30.03.2020

Чехов был несравненный художник художник жизни (Л.Н. Толстой) (по пьесе А. П. Чехова Вишневый сад или Три сестры): сочинение

«Чехов был несравненный художник . художник жизни» (Л.Н. Толстой) (по пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад» или «Три сестры»)

	Скачать сочинение
Тип: Проблемно-тематический анализ произведения

А.П. Чехов был не только мастером рассказа, его талант распространялся и на другие жанры. Так, давно стали бессмертными пьесы Чехова, наполненные тонким символизмом и жизненностью. Одним из самых лучших и известных произведений этого жанра считается «Вишневый сад». Эта пьеса была написана в 1903 году, почти перед смертью писателя. В «Вишневом саде» Чехов раскрывает свои взгляды на прошлое, настоящее и будущее России. Как и большинство его произведений, эта пьеса уникальна своим сюжетом, точнее – отсутствием ярко выраженных сюжетных линий.

Сюжет пьесы достаточно прост. Раневская и Гаев обладают имением, главное достоинство которого заключается в прекрасном вишневом саде. Оба персонажа отличаются легкомыслием, из-за которого довели имение до плачевного состояния. Предстоит его продажа с торгов. Лопахин, разбогатевший крестьянский сын, друг семьи, предупреждает хозяев о грядущей потере. Он предлагает им варианты спасения имения, но хозяева не желают сдавать сад в аренду под дачи. В итоге происходят торги, и Лопахин сам покупает имение. Когда беда свершилась, Раневская и Гаев чувствуют определенное облегчение, оба примиряются со случившимся.

На самом деле пьеса, безусловно, намного глубже. Все основные действия в ней происходят за сценой (продажа сада, вырубка деревьев). Мы видим лишь героев, их переживания и вишневый сад, который является равноправным персонажем пьесы. Образ сада зримо и незримо присутствует в каждом действии, в каждой сцене. Он находится в центре переживаний, споров, надежд, тревог.

Реализм Чехова-художника ярко виден в персонажах пьесы. Автор не применяет к ним однобокой оценки, здесь нет только плохих и хороших. При внимательном прочтении произведения можно увидеть всю глубину чеховских персонажей.

Вот мы видим перед собой старых владельцев сада. На первый взгляд, Раневская и Гаев способны вызвать у читателя определенную симпатию. Радость и слезы Любови Андреевны при воспоминании о детстве, о погибшем сыне искренни и трогательны. Но Чехов несколькими штрихами дает почувствовать поверхностность переживаний Раневской. Чувства ее выражаются преувеличенно, и это позволяет усомниться в их силе и глубине.
Раневская достаточно умна и способна иногда сказать горькую правду о самой себе. Но она не может ничего изменить, исправить в своей судьбе. Любовь Андреевна с самого рождения жила за чужой счет. Это сделало ее рабой обстоятельств, собственных капризов. Она безвольна, не может отказаться от негодяя, который обманул и обобрал ее. Раневская упрекает себя за то, что бессмысленно тратит деньги, в то время, как бедная Варя «из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох». Но тут же продолжает растрачивать последние финансы.

Ее брат Гаев похож на шута. В его образе очень много гротеска. Чехов подчеркивает его болтливость, невероятную лень, неспособность к какому бы то ни было труду. Легкомыслие и непрактичность Гаева доходят до карикатурных размеров. Он произносит перед старым шкафом пафосную речь и, взвинченный собственным красноречием, впадает в слезливый восторг.
Этого героя невозможно воспринимать серьезно. Жизнь Гаева и его сестры полна воспоминаний о детстве, и это неслучайно: они сами все еще дети, не желающие взрослеть. Из-за их безответственности и гибнет вишневый сад, который оба так любят. Но что такое для Гаева и Раневской любовь к саду? Это тоска по ушедшему прошлому, по времени крепостничества. Ведь с каждого вишневого дерева, по словам Пети Трофимова, глядят «человеческие существа». Это души тех, благодаря кому был посажен этот чудесный сад.

Очень важно то, что Раневская и Гаев не похожи на яростных крепостников, жестоких и бесчеловечных. Нет! Они милы, забавны, добродушны, рассеянны и, казалось бы, совершенно безопасны. Но из-за их милой рассеянности старый Фирс оставлен умирать в заколоченном доме.
Через образы Раневской и Гаева Чехов показал полный крах дворянского мира.

Тем не менее, автор не обрушивается на своих героев с разгромной сатирой. Ему дорого то, что они не предали и не продали своего сада. Герои отказываются превратить свой прекрасный сад в торгашескую пошлость. Они не захотели стать участниками разрушения красоты во имя наживы. В этом сказалось их своеобразное рыцарство.

Человеком настоящего можно в какой-то мере назвать дельца Лопахина. Он прямой потомок тех, чьи лица «глядят с каждого вишневого дерева в саду». Его отец, дед, прадед были подневольными мужиками, которых не пускали даже в кухню. И вот этот человек становится обладателем вишневого сада. Но у него не достает внутренней тонкости, чтобы разглядеть всю красоту своего приобретения. Сад для него – средство обогащения. И он преступает к вырубке деревьев.
Лопахин – это «хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути». Этот персонаж нужен для «обмена веществ», для того, чтобы «сожрать» то, что уже отжило.

Людьми будущего принято называть дочь Раневской Аню и студента Петю Трофимова. Трофимов раскрывает девушке глаза на то темное, страшное, что таилось за поэзией дворянства. Именно ему принадлежат слова о том, что с каждого вишневого дерева «глядят человеческие существа». Он призывает в своем монологе искупить прошлое, покончить с ним и, наконец, начать жить в настоящем.
Трофимов зовет Аню к красоте будущего: «Я предчувствую счастье. Аня, я уже вижу его… Вот оно, счастье, вот оно идет, подходит все ближе и ближе, я уже слышу его шаги. И если мы не увидим, не узнаем его, то что за беда? Его увидят другие!». Но я не думаю, что сам Петя способен на борьбу за светлое будущее. Его мечты широки, но… он всего лишь мечтатель. Он недостаточно силен для настоящей борьбы. Но слова Трофимова меняют мировоззрение Ани. Я думаю, что у нее хватит сил на борьбу, она желает быть вместе с людьми, которые превратят всю родину в новый волшебный сад.

Важно заметить, что все произведение Чехова проникнуто печалью расставания. Но это светлая грусть. Чехов, как мудрый художник жизни, понимал, что расставаться с прошлым необходимо. Печаль расставания является предвестником чего-то нового и радостного.

человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

/ Сочинения / Чехов А.П. / Вишневый сад / «Чехов был несравненный художник . художник жизни» (Л.Н. Толстой) (по пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад» или «Три сестры»)

Смотрите также по произведению “Вишневый сад”:

««Чехов был несравненный художник … художник жизни» (Л.Н. Толстой) (по пьесе «Вишневый сад» или «Три сестры»)»

был не только мастером рассказа, его талант распространялся и на другие жанры. Так, давно стали бессмертными пьесы Чехова, наполненные тонким символизмом и жизненностью. Одним из самых лучших и известных произведений этого жанра считается «Вишневый сад». Эта пьеса была написана в 1903 году, почти перед смертью писателя. В «Вишневом саде» Чехов раскрывает свои взгляды на прошлое, настоящее и будущее России. Как и большинство его произведений, эта пьеса уникальна своим сюжетом, точнее — отсутствием ярко выраженных сюжетных линий.

Раневская достаточно умна и способна иногда сказать горькую правду о самой себе. Но она не может ничего изменить, исправить в своей судьбе. Любовь Андреевна с самого рождения жила за чужой счет. Это сделало ее рабой обстоятельств, собственных капризов. Она безвольна, не может отказаться от негодяя, который обманул и обобрал ее. Раневская упрекает себя за то, что бессмысленно тратит деньги, в то время, как бедная Варя «из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох». Но тут же продолжает растрачивать последние финансы.

Этого героя невозможно воспринимать серьезно. Жизнь Гаева и его сестры полна воспоминаний о детстве, и это неслучайно: они сами все еще дети, не желающие взрослеть. Из-за их безответственности и гибнет вишневый сад, который оба так любят. Но что такое для Гаева и Раневской любовь к саду? Это тоска по ушедшему прошлому, по времени крепостничества. Ведь с каждого вишневого дерева, по словам Пети Трофимова, глядят «человеческие существа». Это души тех, благодаря кому был посажен этот чудесный сад.

Через образы Раневской и Гаева Чехов показал полный крах дворянского мира.

Человеком настоящего можно в какой-то мере назвать дельца Лопахина. Он прямой потомок тех, чьи лица «глядят с каждого вишневого дерева в саду». Его отец, дед, прадед были подневольными мужиками, которых не пускали даже в кухню. И вот этот человек становится обладателем вишневого сада. Но у него не достает внутренней тонкости, чтобы разглядеть всю красоту своего приобретения. Сад для него — средство обогащения. И он преступает к вырубке деревьев.

Лопахин — это «хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути». Этот персонаж нужен для «обмена веществ», для того, чтобы «сожрать» то, что уже отжило.

Трофимов зовет Аню к красоте будущего: «Я предчувствую счастье. Аня, я уже вижу его… Вот оно, счастье, вот оно идет, подходит все ближе и ближе, я уже слышу его шаги. И если мы не увидим, не узнаем его, то что за беда? Его увидят другие!». Но я не думаю, что сам Петя способен на борьбу за светлое будущее. Его мечты широки, но… он всего лишь мечтатель. Он недостаточно силен для настоящей борьбы. Но слова Трофимова меняют мировоззрение Ани. Я думаю, что у нее хватит сил на борьбу, она желает быть вместе с людьми, которые превратят всю родину в новый волшебный сад.

Что дало основание Л.Н. Толстому назвать А.П. Чехова «художником жизни»? (по «Вишневому саду») (ЕГЭ по литературе)

А.П. Чехов оказал огромное влияние на отечественный театр и русскую литературу. Его произведения наполнены иронией, символизмом и жизненностью. Одной из лучших его работ является комедия (по определению автора) «Вишневый сад», которую Чехов написал практически перед смертью. В ней писатель раскрывает свои взгляды на прошлое, настоящее и будущее России.

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

По словам Л.Н. Толстого, в пьесе Чехов предстает «художником жизни», и это определение справедливо.

Сюжет пьесы прост, даже самые важные и кульминационные события происходят «за сценой» (продажа имения с садом, вырубка деревьев) и это потому, что он совершенно неважен в данном произведении. Бо&讹льшее значение автор уделяет героям. У них разные стремления в жизни, характеры и разная судьба. Автор не дает им однозначной оценки, не выделяет абсолютно положительных или отрицательных персонажей. С помощью своих героев Чехов отразил разные мышления общества современной ему России, и именно поэтому писателя можно назвать художником жизни.

Герои пьесы, владельцы имения с садом Любовь Раневская и Леонид Гаев сначала могут вызвать у читателя симпатию.

Радость и слезы Раневской при воспоминаниях о детстве, погибшем сыне искренны и трагичны. Но Чехов дает понять, что ее переживания поверхностны, они выражены преувеличенно, что заставляет усомниться в их силе и глубине. Например, она забыла про Фирса, оставила его умирать в покинутом доме, которым служил в их имении с ее детства.

Раневская расточительна, непрактична («всегда сорила деньгами без удержу»), пошла на поводу у негодяя, который «обобрал ее, сошелся с другой». Она не может справиться с собственными желаниями и капризами, но она признается в этом, считает глупым: «так глупо, так стыдно». Она способна на самокритику, но ничего не делает, чтобы помочь себе и изменить свою жизнь к лучшему, из-за чего и теряет свое имение с садом.

Ее брата Гаева невозможно воспринимать всерьез. Он «все свое состояние проел в леденцах», болтлив, и сам признается, что постоянно говорим глупости. Даже его окружающие ему говорят, что ему «надо молчать, только молчать». Эти черты делают его образ забавным, он кажется безобидным. Герой также нарушил одно из своих обещаний, которые дал, не подумав: он поклялся «всем своим существом» в том, что имение не будет продано, но ничего не сделал для этого. Гаев так же, как и его сестра полон воспоминаний о саде, но он продается из-за его легкомысленности, инфантильности и бездействия.

Чехову дорого то, что Раневская и Гаев не продают воспоминания, не хотят использовать «нежный, прекрасный сад» в коммерческих целях, но именно такие люди, их эпоха, остается в прошлом, и на смену им приходят предприниматели и будущие революционеры.

Человеком «настоящего» в пьесе можно назвать Лопахина. Его образ также неоднозначен. Он сам добился всего, что имеет в жизни, выбрался своим трудом из «мужиков». Его отец и дед были крепостными в имении Раневской и Гаева, а теперь он его владелец. Герой испытывает гордость за себя, так как он, можно сказать, квитается с унизительным детством, когда он «зимой босиком здесь бегал». Но он пытался помочь хозяевам имения с садом сохранить его: предлагал деньги и дельные советы. Но полезны они только с его точки зрения, потому что он не способен разглядеть того, чем дорожили Раневская и Гаев. Для Лопахина сад – средство обогащения, поэтому сразу после покупки он распоряжается приступить к вырубке деревьев.

Людьми «будущего» принято называть дочь Раневской Аню и студента Петю Трофимова. Сам Петя слишком мечтателен, но многое им сказанное меняет мировоззрение Ани. В отличие от него, она готова к борьбе, знает, что будет делать в будущем. Она говорила матери, что продет экзамен и пойдет работать, чтобы помогать ей. Она смотрит вперед и не боится перемен: «…начнется новая жизнь, мама!»

В комедии «Вишневый сад» А.П. Чехов предстал перед читателем «художником жизни», так как он сумел через своих героев отразить современную ему действительность. Через Раневскую и Гаева автор показал крах дворянства и его устоев, прошлое, на смену которому приходят дельцы и с прагматичным складом мышления, такие как Лопахин. Он расправился с тем, что уже отжило свое, чтобы дать дорогу людям, подобным Ане, готовым «насадить новый сад», роскошнее предыдущего.

Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем

Чтобы вывести это сочинение введите команду /id31237

Чехов был несравненный художник художник жизни (Л.Н. Толстой) (по пьесе А. П. Чехова Вишневый сад или Три сестры): сочинение

Кажется, уже ушёл в прошлое идеологический подход к литературе и к школьному литературному образованию, то есть ценность произведений, скажем, Гоголя стала определяться вовсе не тем, насколько “беспощадно заклеймил писатель самодержавно-бюрократическую и крепостническую Россию”, и наконец перестал быть пресловутым “зеркалом русской революции” Лев Толстой, а Достоевский утратил определения “реакционный” и “архискверный”. Но всё же сохраняются рудименты этого принципа, и обнаруживаются они в темах выпускных сочинений, составляемых Министерством образования. А ведь фиксированный набор тем — это прежде всего ракурс, под которым учителя вынуждают рассматривать произведения в процессе изучения их в классе, потому что едва ли найдётся такой учитель, который станет умышленно дезориентировать своих учеников в преддверии предстоящего им экзамена, игнорируя заданное ему направление работы.

В этой консультации речь пойдёт о чеховских темах в предложенном наборе, в которых, на мой взгляд, этот консерватизм в подходе к литературе проявился очень наглядно. Ну не везёт этому классику: он всё ещё пребывает в ранге “обличителя пошлости и мещанства”: именно так формулируется одна из тем по прозе Чехова. Не знаю, сохранится ли она в таком виде в окончательном комплекте, но дело в том, что и остальные темы по прозаическим произведениям писателя крутятся вокруг этой же проблематики: и «Образы футлярных людей в рассказах А.П. Чехова», и «Тема духовного перерождения человека в рассказах А.П. Чехова», и «Человек и среда в рассказах А.П. Чехова» — всё это не что иное, как вариации одного и того же привычного по школьному изучению штампа в подходе к произведениям одного из самых проникновенных русских писателей, чьё творчество, с одной стороны, подытожило классическую литературу XIX века, а с другой — открыло дорогу искусству XX столетия.

Заметим, что даже самые отчаянные футуристы, призывавшие сбросить с “парохода современности” Пушкина, Достоевского, Толстого и прочих, и прочих, уподобившие портным, которым в качестве награды судьба даёт лишь дачу на реке, Горького, Куприна, Блока, Сологуба, Ремизова, Аверченко, Чёрного, Кузмина, Бунина, то есть цвет современной им литературы, — даже они обошли молчанием имя Чехова. Думаю, не случайно. Видимо, они не посягнули на него не по странной забывчивости, а потому, что ощущали особенный строй чеховского творчества с его внеидеологичностью, давшей основание для высказываний о Чехове двух отвергнутых ими авторов: Толстого, назвавшего Чехова “несравненным художником… художником жизни” (именно так звучит одна из “цитатных” тем), и Горького, сказавшего о нём, что “никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов, трагизм мелочей жизни…” (и это одна из “цитатных” тем, правда, втиснутая в разряд конкретных, посвящённых анализу изучаемых произведений). Заметим, что и Толстой, и Горький говорят об особой “жизненности” произведений Чехова. И в таком аспекте рутина “министерского литературоведения” выглядит особенно удручающей.

Надо ли говорить, что при подходе, культивирующемся министерством, принципиально вне рассмотрения оказываются такие шедевры, как «Студент» или «Архиерей», «Степь» или «Неприятность», да и многие другие, а в поле зрения остаются всё тот же «Ионыч», «Человек в футляре» (в лучшем случае вся маленькая трилогия) да ещё, пожалуй, «Учитель словесности». Круг проблем творчества писателя неизмеримо сужается, а пафос творчества упрощается и выхолащивается. Хорошо, если достанутся в качестве темы такие определения чеховского творчества, какие дал Толстой: “Чехов — странный писатель, бросает слова как будто некстати, а между тем всё у него живёт, и сколько ума! Никогда у него нет лишних подробностей, всякая или нужна, или прекрасна”. Или же: “Чехов был несравненный художник… художник жизни”. Они позволяют учителю заниматься вопросами поэтики в её связи с содержанием и проблематикой чеховских рассказов в том аспекте, который предложил в своих исследованиях А.П. Чудаков. Я имею в виду прежде всего роль предметной детали в рассказах, да и в драматургии Чехова. Учёный обратил внимание на то, что в дочеховской литературе “предметный мир, которым окружён персонаж”, а также “его внешний облик, жесты и движения” является строго отобранным и служащим “средством характеристики человека. Все без исключения подробности имеют характерологическую и социальную значимость”. Хрестоматийным в этом отношении является принцип работы с предметной деталью у Гоголя, когда каждый предмет в доме Собакевича, казалось, говорил: “И я тоже Собакевич”. Да и все писатели середины XIX века, считавшие себя “выходцами” из гоголевской «Шинели», активно использовали этот художественный принцип, безотказно служивший выразительным средством характерологии. Его же находим мы у Пушкина в «Евгении Онегине», да и в прозе. Философской подоплёкой этой эстетической системы было представление о социально-культурной обусловленности характера человека, типа его общественного поведения и в конечном счёте его личности. Постепенно это верное по сути представление переросло в убеждение: этой обусловленностью личность человека и исчерпывается, что и приводит в конечном итоге к мнению о “фатальной” роли “среды” в человеческой жизни. Именно это обстоятельство и обусловило на рубеже XIX и XX веков размышления о том, насколько человек является просто пассивным результатом объективных законов истории, а насколько он — свободный творец своей жизни. Жизнь, причём жизнь повседневная, обнаруживала такие загадки, которые никак не укладывались в привычные схемы и представления. Далеко не всё в ней начинало выглядеть понятным и объяснимым при помощи законов социального детерминизма.

Не остался в стороне от этих трудных раздумий о месте человека в историческом процессе, принявшем формы повседневной жизни, и Чехов. Но он отреагировал на это не как отвлечённый мыслитель, а как глубочайший художник, запечатлевший эти процессы в самой художественной ткани своих произведений. Хорошо усвоивший уроки классического реализма и научившийся безукоризненному мастерству владения предметной деталью в его традиционной форме, в своих зрелых произведениях он даёт выразительнейшие примеры совершенно иного принципа её использования. Эти примеры выявил и замечательно объяснил А.П. Чудаков в своей монографии «Поэтика Чехова». Анализируя художественный строй рассказа «Палата № 6», учёный обратил внимание на особого рода детали, которые вопреки традиции отнюдь не проясняли личность героя, как это происходит с замечанием о том, что Иван Дмитрич Громов дома всегда читал лёжа. По словам исследователя, “эта деталь будто бы необязательна, и кажется, что убери её — и фабульно-характеристическая цепь останется невредимой, наше представление о герое не изменится”. То же можно сказать и о сопровождающем образ Рагина сообщении о том, что солёный огурец или мочёное яблоко во время чтения лежат у него “прямо на сукне, без тарелки”. Подобная деталь, по словам Чудакова, “очевидно перерастает узко характерологические цели, что она является из некоей другой сферы и преследует цели иные, несоотносимые с теми, которыми «заряжены» остальные детали”.

Такого рода детали или черты внешности персонажей, посторонние фабуле, мы встречаем в зрелом творчестве Чехова на каждом шагу, и объяснить их, исходя из традиционных представлений и традиционно понимаемых задач такого рода образов в художественных произведениях просто невозможно, потому что они не мотивированы ни характером персонажа, ни фабулой произведения. А.Чудаков писал по этому поводу: “У Чехова мир вещей — не фон, не периферия сцены. Он уравнен в правах с персонажами, на него так же направлен свет авторского внимания”. Этот приём в творчестве Чехова был связан с тем, что писатель открыл в жизни и пытался изобразить не только закономерное, но и случайное, то есть то, что никак не могло быть объяснено существовавшими социальными доктринами. Он пытался в своём изображении жизни использовать не специально отобранные детали и вещи, проясняющие и объясняющие изображаемую ситуацию, но создать иллюзию непосредственного течения жизни, в потоке которой мы далеко не всегда различаем важное и второстепенное, существенное и случайное, но только по прошествии времени, когда смысл тех или иных событий или явлений для нас уяснился. Так, по словам Чудакова, Чехов “видит человека: вне иерархии «значительное» — «незначительное». Вне мысли о том, что каждая мелкая подробность может быть частью чего-то более крупного. Она — знак видения человека в целостности его случайных и существенных черт”.

Если так рассмотреть слова Толстого о Чехове как художнике жизни, то есть как о писателе, которому открылась её реальная сложность, не укладывающаяся ни в какие концепции и схемы, или его же слова о том, что у Чехова никогда нет лишних подробностей, то тема может быть вполне осмыслена и раскрыта как имеющая характер и смысл художественно-эстетический и литературоведческий, а не отвлечённо-демагогический.

Замечательно то, что этот принцип кажущейся немотивированности деталей ещё нагляднее проявился в чеховской драматургии, где “лишними” с точки зрения сюжетного движения, сценического действия оказывались не только отдельные предметные детали или замечания персонажей, но и целые эпизоды и сцены. Достигает этого эффекта Чехов ещё и тем, что часто переводит предметный мир, окружающий персонажей, из авторских ремарок в реплики самих персонажей, создавая иллюзию подлинной, неотобранной, спонтанной речи, то есть именно такой, какой она и является в реальной жизни, когда главное и существенное может затеряться в случайном и необязательном. Этот способ подачи предметного мира в драматургии Чехова во многом и сделал возможным то богатство подтекста, которым отмечены его пьесы. Достаточно вспомнить хрестоматийные слова Астрова о жарище в Африке в финале «Дяди Вани» или начало «Вишнёвого сада» и слова Ани о том, что она растеряла все шпильки. Таким же приёмом отмечено и начало «Трёх сестёр»: Ольга говорит о том, что уже можно держать окна открытыми настежь, и в то же время о не распустившихся ещё берёзах. Если обратить внимание на эти особенности поэтики чеховских пьес, тогда в разговор о нём как о художнике жизни, в произведениях которого нет ничего лишнего и случайного, можно будет естественно включить и анализ его драматургии, что расширит и обогатит тему.

Разговор этот может стать ещё содержательнее, если обратить внимание на такую давно замеченную особенность поэтики Чехова, сказывающуюся как в прозе, так и в драматургии, как особая деталь, которую принято называть символической. С одной стороны, подобные детали как будто противоречат принципу неотобранности своей очевидной направленностью, условностью и обобщающим характером. Но с другой стороны, обращает на себя внимание то, что детали, подобные звуку лопнувшей струны в «Вишнёвом саде» или знаменитому серому забору, видному из окна гостиницы, в которой остановился Гуров, в «Даме с собачкой» и множеству аналогичных, не представляют у Чехова какие-то специальные, “значительные” предметы, а взяты из бытового окружения героев. Эти символы, по словам Чудакова, целиком погружены “в предметный мир произведения”. В их кажущейся случайности, непреднамеренности А.Белый видел проявление специфически чеховского художественного мира. Чеховские “символы… — писал он, — непроизвольно врастают в действительность”.

Такой подход можно распространить и на раскрытие темы о героях-недотёпах в драматургии Чехова. Ведь что собой представляют Епиходов или Чебутыкин с точки зрения сюжета или сценического действия пьес? Персонажи явно лишние, ненужные, никак не связанные с сюжетным действием. Даже Симеонов-Пищик, тоже очевидный герой-недотёпа, с этой точки зрения наделён большей связью с основной коллизией пьесы хотя бы тем, что его история доказывает неспособность героев решить свою проблему (предотвратить продажу имения) каким-либо рациональным способом, требующим целенаправленных и систематических действий, связанных с волевыми усилиями. Только случай может помочь Раневской и всем остальным, но и случай оказывается к ним немилостивым, выбирая своим адресатом недотёпу Пищика. Абсолютное воплощение недотёпистости — Епиходов — как будто бросает свой отсвет на всех персонажей пьесы, нагляднее выявляя их несостоятельность. В этом смысле надевающий “не те брючки” Гаев нисколько не хуже “облезлого барина” Пети Трофимова, падающего с лестницы. И даже, казалось бы, успешный и торжествующий Лопахин — и тот заключает в себе какой-то оттенок недотёпистости со своими тонкими, нежными артистическими пальцами и тонкой, нежной душой, по словам Пети. Введение персонажей такого рода обнаруживает новаторское выстраивание Чеховым системы персонажей его пьес в целом: получается, что “лишний” с точки зрения традиционной художественной системы драматургии персонаж оказывается самым важным в идеологической конструкции чеховских пьес, снимая привычное деление персонажей на главных и второстепенных. Бездомная и бесприютная Шарлотта, кстати и некстати вставляющая замечания о своей собачке, кушающей орехи, или показывающая фокусы, без которой сюжет (если вообще можно говорить о традиционном сюжете в «Вишнёвом саде») легко обходится, становится своеобразным воплощением сущности таких героев, как Раневская, роняющая портмоне и рассыпающая золотые монеты (тоже по-своему символическая деталь), и Гаев, с его бильярдными терминами и жестами. Недотёпами оказываются все, не исключая и вдохновенно говорящего о новой жизни Пети, и восторженно внимающей ему Ани. Такой поворот, ракурс системы персонажей призван, на мой взгляд, продемонстрировать, что речь идёт не о частном случае, не о личной драме героев, но обнаруживает наблюдаемый Чеховым всеобщий кризис русской жизни.

Чебутыкин, забывший основные медицинские навыки, — это своеобразное развитие образа Дорна, предлагающего от всех недомоганий и болезней валериановые капли. Но ведь Чебутыкин — это единственная живая связь сестёр с прошлым. Значит, связь эта илюзорна. Именно отсутствие человеческих связей, их исключительно внешний характер становится одним из лейтмотивов «Трёх сестёр», обнаруживающийся и в сюжетной линии Андрея Прозорова, всё более и более отдаляющегося от семьи, и в сюжетной линии Ирины и Тузенбаха. Таким образом, персонажи-недотёпы становятся некими ключевыми образами для понимания проблематики чеховских пьес.

Всё это имеет непосредственное, как мне кажется, отношение и к теме, обозначенной цитатой из К.Чуковского: “Чехов не просто описывал жизнь, но жаждал переделать её. Чтобы она стала умнее, человечней”. Я бы только отредактировал это высказывание, убрав из него слишком решительное и определённое словечко “переделать её”. Чехов, безусловно, жаждал изменения жизни, но не брал на себя ответственности за её переделку, потому что ощущал в жизни какую-то тайну, не поддающуюся рациональной разгадке, хотя и лежащую в области непосредственного бытия, повседневной жизни. Он был современником символистов, которые тоже разгадывали тайну жизни, обнаружившей свою более сложную природу, чем это казалось людям, сводившим её к действию объективных законов социально-экономического и политического характера. Только в отличие от символистов он не искал эту тайну в области мистической, а пытался понять, почему “люди обедают, только обедают, а в это время разбиваются их жизни”, то есть решительно поворачивал повествование от рассказа о каких-то чрезвычайных событиях в жизни каждого отдельного человека и общества в целом, в корне меняющих их существование, к рассказу о повседневных, ничем не примечательных буднях жизни, в итоге которых обнаруживалось жизненное фиаско героя. Это и было чеховским пониманием трагизма мелочей жизни, которые, видимо, и имел в виду Горький, чьи слова также стали названием одной из тем сочинения.

В самом деле, ведь что собой представляют рассказы о Дмитрии Ионовиче Старцеве или Николае Ивановиче Чимше-Гималайском, как не рассказы о людях, добившихся жизненного успеха, достигших целей и осуществивших свои любимые мечты? Но загадка и парадокс жизни, в понимании Чехова, в том и состоят, что осуществление желаний, ведущих к процветанию, не делает героев объективно счастливыми. Да и есть ли оно, объективное счастье? Очнувшийся от житейской спячки учитель словесности Никитин мечтает бежать из житейского благополучия, от однообразия ощущений личного счастья, которое теперь представляется ему пошлостью. Оказывается, была какая-то иллюзия счастья, которая теперь иссякла, а начинающаяся “сознательная жизнь” не в ладу с покоем и счастьем. Не звучит ли здесь у этого трезвого художника почти лермонтовская нотка о покое бури? Сразу уточним, что Чехов передаёт ощущения и выводы не свои, а своего персонажа, и эти ощущения и мысли отнюдь не носят объективного характера, а передают психологическое состояние, в котором оказывается именно этот персонаж, у другого же сходные обстоятельства могут вызвать совершенно другие эмоции и мысли. Но всё же, помещая этот эпизод в финал рассказа, Чехов придаёт всему происходящему с Никитиным важный смысл, выходящий за пределы только данной минуты. Таким образом, получается, что и духовное перерождение героя, становящееся одной из экзаменационных тем, приобретает неоднозначный смысл. Парадоксальный вывод о пошлости счастья, возникший в финале «Учителя словесности», звучит как один из постоянных мотивов творчества Чехова в целом, то есть мотива не столько об отсутствии конечной истины, сколько о незнании человеком конечной правды и о пагубности претензий на обладание высшей истиной, которые могут привести к доктринёрству и диктаторскому поведению, как это случилось с Лидой Волчаниновой, считавшей, что она имеет право распоряжаться судьбой своей младшей сестры, но, может быть, разрушившей её счастье.

Вот какие пути решения чеховских тем можно предложить учителям в их подготовке к экзаменационному сочинению.

«Несравненный художник жизни»: 160 лет с рождения Антона Чехова

29 января исполняется 160 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова(1860-1904).

Подпишитесь на наш канал в Яндекс.Дзен

Биографы путаются в подсчете количества произведений, созданных этим автором, называют цифру не менее нескольких сотен, и это тот случай, когда разговор о «качестве» неуместен, бал правит краткость – сестра таланта. Чехов – абсолютный чемпион по количеству экранизаций его сочинений – не менее трехсот. Школьники знают его «Каштанку», «Хирургию», «Хамелеона», «Человека в футляре», «Даму с собачкой».

Его главные пьесы – «Чайка» (1895-1896), «Дядя Ваня» (1896), «Три сестры» (1900), «Вишневый сад» (1903), «Иванов» (1880-е) вот уже более ста лет не сходят со сцены, и повсюду в мире зрители с замиранием сердца ждут финала, не отрывая взгляд от ружья на стене.

Всем известно, что Чехов родился в Таганроге в многодетной семье мелкого лавочника, купца третьей гильдии, сызмала мучившего своих талантливых детей работой в лавке и ранними (в пять утра) спевками для церковного хора. «В детстве у меня не было детства», – эта фраза у писателя не просто так родилась. Разорившись, купец бежал с семейством в Москву, бросив 16-летнего Антона на произвол судьбы. Ему предстояло три года доучиваться в гимназии, самостоятельно зарабатывая на пропитание. Доучился, занимаясь репетиторством, печатался в гимназических журналах, написал пьесу «Безотцовщина» и водевиль «Недаром курица пела». Переехал в Москву и там стал работать на семейство, в журнале «Стрекоза» опубликовали его рассказ «Письмо к ученому соседу» и юмореску «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т. п.».

Окончил медицинский факультет Московского университета имени И.М. Сеченова, работал уездным врачом Воскресенской земской больницы, с лета 1884-го стал заведовать звенигородской больницей. Печатался под псевдонимом Антоша Чехонте и множеством других в московских юмористических журналах «Будильник», «Зритель», «Осколки», сотрудничал с «Петербургской газетой», «Новым временем» и «Русскими ведомостями». В том же 1884 году увидел свет первый сборник Чехова «Сказки Мельпомены». Антон делал все быстро и наверняка, а было будущему писателю всего 24 года.

Так бы и оставаться Чехову популярным автором малых рассказов, но в 1886 году он получил письмо от писателя Григоровича: «Голодайте лучше, как мы в свое время, поберегите ваши впечатления для труда обдуманного, писанного не в один присест, …такой труд будет во сто раз выше оценен сотни прекрасных рассказов, разбросанных по газетам». Прислушался, стал сотрудничать с журналом Суворина «Новое время», где среди прочих опубликовал «Панихиду», «Врагов», «Агафью», «Кошмар», ставшие одними из лучших его работ. Критика заговорила о «чеховском рассказе» как новом явлении в русской литературе. Подписывался своим именем – Антон Чехов.

Посмел вступить на Олимп русской литературы, где царили авторы лишь из дворянского сословия, пошел против течения. Где силы взял – загадку эту недавно попытались разгадать в лекционно-театральном перформансе «Чехов» в театре МОСТ, который составили из лекции старшего преподавателя факультета журналистики МГУ Егора Сартакова, трех пьес писателя и встречи режиссера спектакля Георгия Долмазяна со зрителями. По совершенно справедливому мнению Егора Сартакова, Чехов – писатель, «жизнь которого стала борьбой с судьбой или даже спором с самим Богом». Отталкиваясь от чеховской записи в дневнике: «Если не может помочь Он, могу Я», Егор Сартаков озвучивает претензию Чехова, предъявленную Богу: «Ты оставил нашу семью, а я возьму на себя ответственность за нее, я смогу ее обеспечить своим трудом». Так пишут об этом спектакле, и с авторами трудно не согласиться. Ответ на вопрос, почему у Чехова так долго не складывалась личная жизнь, также кроется в этой его ответственности за семью.

Забавно читать, что отвечал Антон Павлович своим редакторам, спрашивавшим, как представить его: «Вам нужна моя биография? Вот она. Родился я в Таганроге в 1860 г. . В 1891 г. совершил турне по Европе, где пил прекрасное вино и ел устриц. Писать начал в 1879 году. Грешил и по драматической части, хотя и умеренно… Из писателей предпочитаю Толстого, а из врачей – Захарьина. Однако все это вздор. Пишите что угодно. Если нет фактов, то замените их лирикою». Да, с 1887 года Чехов пробует себя в серьезных жанрах. Для журнала «Северный вестник» пишет повесть «Степь», на которую вдохновила его поездка в Таганрог. Гиляровский откликнулся: «Прелесть! Ведь это же настоящая, настоящая степь! Прямо дышишь степью, когда читаешь». Удача к Чехову никогда не приходила одна – в Театре Корша поставили его первую драму «Иванов», а через год вышел третий сборник – «В сумерках».

В Академии наук его отметили Пушкинской премией, но с изощренной формулировкой: «. Рассказы г-на Чехова, хотя и не вполне удовлетворяют требованиям высшей художественной критики, представляют однако же выдающееся явление в нашей современной беллетристической литературе». В 1900 году Чехова избрали почетным академиком по разряду изящной словесности, но после того, как Николай II распорядился аннулировать избрание Максима Горького, он вместе с Короленко отказался от звания.

В 1890 году Антон Павлович отправился на остров Сахалин, где, невзирая на запреты местной администрации, общался в тюрьмах с политзаключенными, провел перепись населения, и через пять лет выпустил книгу «Остров Сахалин». К этому времени писатель стал самым читаемым автором в России. Жил он на Малой Дмитровке, всего в Москве сменил до десятка адресов, публиковался в журналах «Северный вестник», «Русская мысль», газетах «Новое время» и «Русские ведомости». Общался с Короленко, Гиляровским, Мережковским, Немировичем-Данченко, Ленским, Южиным, Левитаном. По контрасту в этот же год отправился в путешествие по Западной Европе: Вена, Болонья, Неаполь, Париж. И какое чуткое сердце не откликнется на такие строки в чеховском письме брату: «Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни»?!

С 1892-го по 1899 год Чехов провел в подмосковном имении Мелихово. Первым делом открыл медицинский пункт, построил три школы и колокольню, помогал прокладывать шоссейную дорогу. Собирал пожертвования для голодающих, а во время эпидемии холеры работал санитарным врачом от земства: на его участке было 25 деревень, четыре фабрики и монастырь… Так и звучит монолог Астрова из «Чайки», которая была написана в знаменитом флигеле в Мелихове. Здесь же родились «Палата № 6», «Дом с мезонином», «Человек в футляре» – всего более 40 произведений. По словам брата писателя Михаила Чехова, со всех страниц пронзительных повестей «Мужики» и «В овраге» «сквозят мелиховские картины и персонажи». «Ни одной слезливой, тенденциозной ноты, и везде несравненный трагизм правды, неотразимая сила шекспировского рисунка», – заметил актер и драматург Александр Южин. «Читал «Мужиков» с огромным напряжением», – написал Немирович-Данченко. Повесть «В овраге» критики назвали «самым видным» произведением 1900 года, сравнивали с толстовской «Властью тьмы». По словам А.Кони, «это одно из глубочайших произведений русской литературы, лучшее из всего, что написано Чеховым». В августе 1895 года Чехов познакомился со Львом Толстым.

Современники порой называли Чехова «поэтом сумерек», но писателя удивляли такие комментарии: «Какой я «хмурый человек», из моих вещей самый любимый мой рассказ – «Студент?». Тот самый, в котором, по мнению одного критика, «все находят то, что всех мучает, чего многие ещё и не сознают, а только чувствуют и не понимают, почему им так тяжело и скверно, но никто не ждёт ответа». А, по мнению другого, «находят ответ на вопрос, в чем смысл жизни: в правде, справедливости, красоте как элементах самой жизни, и притом основных, главных».

Из-за обострения туберкулеза в последние годы жизни Чехов, по настоянию врачей, жил в Ницце, потом в Париже, а в сентябре 1898 года обосновался в Ялте. Построил дачу. В этом же году познакомился с актрисой Художественного театра Ольгой Книппер. Три года спустя они обвенчались. В Ялте Чехов работал над пьесой «Три сестры», рассказом «Дама с собачкой» и повестью «В овраге». Занимался активной общественной деятельностью. Поскольку Книппер из-за работы в театре не могла подолгу жить в Ялте, супруги активно переписывались. Отправили друг другу более 800 писем и телеграмм. Чехов называл жену «милюсей», «актрисулей», «милой Книпшиц», неизменно подписываясь – «Твой Антонио».

Пьеса «Вишневый сад» стала последним произведением писателя. Летом 1904 года Чехов, в сопровождении супруги, отправился на горный курорт Баденвайлер в Германию. В ночь с 1 на 2 июля (по ст. ст.) ему стало плохо, и он, первый раз в жизни, сам попросил послать за доктором, сказав при этом – «Давно я не пил шампанского. ». Выпил бокал, после чего вновь лег спать, но уже не проснулся. Утром 5 июля гроб с телом Чехова отправили в Москву. Похоронили писателя на Новодевичьем кладбище. Ему было всего 44 года.

Музеи Антона Павловича Чехова есть в Таганроге, Москве (в доме, где семья Чеховых жила в 1886-1890 гг.), Мелихове, селе Лука (Сумской область) и Ялте.

Чехов был несравненный художник художник жизни (Л.Н. Толстой) (по пьесе А. П. Чехова Вишневый сад или Три сестры): сочинение

«Чехов был несравненный художник. художник жизни». (Л.Н. Толстой).

А.П. Чехова как «художника жизни» я хочу рассмотреть на примере его пьесы «Вишневый сад».

Проблематика ее была актуальной для того времени, она отвечала на вопросы, которые волновали русское общество в начале XX века.

Чехов показал в пьесе гибель дворянского класса в результате распада экономических устоев дворянского общества и его духовного кризиса, гибель, которая была исторически закономерна. Остатки феодально-дворянского строя и быта должны были рухнуть и неминуемо рухнули под напором капитализма. На смену Раневским и Гаевым пришла новая общественная сила— буржуазия, воплощенная в образе предприимчивого купца-промышленника Лопахина.

Лопахин — умный энергичный делец, человек новой формации, вышедший из рядов крепостного крестьянства. Огромная энергия, предприимчивость, широкий размах работы — все эти черты характерны для него. Человек он вообще добрый, сердечный, что ясно из его отношения к Раневской. Он предлагает правильный план спасения имения Раневской, но та отвергает этот план, считая его недостойным. Лопахин не лишен эстетического чувства и восторгается картиной цветущего мака, но трезвый практический ум его всегда направлен на деловые операции. Он тут же говорит, что получил от этого мака сорок тысяч доходу. Трофимов отмечает, что у Лопахина «тонкие, нежные пальцы, как у артиста. тонкая, нежная душа».

Лопахин становится хозяином имения, созданного трудом его предков. И здесь он торжествует, здесь проявляются черты Лопахина- стяжателя, Лопахина-хищника: «Пускай все, как я желаю! Идет новый помещик, владелец вишневого сада! За все могу заплатить!»

Чехова волнует вопрос о том, кто способен унаследовать богатство русской жизни, символом которого выступают в пьесе роскошный вишневый сад и усадьба Раневской. Лопахин не способен возвыситься до понимания общенациональных интересов. Этот покупатель помещичьих усадеб варварски уничтожает вишневый сад, равного которому в России нет. Сам того не подозревая, он выполняет роль «хищного зверя», съедающего «все, что попадается ему на пути».

Думая о будущем России, Чехов пристально всматривается в черты новой демократической молодежи. «Вечный студент», разночинец, сын лекаря Трофимов представляет демократические силы страны, которые противостоят и паразитизму барства, и разрушительной деятельности приобретателей. Трофимова отличает горячая вера в торжество справедливости жизни в недалеком будущем. Он говорит Лопахину: «Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только воз можно на земле, и я в первых рядах». На вопрос Лопахина, дойдет ли он, Петя отвечает, что дойдет или укажет путь другим. Вот почему этот человек исключительно честен, не скован предрассудками, лишен приобретательских интересов. В нем отражаются революционные настроения демократического студенчества. Человек бескорыстный и самоотверженный, стойкий перед лицом жестокости и невзгод, твердо уверенный, что он идет по верному пути, Петя в то же время мало знает жизнь: он витает в облаках романтических представлений, несколько чудаковат, а иногда и смешон. Писатель не идеализирует Трофимова, изображая его обыкновенным, средним интеллигентом, человеком безусловно передовых убеждений, но не лишенного слабости и недостатков. Сам Чехов признавал, что образ Трофимова у него недоработан в силу цензурных соображений. Полезная общественная функция таких, как Трофимов, заключается в пробуждении общественного самосознания. Своей критикой несправедливой жизни, защитой человеческого достоинства, призывом к свободной жизни он содействует пробуждению сознания Ани, зарождает в ней жажду разумного духовного мира. Эта роль Трофимова находит отражение в языке данного литературного персонажа. Разоблачая, убеждая, призывая, Трофимов говорит взволнованно, эмоционально. Идеи Трофимова в их яркой, образной форме доверчиво впитывает в себя Аня.

Но путь Ани к новой жизни труден. По складу характера она во многом похожа на мать. В начале пьесы Аня беспечна, так как она привыкла жить беззаботно, не думая о завтрашнем дне. Но все это не мешает Ане порвать с привычными ей взглядами и жизненным укладом. Новые взгляды ее еще наивны, но она навсегда прощается со старым домом и старым миром. Обращаясь к матери, Аня говорит: «Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем! Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама!»

В этом восторженном, полном глубокого чувства и поэзии восклицании Ани речь идет о цветущем, роскошном саде, в который должна превратиться вся Россия.

«Здравствуй, новая жизнь!»— эти слова в конце пьесы еще убедительнее доказывают близость счастья, «шаги которого уже слышны».

Трофимов и Аня — это молодая Россия, Россия будущего, которая идет на смену России раневских и лопахиных.

Так выразились в «Вишневом саде» веяния освободительного движения и страстная мечта Чехова о свободном человеке и прекрасной жизни.

Социальное значение «Вишневого сада» состоит в том, что в этой пьесе Чехов выразил уверенность в близости событий, которые превратят Россию в «новый цветущий сад».

Оценка статьи:

(пока оценок нет)

Загрузка...