно напомнить, что известная «Легенда о Великом Инквизиторе», в которой ставится вопрос о сущности подлинной веры, — это сочинение Ивана Карамазова, а Ставрогин неоднократно упоминается на страницах романа «Бесы» как человек, являвший для окружающих его людей примеры подлинной, искренней веры (о чем свидетельствуют Шатов и Кириллов), — впрочем, точно так же, как и примеры радикального неверия, И совершенно не случайно многие исследователи творчества Достоевского считали образы Ставрогина и Ивана Карамазова наиболее важными для адекватного понимания взглядов писателя.

Даже там, где у Достоевского речь прямо идет о необходимости обрести веру, сама искомая вера оказывается очень далекой от ее традиционной догматической и церковной формы. Подобно другим русским мыслителям XIX в. (вспомним П. Чаадаева, В. Одоевского, А.Герцена), Достоевский чувствовал глубокую неудовлетворенность тем мировоззрением, которое было связано с русским церковным православием XVII—XIX вв. Не отрекаясь от него явно, он пытался найти в нем то содержание, которое было утрачено в прежние века. И в этих поисках, быть может даже не замечая этого, Достоевский, по существу, выходил за пределы традиции и формулировал принципы и идеи, которые должны были в будущем стать основой совершенно нового мировоззрения, не укладывающегося в православные рамки. В связи с этим чаще всего трагедия неверия у Достоевского органически дополняется парадоксальной трагедией веры, именно искренняя вера, не признающая компромиссов, или ее искание становятся источником страданий и даже гибели героя, как это происходит, например, с Кирилловым из романа «Бесы» (подробнее об этом речь пойдет ниже).

Те проблемы и сомнения, которые мучают героев Достоевского, безусловно, мучительно переживал сам их автор. Очевидно, что вопрос о характере религиозности Достоевского является гораздо более сложным и неоднозначным, чем полагают некоторые исследования. В записной книжке Достоевского мы находим известные слова: «И в Европе такой силы атеистических выражений нет и не было. Стало быть, не как мальчик же я верую во Христа и Его исповедую. Через большое горнило сомнений моя Осанна прошла»[3]. Достоевский не раз признавался, что в его жизни был период, когда он пребывал в глубоком неверии. Казалось бы, смысл приведенного высказывания заключается в том, что вера все-таки была им окончательно обретена и осталась незыблемой, тем более, что процитированная запись сделана Достоевским в 1881 г. — в последний год жизни. Но нельзя не вспомнить и другое. Многие исследователи аргументированно доказывают[4], что из героев «Братьев Карамазовых» — последнего романа Достоевского — наиболее близок автору по своему мировоззрению Иван Карамазов, тот самый Иван, который демонстрирует все глубину диалектики веры и неверия. Можно предположить, что в жизни Достоевского, как и в жизни его главных героев, вера и неверие были не отдельными этапами жизненного пути, а двумя неразрывными и дополняющими друг друга моментам, и та вера, которую страстно искал Достоевский, вряд ли может быть приравнена к традиционному православию. Для Достоевского вера вовсе не приводит человека в состояние душевного успокоения, наоборот, она приносит с собой тревожные искания подлинного смысла жизни. Обретение веры не столько разрешает самые важные жизненные проблемы, сколько помогает правильно поставить их, именно в этом ее значение. Ее парадоксальность проявляется в том, что она не может не ставить под вопрос в том числе и саму себя — именно поэтому успокоенность есть первый признак утраты веры.

Как вообще можно отличить человека, искренне верующего, и человека, заявляющего «я верую», но несущего в душе сомнения в своей вере или даже неверие? Каковы критерии и последствия истинной веры, особенно в мире, который во все большей степени обустраивается и развивается на безрелигиозных началах? Ни герои Достоевского, ни сам автор не смогли дать окончательного ответа на эти вопросы (эти вопросы остались главными для всей русской философии после Достоевского). И, может быть, в этом, в частности, и заключается глубина и привлекательность творчества великого писателя.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:

Анализ романа «Бесы» (Ф. М. Достоевский)

Автор: Guru · 16.09.2018

Предпосылкой к написанию романа «Бесы» для Федора Михайловича послужили материалы из уголовного дела Нечаева – организатора тайного общества, целью которого были подрывные политические акции. Во времена автора это событие прогремело на всю империю. Однако ему удалось из небольшой газетной вырезки сделать глубокое и насыщенное произведение, которое считают эталоном не только русские, но и зарубежные писатели.

История создания

Федор Михайлович Достоевский отличался упорством и требовательностью. В один миг, пережив очередной эпилептический припадок, автор пришел к выводу, что новое произведение его совершенно не устраивает. Тогда он полностью уничтожил свое творение, но оставил нетронутой идею романа – историю о нигилистах, чье отрицание зашло слишком далеко.

Далее Достоевский заново берется за написание «Бесов» — так свет увидел вторую версию произведения. Писатель не успевал сдать работу к назначенному издателем сроку, но и не хотел предавать себя и отдавать публике произведение, которое его не устраивает. Катков, издатель автора, только разводил руками, ведь писатель обеспечивал себя и семью только авансами за книги, но готов был жить впроголодь, лишь бы не выпускать сырой материал.

Жанр, направление

В романе «Бесы» необычайно переплетаются такие качества, как хроникальность, суровый историзм мышления, философичность, но при этом писатель смотрел в будущее и говорил о том, что будет волновать и его потомков. Именно за данным романом надежно закрепилось обозначение: «роман-пророчество».

Действительно, большинство читателей отмечает провидческий дар Достоевского, ведь в романе отражены проблемы не только того времени, но и вопросы сегодняшнего информационного общества. Автор проникновенно изображает основную угрозу для будущего общественности – замещение устоявшихся понятий на неестественные бесовские догмы.

Направление творчества писателя – реализм, так как он изображает действительность во всем ее многообразии.

События происходят в провинциальном городке во владениях Варвары Петровны Ставрогиной. Ребенок вольнодумца Степана Трофимовича Верховенского, Петр Верховенский — основной идейный наставник революционного движения. Петр старается привлечь к революционерам Николая Всеволодовича Стравогина, который является сыном Варвары Петровны.

Петр Верховенский созывает «сочувствующих» перевороту молодых людей: военного в отставке Виргинского, эксперта народных масс Толкаченко, философа Шигалева и др. Лидер организации Верховенский планирует убийство бывшего студента Ивана Шатова, который решает расстаться с революционным движением. Он покидает организацию из-за интереса к мысли народа-«богоносца». Однако убийство героя нужно компании не для мести, реальный мотив, которого не знают рядовые члены кружка, — сплочение организации кровью, единым преступлением.

Далее события развиваются стремительно: маленький городок потрясают невиданные доселе происшествия. Всему виной тайная организация, но о ней горожане не имеют понятия. Однако самые жуткие и пугающие вещи происходят в душе героя, Николая Ставрогина. Автор подробно описывает процесс ее разложения под влиянием вредоносные идей.

Главные герои и их характеристика

Темы и настроение

Отношения отцов и детей. Очевидно, в романе «Бесы» автор описывает столкновение разных эпох и потерю связи разных поколений. Родители совсем не понимают детей, они как будто с разных планет. Поэтому молодежи никто не может вовремя помочь, так как утеряны те драгоценные семейные узы, которые могли бы удержать юношей от морального падения.
Нигилизм. В романе «Бесы» четко видна связь с произведением «Отцы и дети», так как именно Тургенев первым заговорил о нигилизме. Читатель узнает героев Достоевского, как и тургеневских персонажей, через идеологические споры, в которых открываются возможные направления совершенствования общества. В незначительном количестве наблюдается связь со стихотворением Александра Сергеевича Пушкина, с одноименным названием «Бесы»: мысль о потерявших свой путь людях, которые блуждают кругами в словесном тумане русского общества.
Отсутствие единых нравственных ориентиров. Духовный общественный недуг, показанный автором, спровоцирован полным отсутствием высоких ценностей. Ни развитие техники, ни скачек образования, ни жалкие попытки уничтожить общественные разногласия при помощи власти не приведут к положительному результату, пока не появятся единые нравственные ориентиры. «Великого ничего нет» — вот главная причина печального состояния русского народа.
Религиозность и атеизм. Достигнет ли человек гармонии после жизненных страданий, и имеет ли ценность эта гармония? Если не существует бессмертия – можно делать всё, что придет в голову, не задумываясь о последствиях. В этом умозаключении, которое может возникнуть у любого атеиста, автор видит опасность безверия. Однако Достоевский понимает, что и вера не может быть абсолютной, пока у религиозной философии есть неразрешенные вопросы, по которым нет единого мнения. Мысли писателя следующие: справедлив ли Бог, если позволяет страдать невинным людям? И если это — его справедливость, то как можно судить тех, кто проливает кровь на дороге к общественному счастью? По мнению автора, нужно отказаться от всеобщего счастья, если ради него понадобится хоть одна человеческая жертва.
Реальность и мистика постоянно сталкиваются в произведениях Федора Михайловича Достоевского, порой до такой степени, что грань между повествованием писателя и иллюзиями самого персонажа исчезает. События развиваются стремительно, они происходят стихийно в небольшие временные отрезки, они мчатся вперед, не позволяя человеку, по ту сторону книги, сосредоточится на обыденных вещах. Приковывая всё внимание читателя к психологическим моментам, автор лишь по крупицам дает бытовой материал.

Главная мысль

Федор Михайлович Достоевский старался описать болезнь нигилистов-революционеров, которая засела или постепенно наводит свои порядки в головах людей, рассеивает около себя хаос. Его идея (упрощенно) сводится к тому, что нигилистические настроения отрицательно влияют на русское общество – как беснование на человека.

Федор Михайлович установил причину и значение революционного движения. Оно сулит счастье в будущем, но цена в настоящем слишком велика, на нее нельзя соглашаться, иначе люди утратят моральные ценности, которые делают их совместную жизнь возможной. Без них народ распадется и самоуничтожится. И только преодолев это непостоянное явление (как беснование души), Россия станет сильнее, станет на ноги и будет жить с новой силой – силой единого общества, где человек и его права должны быть на первом месте.

Чему учит?

Духовное здоровье нации зависит от морального благосостояния и приумножения тепла и любви во всех людях по отдельности. Если у всего общества есть единые нравственные каноны и ориентиры, оно пройдет через все тернии и достигнет процветания. А вот разнузданность идей и отрицание основы основ приведет к постепенной деградации народа.

Созидательный опыт «Бесов» показывает: во всем необходимо находить нравственный центр, определять уровень ценностей, руководящий мыслями и поступками человека, решать, какие отрицательные или положительные стороны души полагаются на различные жизненные явления.

Критика

Естественно, русская критика, в частности либерально-демократическая, отрицательно отреагировала на выход «Бесов», усмотрев в сюжете острую сатиру. Глубокое философское наполнение было рассмотрено как идеологическое предупреждение нечаевщины. Рецензенты писали о том, что исчезновение революционной инициативы повергнет общество в оцепенение и сон, а власть перестанет слышать голос народа. Тогда трагическая судьба русского народа никогда не изменится к лучшему.

В работе «Духи русской революции» Бердяев выражает мнение о том, что нигилизм в понимании Достоевского можно трактовать как определённый религиозный взгляд. По Бердяеву, русский нигилист может представить вместо Бога самого себя. И хотя у самого Достоевского нигилизм больше связан с атеизмом, но в знаменитом монологе Ивана Карамазова о слезе ребёнка чувствуется острая необходимость человека в вере.

Единственный критерий художественной истины верность (по роману «Бесы»)

В процессе работы над «Бесами» Достоевский сделал характерную запись о совмещении разных аспектов повествования в его «Хронике» и о внутренней оправданности такой системы. Единственный критерий художественной истины верность, в том числе и психологическая всего изображаемого: «Я сидел у Грановского третьим и слушал его азартный разговор с Шатовым. Вообще, если я описываю разговоры даже сам-друг – не обращайте внимания: или я имею твердые данные, или, пожалуй, сочиняю сам – но знайте, что всё верно». Дается даже примерный вариант той формы, в какой будут вводиться «сочиненные» эпизоды: «Там, где говорит о заседаниях, делает, как Хроникер, примечание: может быть, у них и еще были заседания – и, конечно, были – я не знаю, но дело наверно происходило так. ». И далее; «Я там их дело не знаю в Швейцарии, но сущность направления, философии, смысл действий определены у меня верно: за это ручаюсь» (там же).

Виртуозно сочетается авторское «я» и «я» рассказчика в повествовательном стиле «Братьев Карамазовых» уже на самых первых страницах романа. В кратком вступлении «От автора» роман назван «жизнеописанием моего героя», причем отмечается, что «жизнеописание-то у меня одно, а романов два», что теперь будет изображен лишь один момент из первой юности моего героя» и т. д. Но уже с самого начала повествования, с первых строк так называемого «предисловного рассказа» («История одной семейки») мы отчетливо видим, как голос автора замещается голосом скотопригоньевского хроникера: «Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова. »; «Теперь же скажу об этом помещике, как его у нас называли. »; «. он все-таки всю жизнь свою продолжал быть одним из бестолковейших сумасбродов по всему нашему уезду» и т. д. Повествование естественно и просто переходит от автора к рассказчику. Только что автор предупредил читателя, что катастрофа с Митей составит предмет «первого вступительного романа или, лучше сказать, его внешнюю сторону», как повествование перехватывает местный старожил, заявляющий: «Подробностей не знаю, но слышал лишь то. »; «Но я знаю, что он мать запомнил потом на всю жизнь. »; «Я завещания сам не читал, но слышал. » и т. д. В. Е. Ветловская справедливо отмечает тенденцию к стиранию границ между авторской речью и речью рассказчика в романе, демонстративно подчеркнутую Достоевским во вступлении. Вместе с тем не менее определенно на протяжении всего повествования читателю романа дано понять, что существенные различия между автором и рассказчиком сохраняются, и их относительная самостоятельность имеет важный художественный смысл.

Свободное соединение голосов разных повествователей, обладающих различной степенью осведомленности (от подчеркнуто-неполного знания хроникера до авторского всеведения) дает Достоевскому-психологу новые возможности. Подвижность позиции, с которой ведется рассказ о том или ином персонаже, позволяет вобрать в единое повествовательное русло разные уровни исследования психологии (от поверхностного наблюдения до глубокого проникновения в подсознание героя).

Оценка статьи:

(пока оценок нет)

Загрузка...