Проблематика и своеобразие «Рождественских рассказов» Диккенса: сочинение

Проблематика и своеобразие «Рождественских рассказов» Диккенса

Диккенса волновал вопрос о путях усовершенствования общества. Не разделяя устремлений чартистов, он предлагает свою программу нравственного перевоспитания власть имущих, веря в возможность их морального перерождения. Однако существование классовых противоречий для него вполне очевидно и желание помочь людям велико. В среде простых людей находит он подлинную человечность, доброту и отзывчивость.

Убеждения Диккенса — их сильные и слабые стороны — отразились в его произведениях 40-х гг.

Это проявилось в цикле «Рождественских

В «Рождественской песне в прозе» создан великолепный по силе воздействия на читателя образ скряги Скруджа.

Скрудж воплощает в себе эгоизм, скаредность, бессердечие буржуазного дельца. Он замкнут в кругу интересов своей конторы и денежных дел. Его «жизнь проходит в одиночестве, но Скрудж вовсе не. страдает от этого.

«Это был не человек, а кремень. Да, он был тверд. : холоден, как кремень, и еще никому ни разу в жизни не удалось высечь из его каменного сердца хоть искру сострадания.

Скрытный, замкнутый, одинокий — он прятался как устрица в свою раковину». Он проводил дни в холодной конторе, а вечера в своем холодном доме. «Душевный холод заморозил изнутри старческие черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, сковал походку, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его скрипучий голос… Он всюду вносил с собой эту ледяную атмосферу.

Присутствие Скруджа замораживало его контору в летний зной, и он не позволял ей оттаять ни на полградуса даже на веселых святках». Но вот в рождественскую ночь происходит нечто удивительное: к Скруджу являются три Духа времени — прошлого, настоящего и будущего.

Они показывают Скруджу всю его жизнь от детства до самой смерти в холодном одиноком доме. Под влиянием увиденного скряга Скрудж преображается в доброго и отзывчивого дядюшку Скруджа, который, купив индейку, отправляется в дом своего племянника на празднование рождества. Ему и самому становится хорошо и радостно от происшедших в нем перемен.

Дайджест:

Образцы сочинений по произведению «Рождественская песня в прозе» Диккенса Вариант №1. Тема сочинения Путешествие скруджа во времени и пространстве. Наверно, в жизни каждого человека наступает время, когда он вынужден осмотреться на свой жизненный путь и задуматься над собственной судьбой. .

Идейно-художественное своеобразие романтических рассказов М. Горького Нужны подвиги! Нужны такие слова, Которые бы звучали как колокол Набата, тревожили все и, сотрясая, Толкали вперед. М. Горький Горький начал свою литературную деятельность в 90-е годы, Россия в это. .

Темы, сюжеты и проблематика чеховских рассказов Антон Павлович Чехов был замечательным мастером короткого рассказа и выдающимся драматургом. Его называли «интеллигентным выходцем из народа». Своего происхождения он не стеснялся и всегда говорил, что в нем «течет мужицкая. .

Подорож Скруджа різдвяної ночі у часі й просторі як можливість осягнути своє життя Мета: простежити шлях Скруджа різдвяної ночі, зробити висновки про причини деградації особистості героя, спостерігати за змінами у поведінці та характері Скруджа; розвивати уміння логічно мислити, зв’язне мовлення; виховувати людяність, доброту. .

«Рождественская» философия Диккенса Праздник Рождества — один из самых почитаемых в христианском мире. Он имеет свои давние и глубокие традиции в Англии. С одной стороны, это религиозный праздник, связанный с Рождением в Вифлееме. .

Тема семьи и воспитания в романе Ч. Диккенса «Домби и сын» Тема воспитания есть одной из ведущих тем английской литературы. И в творчестве Диккенса она одна из главных, так вот не случайно, что в романе «Домби и сын» тема воспитания так. .

В чем состоит своеобразие места действия Нередко читатели пытаются угадать, о каком городе идет речь в пьесе «Гроза». Однако место развития событий не следует связывать с определенным приволжским городком. А. Н. Островский показал обобщенный образ населенного. .

Проблематика романа «По ком звонит колокол» В плане политической проблематики, прежде всего обращает на себя внимание выражение общедемократической тенденции, сочетание высшего блага народа и судеб человечества. Поэтому особое значение приобретает выраженное в романе отношение автора и. .

Нравственная проблематика прозы А. И. Солженицына В вопросе о нравственной проблематике в прозе Солженицына хотелось бы обратить внимание на рассказ «Матренин двор», который изначально назывался «Не стоит село без праведника». И праведник этот — Матрена Васильевна. .

Образ Дэвида Копперфилда в одноименном романе Диккенса «Дэвид Копперфилд» прекрасно выполнен и в том отношении, что воспоминания о прошлом служат герою одновременно уроком жизни. Распутывая прошлое, он понимает, что нельзя жить мечтами и что, повторяя за викторианцами. .

Смех Диккенса могущественная сила Могущественная сила творческого воображения писателя соединилась в романе с художественным анализом жизни общества, романтический полет фантазии слился с могущественной силой реалистического изображения действительности. 50-е годы — новый этап в творчестве. .

Краткое содержание романа Диккенса «Тяжелые времена» В романе «Тяжелые времена» Диккенс наиболее полно и с особенной остротой раскрыл свое отношение к викторианскому обществу. Здесь он ополчается на идею прогресса, как его понимали трезвые капиталисты-викторианцы, исповедовавшие принципы. .

В чем состоит своеобразие поэзии И. А. Бунина? В чем состоит своеобразие поэзии И. А. Бунина? В чем состоит своебразие повествования в рассказе И. А. Бу­нина «Антоновские яблоки»? В рассказе проявилась синтетическая природа стиля Бунина — соединение элегической. .

О героях рассказов Бориса Екимова Где берет материал для своих произведений писатель? Везде, там, где живут люди. Какой это материал, какие герои? Тот материал, и те герои, которые редко раньше попадали в сферу искусства. И. .

Анализ романа Диккенса «Приключения Оливера Твиста» В романе «Приключения Оливера Твиста» Диккенс выстраивает сюжет, в центре которого столкновение мальчика с неблагодарной действительностью. Главный герой романа — маленький мальчик по имени Оливер Твист. Родившись в работном доме. .

Жанр «романа воспитания» в творчестве Ч. Диккенса «Жизнь Николаса Никльби» «Приключения Оливера Твиста» . Название — это дань традиции, так называли свои книги писатели 18 века. Вокруг главного персонажа кипят страсти. Однако главный герой не становится субъектом. .

Гулаговская проблематика в прозе Солженицина и Шаламова Воссоздана трагедия, не имевшая аналогов ни в России, ни в мире. В сравнении с дореволюционной тюрьмой оттеняется бесчеловечность тюрьмы советской. «Взрыв атавизма». Причина возникновения и существования ГУЛага — нравственная, умственная. .

Сюжет и герои одного из рассказов В. Шукшина Босиком по мокрой траве «…Было ему тридцать девять лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом». Так кончается рассказ. И только в конце мы и. .

Герои ранних рассказов М. Горького Максим Горький вошел в русскую литературу в 90-х годах XIX века, сразу же вызвав большой интерес у читателей. Современники с изумле­нием писали, что народ России, не знавший Лермонтова, Достоевского, мало. .

Художественные образы произведений Диккенса «Оливер Твист» очень отличался от «Записок Пиквикского клуба». Первый роман написан смеющимся Диккенсом, второй — Диккенсом гневным. То, что Диккенс «отводил» из главного русла первого романа во вставные новеллы, стало. .

Краткое содержание романа Диккенса «Домби и сын» Действие происходит в середине XIX в. В один из обыкновенных лондонских вечеров в жизни мистера Домби происходит величайшее событие — у него рождается сын. Отныне его фирма, в управлении которой. .

Краткое содержание «Домби и сын» Диккенса Чарльз Диккенс Произведение «Домби и сын» Повесть Джека Лондона «Алая чума» написанная в начале двадцатого столетия повествует о событиях будущего. Действующие лица повести — старик, бывший профессор университета и его. .

Своеобразие раскрытия любовной темы в «Темных аллеях» И. Бунина Любовные рассказы Бунина давно стали классикой жанра. В стерильные советские’времена их неброская, но чрезвычайно интенсивная эротика кружила голову многим юным особам обоего пола. Между тем, если вдуматься, сюжетно и композиционно. .

Сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина. Проблематика Художественные особенности Гиперболизация. В классе можно организовать коллективный разбор сказки «Медведь на воеводстве», так как она является переходным мостиком к изучению «Истории одного города». Параллели сказки «Медведь на воеводстве» и романа «История. .

Идейно-художественные особенности «Колымских рассказов» В. Т. Шаламова В числе литературных величин, открытых эпохой гласности, имя Варлама Шаламова, на мой взгляд, — одно из самых трагических имен в отечественной литературе. Этот писатель оставил потомкам поразительное по глубине художественности. .

Сюжет романа Диккенса «Большие ожидания» Роман «Большие ожидания», написанный в эти годы, соотносится с целым рядом произведений европейской литературы, в которых ставится проблема ожиданий и утраченных иллюзий. Правда, произведение Диккенса написано спустя 20 лет после. .

Тема детства в произведениях Ч. Диккенса Исследователи английской литературы утверждают, что ни один из английских писателей не пользовался такой славой за жизнь, как Чарльз Диккенс. Признание пришло к Диккенса уже после первого рассказа и не оставляло. .

Сочинение: Проблематика драмы Г. Ибсена «Кукольный дом» Генрих Ибсен — известный норвежский драматург, которого, прежде всего, интересовали социальные трагедии и морально-этические проблемы. Чувство собственного достоинства, по мнению писателя, человек должен сохранять при любых обстоятельствах. «Кукольный дом» является. .

Характеристика героев по произведению Диккенса «ПРИКЛЮЧЕНИЯ ОЛИВЕРА ТВИСТА» &;;;;;#124; ФЕДЖИН ФЕДЖИН Феджин — содержатель воровского притона, «началь­ник» и «учитель» в воровской школе, куда волею судьбы попадает Оливер Твист. Феджин — озлобленный, вероломный, «жадный, скупой, ненасытный старик, укрыватель краденого». Он, по. .

Тематика и образы одного из ранних рассказов М. Горького Жизнь человека — вот его характер. И. Гете Большой светлой полосой пролег через десятилетия жизненный и творческий путь Максима Горького. Для многих людей на земле великий писатель служил и ныне. .

Влияние мещанской среды на человека — одна из главных тем рассказов А. П. Чехова 1. Эволюция изображения темы. 2. Лейтмотив творчества Чехова и его отражение в художественной системе писателя. 3. Тема мещанства и ее влияние на человека. 4. Боязнь перемен — основа современного зла. .

Цикл рассказов Лескова о «праведниках» В предисловии к циклу Лесков прямо противополагает свой замысел — найти в русской жизни тех праведных, без которых «несть граду стояния», — безотрадно скептическому настроению, которое порой охватывало его самого. .

История создания «Севастопольских рассказов» Толстого «Севастопольские рассказы» создавались Толстым по свежим следам событий. В Севастополе Толстой оказался впервые в самом конце 1854 г., через несколько месяцев после начала осады города англо-французскими войсками. В январе 1852. .

Цикл рассказов Азимова «Я, робот» Цикл рассказов Азимова «Я, робот» — оказал, пожалуй, не меньшее влияние на развитие научной фантастики, чем «Машина времени» Уэллса. Сформулированные Азимовым еще в начале работы над циклом о роботах знаменитые. .

Краткое изложение сюжета рассказов и повестей Довлатова Цикл рассказов Довлатова «Компромисс» повествует о периоде работы героя в эстонской газете. Переключение на журналистские будни не сделало прозу Довлатова менее острой и увлекательной. Здесь снова описывается то обостренное ощущение. .

Сцены из английской жизни в творчестве Диккенса Сочинение по роману «Посмертные записки Пиквикского клуба». Воспоминания о «жестокой сердцем маленькой женщине» вдохновят его на создание образов героинь «Дэвида Копперфилда» и «Нашего общего друга» , в которых красота и. .

Краткое изложение рассказов Борхеса «Всемирная история низости» В цикле «Всемирная история низости» собраны рассказы о жизни убийц, мошенников, пиратов. Среди них «Хаким из Мерва, красильщик в маске», Хаким, который впоследствии получил прозвище Пророк Под Покрывалом, родился в. .

«Очерки Боза»: ранние повести Диккенса «Улицы, улицы, улицы…» Бегут по ним маленькие рассыльные в больших цилиндрах, с тоской поглядывая на черствые пирожки в булочной; мчатся кебы — наемные кареты, фургоны, спешат к богатым заказчицам модистки. .

Художественный стиль рассказов Чехова В своих произведениях Чехов опускал такие важные сведения, как родословная, биография героев. Основным средством характеристики был портрет, хотя он тоже не соответствовал привычному представлению. Это было не описание цвета волос. .

Художественная проза А. Солженицына: проблематика, поэтика, особенности организации повествования Основной темой творчества А. И. Солженицына является разоблачение тоталитарной системы, доказательство невозможности существования в ней человека. Но в то же время, именно в таких условиях, по А. И. Солженицыну, наиболее. .

«РОЖДЕСТВЕНСКАЯ» ФИЛОСОФИЯ Ч. ДИККЕНСА

Праздник Рождества – один из самых почитаемых в христианском мире. Он имеет свои давние и глубокие традиции в Англии. С одной стороны, это религиозный праздник, связанный с Рождением в Вифлееме Иисуса Христа. Поэтому очень много символов, образов и воплощенных в этих символах идей праздника, соотносящихся, прежде всего с евангельскими текстами и духовной сферой человеческой жизни. С другой стороны, дни празднования Рождества издавна были окружены мистическим, таинственным ореолом. В этом проявляется древняя языческая традиция. Считалось, что в эти дни могут произойти самые невероятные, фантастические события. Именно в это время нечистая сила проявляет особую активность, а потому и встреча с представителями этой силы никого не может удивить.

Есть еще одна сторона праздника Рождества – светская, связанная с традицией семейного празднования, идеей объединения родных и близких в эти холодные декабрьские дни, общечеловеческой идеей сострадания и любви. Под Рождество обычно вся семья собирается дома, у родного очага, прощаются прошлые ошибки и обиды. Именно в это время семья объединяется в едином стремлении к счастью и вере в чудо.

Подобная смысловая неоднозначность восприятия Рождества нашла отражение в произведениях Чарльза Диккенса. Так, нельзя с полным правом говорить о христианском звучании романов и даже Рождественских рассказов писателя. Религиозный смысл и евангельские образы Рождества в творчестве Диккенса уступают место обыденности, «поэтизации действительности». Часто в понимании Рождества писатель следует старым английским традициям. И, как пишет в своей книге Г.К.Честертон, «идеал семейного уюта принадлежит англичанам, он принадлежит Рождеству, более того, он принадлежит Диккенсу».

Рождественские рассказы (Christmas stories) Ч.Диккенса, который правомерно считается основоположником этого жанра в западноевропейской литературе, дали толчок к возникновению и развитию святочного рассказа в России. Начиная с середины 1840-х годов, в журналах «Современник», «Нива», «Родина», «Огонек» и др. (по примеру диккенсовских «Домашнего чтения» и «Круглого Года») формируется традиция публиковать к Рождеству Святочные рассказы, адресованные детям и молодежи. Учитывая подобную целевую установку этого жанра на русской почве, следует особо подчеркнуть интерес отечественных писателей к теме детства и образам детей. Ивашева В.В. Творчество Диккенса. М.: 1954. С. 167-172

О детских образах в творчестве Ч.Диккенса уже достаточно сказано в отечественном и зарубежном литературоведении. Созданные писателем образы, такие, как Оливер Твист, Николас Никльби, Нелли Трент, Поль и Флоренс Домби, Эмми Доррит и многие другие, навсегда вошли в мировую историю Детства. Эти персонажи поражают своей реалистичностью, узнаваемостью, и в то же время трогательностью, искренностью и лиризмом, а подчас и точно подмеченными комическими деталями. Во многом это связано с особым отношением Диккенса к собственному детству, его воспоминаниям о той поре жизни. Не случайно А.Цвейг в статье «Диккенс» характеризует своего героя следующим образом: «…сам Диккенс – писатель, обессмертивший радости и печали своего детства, как никто другой».

Обращаясь к рождественским рассказам Диккенса разных лет, можно отчетливо выделить две темы. Первая – это, естественно, тема Рождества, вторая – тема Детства. Развивающиеся самостоятельно, исходя из внутренней убежденности и мировосприятия самого автора, эти темы пересекаются и отчасти подпитывают друг друга. Обе темы проходят через все творчество Ч. Диккенса и находят свое воплощение в образах чудаков и детей. Как верно заметила М.П. Тугушева, «детство для Диккенса всегда было не только возрастом, но и очень важным элементом полноценной человечности. Так он считал, что в хорошем и незаурядном человеке всегда сохраняется нечто от «детства», и воплощал это «детское» качество в своих лучших и любимейших героях…». Скуратовская Л.И., Матвеева И.С. Из истории английской детской литературы. Днепропетровск: ДГУ, 1972. С. 98-103

Образы детей, которые мы находим в Рождественских рассказах Диккенса, во многом продолжают уже укоренившуюся в творчестве писателя реалистическую традицию в изображении детей, а с другой стороны, именно эти образы привносят новое звучание, оригинальные идеи и мотивы, к анализу которых мы хотели бы обратиться.

Первый мотив, имеющий христианскую основу – это мотив «божественного дитя» – младенца, посланного на землю Богом для спасения человечества. Спасение можно трактовать не только в буквальном смысле слова, как идею Мессии, но и с точки зрения простых человеческих чувств и отношений. У Диккенса в «Сверчке за очагом» (1845) роль «божественного ребенка» исполняет сын Крошки и Джона Пирибингла – «Блаженный юный Пирибингл». Автор вслед за молодой мамой восхищается младенцем, его здоровым видом, спокойным характером и примерным поведением. Но главная отличительная черта этого образа и связанного с ним мотива заключается в следующем. Именно этот ребенок, ну и еще сверчок, воплощают собой идею счастливого домашнего очага. Без ребеночка юной Крошке раньше было скучно, одиноко, а подчас страшно. И хотя роль юного Пирибингла – это «роль без слов», но именно этот ребенок становится главным объединяющим центром семьи, основой ее веселья, счастья и любви. Цвейг А. Тайна Чарльза Диккенса. М.: Книжная палата, 1990. С. 47-48

Всем детям, независимо от национальности и социальной принадлежности, свойственна вера в чудо. Чудо, волшебство так же естественно для маленького человека, как солнце, ветер, день и ночь. Поэтому второй мотив – это мотив «рождественского чуда». А когда же еще происходить чуду, если не на Рождество! Однако необходимо отметить «специфику» подобных чудес в рассматриваемом жанре. Она заключается в том, что «…рождественское чудо вовсе не является чем-то сверхъестественным – оно приходит в виде обычной жизненной удачи, просто человеческого счастья – неожиданного спасения, вовремя и обязательно в рождественский вечер пришедшей помощи, выздоровления, примирения, возвращения долго отсутствующего члена семьи и т.д. и т.п.».

Третий мотив – это мотив «нравственного перерождения». По мнению Диккенса, дети как нельзя лучше способствуют нравственному возрождению, перевоспитанию других персонажей. Вспомним, какое потрясение переживает Скрудж, когда видит мальчика и девочку рядом с Духом Нынешних Святок («Рождественская песнь в прозе»). «Тощие, мертвенно-бледные, в лохмотьях, они глядели исподлобья, как волчата… Имя мальчика – Невежество. Имя девочки – Нищета». Так, используя аллегорию в обрисовке детских образов, автор пытается воздействовать не только на Скруджа, но и на всех разумных людей. «Ради меня, во имя мое, помоги этому маленькому страдальцу!» – этот крик отчаяния звучит со страниц произведений Диккенса, он звучит в каждом образе ребенка, им созданном. Писатель был глубоко убежден в том, что «сердце, в котором действительно не найдется любви и сочувствия к этим маленьким созданиям, – такое сердце вообще недоступно облагораживающему воздействию беззащитной невинности, а значит, являет собою нечто противоестественное и опасное». Классическим примером образа ребенка, который заключает в себе идею добродетели и нравственного благородства, ребенка, способного изменить окружающий его мир, является образ Малютки Тима («Рождественская песнь в прозе»). Михальская Н.П. Чарльз Диккенс. Очерк жизни и творчества. М.: 1959. С. 182-184

Боголепова Т. Г.:Аксиологические проблемы в рождественских рассказах Чарльза Диккенса 1860-х годов.

Т. Г. Боголепова,

к. ф. н., профессор,

АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ В РОЖДЕСТВЕНСКИХ РАССКАЗАХ ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА 1860-Х ГОДОВ

Электронный журнал кафедры истории зарубежных литератур
Институт иностранных языков Дальневосточного федерального университета
http://ifl.wl.dvgu.ru/lithist/stat/bogolepova.htm

Одним из жанров, по существу, созданных Диккенсом и введенных им в широкий литературный и культурный обиход середины XIX в., как известно, является жанр рождественского рассказа. Среди произведений рождественской прозы Диккенса, пожалуй, меньше всего внимания уделялось его рассказам 1860-х годов. Именно они стали материалом для данного исследования.

Возможно, при сопоставлении с первыми образцами жанра, относящимися к 1840-м годам («Рождественская песнь в прозе», «Колокола», «Сверчок за печкой»), рассказы 60-х гг. проигрывают в свежести и выразительности, что замечали многие исследователи (Уилсон Э. Мир Чарльза Диккенса. -М., 1975, 189; Сильман Т. И. Диккенс. – Л., 1970, 206), но им свойственны другие важные качества, отражающие направление художественных поисков и социально-философских раздумий писателя в последний период его жизни и творчества. К тому же некоторые из них – «Меблированные комнаты миссис Лиррипер» ( Mrs. Lirriper ‘ s Lodgings , 1863), «Наследство миссис Лиррипер ( Mrs. Lirriper ‘ s Legacy б, 1 864) и «Рецепты Доктора Мериголда» ( Doctor Marigold ‘ s Prescriptions , 1865) – как замечает Питер Экройд, имели большой успех среди читателей Диккенса и слушателей его публичных чтений, пожалуй, не меньший, чем прославленная «Рождественская песнь в прозе» ( Ackroyd P. Dickens. – New York , 1992, 936-937; 978). Об этом свидетельствуют и письма самого Диккенса: «Рождественский номер [1863 -Т. Б.] оказался самым удачным из всех, он был лучше прошлогоднего [«Чей-то багаж», 1862 – Т. Б.], разошелся в количестве двухсот двадцати тысяч экземпляров и быстро завоевал м-с Лиррипер неслыханную дотоле известность по всей стране. Когда я писал о ней, я в нее очень верил.» – (из письма к Уилки Коллинзу – Диккенс Ч. Собр. соч., Т. 30. -М.,1963, 179). Позднее, во время второго путешествия в США, он с удовольствием сообщает Форстеру о реакции американской аудитории на прочитанный им отрывок из рассказа «Рецепты Доктора Мериголда»: «Когда я кончил просмотреть, они громко завопили и ринулись к помосту, словно бы желая унести меня с собой. В моем колчане появилась еще одна могучая стрела» (Диккенс Ч. Т. 30, 233).

Хорошо известно, что творчество Диккенса, в целом, и рождественская проза, в частности, содержат в себе, своего рода, моральный кодекс, они всегда ориентированы на осмысление проблем социальных через призму нравственных ценностей. Развивая богатые традиции английской просветительской литературы XVIII в., разработавшей четкие аксиологические ориентиры, Диккенс всегда был склонен к определенности в выявлении жизненных ценностей. Гениальность Диккенса как художника позволяла ему избегать назойливого морализаторства и откровенной дидактичности, тем не менее, читатель викторианской эпохи и современный читатель всегда улавливает этическую направленность его прозы. Именно эта насыщенность картинами жизни, воплощающими или нарушающими представление о ценностях человеческого бытия, является основой художественного мира писателя.

Точкой отсчета для Диккенса в его аксиологических представлениях, как и для многих его современников и соотечественников, были христианские нормы, изложенные в Нагорной проповеди. Сам Диккенс нередко признавался в своем неприятии Ветхого Завета и в восхищении Новым Заветом: «это лучшая из книг, какие когда-либо были или будут известны миру., она излагает лучшие из всех правил, какими может руководствоваться человек» (Диккенс Ч. Т 30., 252-3). Непререкаемым для него был и авторитет самого Христа и всего, что связано с ним, в том числе и рождения Спасителя. Этот праздник, как мы знаем, аккумулировал для Диккенса все главные ценности жизни, потому при определении особенностей философский и этических воззрений Диккенса многие диккенсоведы используют термин «рождественская философия» (Диккенс называл это ” carol philosophy ” , т. е. «философия рождественских гимнов» Mc Lain J. Christmas in New England. – Chicago , 1984, 14 )

Рождественские рассказы 40-х гг. стали концентрированным выражением представлений писателя о вечных ценностях. Поздние рождественские рассказы Диккенса сохраняют проблематику и многие черты художественной формы этого жанра, вместе с тем, в них появляются акценты и качества, новые, по сравнению с рассказами 40-х-50-х годов.

Сутью рассказов 60-х гг., как и в предыдущие десятилетия остаются христианские (рождественские) принципы любви, всепрощения, милосердия, бескорыстия, чистоты души, верности и т. д. Однако, если в рассказах 40-х годов основной была тема спасения или возрождения души (Скрудж, Редлоу, Теклтон), тема духовного совершенствования (Тоби Век,), то в рассказах 60-х эта тема, сохраняясь, несколько отходит в сторону. На первый план выдвигается тема христианской любви, милосердия и интереса к ближним. Так Англичанин из рассказа «Чей-то багаж», который прячет за гримасой неодобрения и недовольства сентиментальностью французов усиливающуюся симпатию и интерес к ним, после гибели капрала Теофиля возьмет на воспитание его подопечную, маленькую сироту Бебель. Забота капрала о чужом, никому ненужном ребенке, заставит его вспомнить о собственной дочери, к которой он был несправедлив и резок, и подумать о будущем примирении с ней.

В «Меблированных комнатах миссис Лиррипер» героиня, простодушная пожилая хозяйка, тоже воспитывает приемыша, чья мать, молоденькая постоялица, брошенная своим возлюбленным, умерла при родах. Для миссис Лиррипер и ее друга и квартиранта майора Джекмана маленький Джемми станет главной радостью и ценностью жизни. Подобным образом, и Доктор Мериголд, странствующий торговец, после смерти дочери и жены приютит в своем фургоне и воспитает маленькую немую девочку-сироту, спасенную им от жестокости хозяина ярмарочного балагана.

Мотив спасения сироты, чужого ребенка, переходит из рассказа в рассказ, Диккенс как бы настаивает на нем. Именно этот мотив проверяет прочность христианских убеждений героев, а вместе с ними и читателей. Он обусловливает и некоторое изменение в выборе героя. В рассказах 40-х годов в центре сюжета был человек, забывший о своей душе (Скрудж, Редлоу, Теклтон) или усомнившийся в силе Добра (Тоби, Джон), и ему предстояло пройти путь раскаяния и возрождения души. Героем большинства поздних рассказов является добрый христианин, человек, обладающий чистой душою, способный спасти ближних (Англичанин, миссис Лиррипер, майор Джекмен, Доктор Мериголд). Именно они – моральные примеры для окружающих их людей и для читателя.

Так, поступок мистера Англичанина, который совсем не хочет привлекать к себе внимания, и тайком, вместе с Бебель, садится в поезд на Кале, не остается незамеченным. Из окна вагона он видит двух знакомых французов, мосье Мютюэля и мадам Букле, которые пришли выразить ему свое восхищение и поделиться самым дорогим. Мосье Мютюэль, неожиданно для героя, предлагает ему щепотку табака из табакерки, сопроводив этот щедрый жест знаменательными словами: «. я буду вечно попросмотреть эту маленькую табакерку, если ваша столь щедрая рука возьмет из нее щепотку на прощание» (Диккенс. Т. 26. С. 465). М-м Букле, любящая цветы, приносит букет для м-ра Англичанина и сопровождает этот дар своими благословениями: «И Бог благословит вас счастьем дитяти, которое теперь с вами.» и красивой надписью на бумаге, которой был, обернут букет: «Дань другу тех, что лишены друзей» (Там же).

Миссис Лиррипер, чистоплотная, трудолюбивая, честная и деликатная хозяйка меблированных комнат, своей добротой и отзывчивостью способна изменить к лучшему нравы окружающих. Спасенное во время пожара майором и ею наглое и самодовольное семейство сборщика налогов м-ра Бафла становится вполне смиренным и учтивым. Более того, улаживаются отношения в семье самих Бафлов: «Мистер Бафл прислонился к миссис Бафл. и сказал со слезами: «Наша семья не была дружной. Давайте же помиримся, раз мы пережили такую опасность. Берите ее [дочери] руку, Джордж [поклонник дочери]» (Т. 26. С. 541) Подобным образом, заносчивая и скандальная мисс Уозенхем, оказавшись на грани разорения, получит помощь только от своей конкурентки, как ей представлялось, м-с Лиррипер, и эта поддержка напомнит ей о существовании бескорыстия и сердечности, и поможет обеим женщинам освободиться от недоверия и предубеждения.

Доктор Мериголд и вовсе «близнец» доброго и кроткого Джо Гарджери из «Больших надежд», особенно по отношению к своей норовистой жене и тихой маленькой дочери, только более веселый и предприимчивый. Безусловно, Диккенс старается избежать опасности впасть в схематизм, сделав из своих героев ходячие добродетели. Каждый из них принадлежит к числу комических персонажей, имеет своего «конька», и потому пополняет галерею диккенсовских чудаков. И все же, если сравнить их с героями поздних романов, характерам которых присущ сложный психологический рисунок (Картером, Пипом, Эстеллой, Беллой, Юджином, мисс Хэвишем и др.), бросается в глаза упрощенность и заведомая, неизменная положительность характеров героев рождественских рассказов. Думается, что кроме отмеченных особенностей проблематики поздних рассказов не последнюю роль играет полемическая позиция Диккенса в вопросе о выборе героя. В ряде писем 1850-60-х гг. Диккенс защищается от нападок по поводу излишней добродетельности героев английской литературы: «Мне всегда становится очень весело при мысли о состоянии нашей морали, когда какой-нибудь сладкоречивый господин говорит мне., что его поражает, почему герой английских романов всегда неинтересен, слишком добродетелен. и т. д. Мне постоянно твердят это о Вальтере Скотте живущие здесь англичане, питающиеся Бальзаком и Санд. Ах, мой сладкоречивый друг, каким же блестящим обманщиком ты себя считаешь, если надеешься, что я не пойму, что этот неестественный юноша (если уж порядочность спросмотреть неестественной), которого ты встречаешь в книгах и в чужих, и в моих, кажется тебе неестественным из-за твоего собственного уродства» (Диккенс Ч. Т. 30, 72-73). Возможно, именно стремление показать привлекательность и естественность порядочных людей повлияло на художественное решение образов протагонистов в рассказах.

Однако в первом из рождественских рассказов 1860-х – «Земля Тома Тиддлера» (1861) в центре образной системы – некий отшельник м-р Сплин, наделенный целым «букетом» пороков: он эгоцентричен, одержим гордыней, разочарован во всех и во всем, к тому же ленив и нечистоплотен: «Фу! Это же помесь обитателя Ньюгета, Бедлама, Долговой тюрьмы и Благородного дикаря» – думает Путник, забредший во владения мистера Сплина, который с удовольствием красуется перед ним в «грязном одеяле, сколотом спицей» (Диккенс Ч. Т. 27, 15). М-р Сплин представляется мне достаточно едкой пародией на байронического героя (Конрада, Манфреда), которого Диккенс и прежде высмеивал. Во всяком, случае, он окружает Сплина ореолом тайны и вполне узнаваемых сплетен: «Он в припадке ревности убил красавицу возлюбленную и теперь искупает вину; он дал обет под влиянием глубокой скорби; дать обет его побудило несчастье, дать обет его побудило пьянство, разочарование, он никогда не давал обета, – страшная роковая тайна толкнула его на этот шаг! . Он чрезвычайно учен, он видит духов, может творить чудеса.» (Там же. Т. 27 , 1 0-11). По замыслу Диккенса, главная идея рассказа – невозможность отгородиться от мира, от людей, противоестественность этого желания (Письмо У. Коллинзу 6 сент. 1858. Т. 30, 105). Почти одновременно эту тему он разработает в романе «Большие надежды», в образе мисс Хэвишем, правда, разрешение ее в рассказе и в романе будет разным. Мисс Хэвишем сможет осознать, хотя и поздно, губительность своего затворничества и плана отмщения и покается. Отшельник из рассказа олицетворяет собой Скверну и Гордыню, от которых душа его проржавела насквозь, потому он утрачивает надежду на спасение и остается в полном одиночестве.

Диккенс утверждает здесь еще одну ценность – ценность человеческого общения («роскошь человеческого общения», как скажет позднее Экзюпери). Персонажи, воплощающие лучшие свойства человека, любящего ближнего и нуждающегося в нем, – Путник, Жестянщик, Дитя, – сгруппированы вокруг Сплина, оттеняя эту мрачную фигуру и придавая рассказу особенно явственные черты притчи.

Своеобразно трактуется в рассказах 60-х и характерная для Диккенса тема семьи, составляющая основу его рождественской философии.

Рассказы 40-х годов, как правило, открывались изображением жизни семьи (или семей), стоящей перед сложными проблемами (болезнь, разлука, материальные тяготы, невнимание близких), и завершались решением этих проблем и веселым празднованием Рождества у домашнего очага. Важно, что члены этих семей были непременно связаны родственными узами.

В рассказах 60-х гг. сохраняется атмосфера домашнего очага и семейной рождественской идиллии, но члены семьи – совсем не родственники. Я обращала внимание на значение мотива спасения сироты в поздних рассказах. Диккенс как бы расширяет рамки понятия «семья», представляет его именно в христианском понимании как общность людей, любящих друг друга и близких по духу. Такая трактовка напоминает о главной заповеди Нового Завета: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга» (Новый Завет. -Нью Йорк, б. г. Ев. от Иоанна, 13:34. 134). Интересно и то, что в рассказах возникает тема возможности взаимопонимания и уважения между людьми, представляющими разные культуры, нации, тема преодоления ксенофобии и национального чванства (в частности, между англичанами и французами). Эта тема будет развиваться и в поздних романах и очерках. Диккенс идет вразрез с характерным для Британской империи культом национальной исключительности, напоминая о равенстве всех перед Господом.

И последнее, совсем уж удивительное. В четырех рождественских рассказах («Земля Тома Тиддлера», «Чей-то багаж», «Меблированные комнаты м-с Лиррипер», «Наследство м-с Лиррипер») нет описания празднования рождества. Действие происходит, главным образом, летом или осенью. Исключение составляет лишь финал «Доктора Мериголда», да и то речь идет только о приезде Софии, ее мужа и дочки к приемному отцу в канун рождества, сам же праздник остается «за кадром». И тем не менее, атмосфера рождества с ее открытостью, бескорыстием, радостным желанием отдавать, а не получать, готовностью прощать и благодарить за спасение присутствует в каждой строчке этих произведений. Диккенс, вероятно, старался избежать стереотипности сюжетных положений рассказов, имеющих достаточно специфические жанровые рамки, которые сам же писатель и задал в 40-е годы. Не случайно, для читателей второй половины XIX в. (и позднее) Диккенс станет чем-то вроде символа рождества, как Дед Мороз или Санта Клаус. Джо Мак Лейн в книге «Рождество в Новой Англии» приводит любопытный пример: «Когда в 1870 г. Диккенс умер, многие лондонские дети с тревогой спрашивали у родителей, а Дед Мороз тоже умрет?» ( Mc Lain J. Christmas in New England. Op. cit., 14 ). Думаю, кроме того, характерная особенность зрелого творчества писателя, тяготеющего к расширению диапазона философских раздумий, к выходу за рамки конкретно-исторических проблем к проблемам вечным, определяет и некоторое размывание границ столь любимого Диккенсом праздника в рассказах, приуроченных именно к нему. Писатель, по-своему, передал мысль о ценности принципов рождества не для одной лишь календарной даты, но для всей жизни людей.

Образы детей в рождественских рассказах Ч. Диккенса и святочных рассказах русских писателей второй половины XIX века

ОБРАЗЫ ДЕТЕЙ В РОЖДЕСТВЕНСКИХ РАССКАЗАХ Ч. ДИККЕНСА И СВЯТОЧНЫХ РАССКАЗАХ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ Х I Х ВЕКА

Данная статья – попытка обозначить некоторые параллели в обрисовке образов детей и мотивов, с ними связанных, в жанре рождественского рассказа. Для анализа были выбраны три произведения Ч.Диккенса – «Рождественская песнь в прозе», «Сверчок за очагом» и «Рождественская елка», а также сборник «Святочные рассказы» русских писателей ХIХ века. Обращение к образам детей, которые, с одной стороны, считаются хрестоматийными в творчестве Ч.Диккенса, а с другой – являются обязательной составляющей жанра рождественского рассказа, это еще и дань уважения Великому «Неподражаемому» в его юбилейный год.

Праздник Рождества – один из самых почитаемых в христианском мире. Он имеет свои давние и глубокие традиции, как в Англии, так и в России. С одной стороны, это религиозный праздник, связанный с Рождением в Вифлееме Иисуса Христа. Поэтому очень много символов, образов и воплощенных в этих символах идей праздника, соотносящихся, прежде всего с евангельскими текстами и духовной сферой человеческой жизни. С другой стороны, дни празднования Рождества (на Руси их еще называли Святочными) издавна были окружены мистическим, таинственным ореолом. В этом проявляется древняя языческая традиция. Считалось, что в эти дни могут произойти самые невероятные, фантастические события. Именно в это время нечистая сила проявляет особую активность, а потому и встреча с представителями этой силы никого не может удивить.

Есть еще одна сторона праздника Рождества – светская, связанная с традицией семейного празднования, идеей объединения родных и близких в эти холодные декабрьские дни, общечеловеческой идеей сострадания и любви. Под Рождество обычно вся семья собирается дома, у родного очага, прощаются прошлые ошибки и обиды. Именно в это время семья объединяется в едином стремлении к счастью и вере в чудо.

Подобная смысловая неоднозначность восприятия Рождества нашла отражение в произведениях Чарльза Диккенса. Так, нельзя с полным правом говорить о христианском звучании романов и даже Рождественских рассказов писателя. Религиозный смысл и евангельские образы Рождества в творчестве Диккенса уступают место обыденности, «поэтизации действительности» [Скуратовская, Матвеева 1972: 39]. Часто в понимании Рождества писатель следует старым английским традициям. И, как пишет в своей книге Г.К.Честертон, «идеал семейного уюта принадлежит англичанам, он принадлежит Рождеству, более того, он принадлежит Диккенсу» [Chesterton 1942:118].

Рождественские рассказы (Christmas stories) Ч. Диккенса, который правомерно считается основоположником этого жанра в западноевропейской литературе, дали толчок к возникновению и развитию святочного рассказа в России. Начиная с середины 1840-х годов, в журналах «Современник», «Нива», «Родина», «Огонек» и др. (по примеру диккенсовских «Домашнего чтения» и «Круглого Года») формируется традиция публиковать к Рождеству Святочные рассказы, адресованные детям и молодежи. Учитывая подобную целевую установку этого жанра на русской почве, следует особо подчеркнуть интерес отечественных писателей к теме детства и образам детей.

О детских образах в творчестве Ч.Диккенса уже достаточно сказано в отечественном и зарубежном литературоведении. Созданные писателем образы, такие, как Оливер Твист, Николас Никльби, Нелли Трент, Поль и Флоренс Домби, Эмми Доррит и многие другие, навсегда вошли в мировую историю Детства. Эти персонажи поражают своей реалистичностью, узнаваемостью, и в то же время трогательностью, искренностью и лиризмом, а подчас и точно подмеченными комическими деталями. Во многом это связано с особым отношением Диккенса к собственному детству, его воспоминаниям о той поре жизни. Не случайно А.Цвейг в статье «Диккенс» характеризует своего героя следующим образом: «…сам Диккенс – писатель, обессмертивший радости и печали своего детства, как никто другой» [Цвейг 1990: 260].

Обращаясь к рождественским рассказам Диккенса разных лет, можно отчетливо выделить две темы. Первая – это, естественно, тема Рождества, вторая – тема Детства. Развивающиеся самостоятельно, исходя из внутренней убежденности и мировосприятия самого автора, эти темы пересекаются и отчасти подпитывают друг друга. Обе темы проходят через все творчество Ч.Диккенса и находят свое воплощение в образах чудаков и детей. Как верно заметила М.П.Тугушева, «детство для Диккенса всегда было не только возрастом, но и очень важным элементом полноценной человечности. Так он считал, что в хорошем и незаурядном человеке всегда сохраняется нечто от «детства», и воплощал это «детское» качество в своих лучших и любимейших героях…» [Тугушева 1979: 204].

Образы детей, которые мы находим в Рождественских рассказах Диккенса, во многом продолжают уже укоренившуюся в творчестве писателя реалистическую традицию в изображении детей, а с другой стороны, именно эти образы привносят новое звучание, оригинальные идеи и мотивы, к анализу которых мы хотели бы обратиться. Именно мотивы, связанные с образами детей, как нам кажется, свидетельствуют об общности Рождественских и Святочных рассказов.

Первый мотив, имеющий христианскую основу – это мотив «божественного дитя» – младенца, посланного на землю Богом для спасения человечества. Спасение можно трактовать не только в буквальном смысле слова, как идею Мессии, но и с точки зрения простых человеческих чувств и отношений. У Диккенса в «Сверчке за очагом» (1845) роль «божественного ребенка» исполняет сын Крошки и Джона Пирибингла – «Блаженный юный Пирибингл» [Диккенс 1959: 242]. Автор вслед за молодой мамой восхищается младенцем, его здоровым видом, спокойным характером и примерным поведением. Но главная отличительная черта этого образа и связанного с ним мотива заключается в следующем. Именно этот ребенок, ну и еще сверчок, воплощают собой идею счастливого домашнего очага. Без ребеночка юной Крошке раньше было скучно, одиноко, а подчас страшно. И хотя роль юного Пирибингла – это «роль без слов», но именно этот ребенок становится главным объединяющим центром семьи, основой ее веселья, счастья и любви.

Мотив «божественного дитя» явно прослеживается в рассказе Н.П. Вагнера «Христова детка» (1888). Подкидыш, найденный и спасенный, этот младенец в канун Рождества символизирует идею любви и милосердия. Но, если у Диккенса образ ребенка рисуется реалистично, обыденно, то в русском святочном рассказе в трактовке подобного образа четко просматривается христианская направленность. Здесь и ясли, в которые кладут младенца, так похожие на ясли, где лежал Иисус и сама история подкидыша – «Бог дал маленькую Христову детку» [Вагнер 1991:93], а также те эпитеты «Христова детка», «Христов херувимчик», которые сопровождают образ ребенка [Вагнер 1991:93].

Всем детям, независимо от национальности и социальной принадлежности, свойственна вера в чудо. Чудо, волшебство так же естественно для маленького человека, как солнце, ветер, день и ночь. Поэтому второй мотив, который связывает образы детей у Диккенса и у русских писателей, это мотив «рождественского чуда». А когда же еще происходить чуду, если не на Рождество! Однако необходимо отметить «специфику» подобных чудес в рассматриваемом жанре. Она заключается в том, что «…рождественское чудо вовсе не является чем-то сверхъестественным – оно приходит в виде обычной жизненной удачи, просто человеческого счастья – неожиданного спасения, вовремя и обязательно в рождественский вечер пришедшей помощи, выздоровления, примирения, возвращения долго отсутствующего члена семьи и т.д. и т.п.» [Душечкина 1991: 211].

Так, «рождественское чудо» подарило Малютке Тиму («Рождественская песнь в прозе») заботливого дядюшку Скруджа, да и просто жизнь. В рассказе А.И.Куприна «Тапер» (1900) рассказывается о чудесной встрече, происходящей в рождественский вечер, которая счастливо меняет жизнь Юрия Азагарова. А в рассказе А.Бачмановой «Рождественская ночь» (1885) используется мотив чудесной находки на Рождество. Главный герой – бедный мальчик Степушка, рано оставшийся без отца, вынужден помогать матери, думать о хлебе насущном – учиться ремеслу «ложки долбить» [Бачманова 1991:65]. А когда братишка заболел, да корова пала, совсем стало невмоготу бедному Степе. Но тут судьба буквально подбросила ему подарок – барский кошелек с деньгами. Это «чудо» коренным образом изменила жизнь Степана и его семьи.

Третий мотив, который связывает образы детей в английском и русском жанре рождественского, святочного рассказа, это мотив «нравственного перерождения». По мнению Диккенса, дети как нельзя лучше способствуют нравственному возрождению, перевоспитанию других персонажей. Вспомним, какое потрясение переживает Скрудж, когда видит мальчика и девочку рядом с Духом Нынешних Святок («Рождественская песнь в прозе»). «Тощие, мертвенно-бледные, в лохмотьях, они глядели исподлобья, как волчата… Имя мальчика – Невежество. Имя девочки – Нищета» [Диккенс 1959:74]. Так, используя аллегорию в обрисовке детских образов, автор пытается воздействовать не только на Скруджа, но и на всех разумных людей. «Ради меня, во имя мое, помоги этому маленькому страдальцу!» [Диккенс 1962:507] – этот крик отчаяния звучит со страниц произведений Диккенса, он звучит в каждом образе ребенка, им созданном. Писатель был глубоко убежден в том, что «сердце, в котором действительно не найдется любви и сочувствия к этим маленьким созданиям, – такое сердце вообще недоступно облагораживающему воздействию беззащитной невинности, а значит, являет собою нечто противоестественное и опасное» [Диккенс 1962:501]. Классическим примером образа ребенка, который заключает в себе идею добродетели и нравственного благородства, ребенка, способного изменить окружающий его мир, является образ Малютки Тима («Рождественская песнь в прозе»).

Русские святочные рассказы, целью которых было воспитание юношества, показывают, как по ряду причин, меняются сами дети, как они становятся мудрее, благороднее и, наверное, взрослее. Так, в рассказе М.В.Волконской «Солидный подарок» (1897) девочка Долли в рождественский вечер получила от своей семьи настоящий «подарок» – умение ценить и любить тех, кто рядом, независимо от возраста и социальной принадлежности. А в уже упоминавшемся нами рассказе «Рождественская ночь» показано нравственное взросление Степушки, который за одну ночь осознал, что такое чужие деньги и чем они хуже своих, заработанных собственным трудом.

Существует еще один аспект, связанный с мотивом «нравственного перерождения». Не только образы детей способны повлиять на моральный климат в обществе, но и взрослые, вставшие на позицию ребенка, посмотревшие на мир его глазами, способны изменить что-то в себе и в своем окружении. Подобный прием мы находим в рассказе Ч.Диккенса «Рождественская елка» (1850) и Святочном рассказе неизвестного русского автора «Сон» (1902). Образ ребенка дан в этих произведениях опосредованно, через воспоминания, эмоции и ощущения взрослого человека, вернувшегося в Детство. Это утопически-идеальный мир, мир Доброты, Красоты, Милосердия и Чуда, мир Сказки, которая сосуществует с реальной действительностью, а главная ее (сказки – М.Ш. ) цель – сделать эту действительность чуточку лучше. Поэтому так искренно и трогательно звучат слова Диккенса, обращенные к Рождественской елке: «Если где-то внизу в твоей непроглядной чаще для меня упрятана старость, о пусть мне будет дано уже седому возносить к этому образу детское сердце, детское доверие и упование» [Диккенс 1960: 410].

В заключении хотелось бы отметить, что трактовка образов детей в жанре рождественского, святочного рассказа не ограничивается только несколькими указанными здесь мотивами. Создав в своем творчестве неповторимый мир Детства, соединив его в жанре рождественского рассказа с философией Рождества, Диккенс привнес в этот жанр новые образы, сказочные мотивы и поэтику сказки. Тем самым автор установил новые рамки и правила жанровой «специфики», которая была успешно воспринята и получила достойное воплощение в святочных рассказах русских писателей ХIХ века.

Список литературы

1. Бачманова А. Рождественская ночь//Святочные рассказы. М.: Рудомино, 1991.С.65-80.

2. Вагнер Н.П. Христова детка// Святочные рассказы. М.: Рудомино, 1991.С.83-95.

3. Волконская М.В. Солидный подарок// Святочные рассказы. М.:Рудомино, 1991.С.118-134.

4. Диккенс Ч. Рождественская песнь в прозе// Собр.соч.: В 30 т. Т.12. М.: Художественная литература. 1959. С.5-101.

5. Диккенс Ч. Сверчок за очагом// Собр. соч.: В 30 т. Т.12. М.:Художественная литература, 1959. С.193-295.

6. Диккенс Ч. Рождественская елка// Собрание сочинений в 30 т. М.:Художественная литература, т.19, 1960.С.393-412.

7. Диккенс Ч.Речь в защиту больницы для детей.9 февраля 1858 года.// Собрание сочинений в 30 т. М.:Художественная литература, т.28, 1962.С.501-508.

8. Душечкина Е.В.Зимних праздников блестящие тревоги.//Святочные рассказы. М.:Рудомино,1991.С.203-213.

9. Куприн А.И.Тапер.// Святочные рассказы. М.: Рудомино,1991.С.134-146.

10.Скуратовская Л.И., Матвеева И.С. Из истории английской детской литературы. Днепропетровск: ДГУ,1972.

11.Тугушева М.П.Чарльз Диккенс: Очерк жизни и творчества. М.:Детская литература,1979.

12.Цвейг А.Диккенс//Тайна Чарльза Диккенса. М.:Книжная палата, 1990.С.243-263.

ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ ДИККЕНСА. ОСОБЕННОСТИ ЕГО РЕАЛИЗМА (НА ОСНОВЕ ПРОЧИТАННОГО РОМАНА).

1.Творческий путь Диккенса(периодизация его творчества).

В шестнадцати романах Чарльза Диккенса, в его многочисленных рассказах и очерках, заметках и эссе перед читателем пред­стает монумёнтальный образ Англии 30—70-х гг. XIX в., вступившей в сложнейший период эконо­мического и политического развития. Реалистическая в своей основе художественная картина жизни вик­торианской Англии, созданная великим романистом, отражает процесс длительной эволюции Диккенса- художника. Будучи убежденным реалистом, Дик­кенс в то же время, по способу утверждения эсте­тического и этического идеалов, всегда оставался романтиком, даже в пору зрелого творчества, когда писателем были созданы большие социальные полот­на и поздние психологические романы. Иными сло­вами, «реализм всегда существовал в его творчестве в теснейшем переплетении с романтизмом».

Творчество Чарльза Диккенса, с учетом его эволю­ционного развития, условно можно разделить на четыре основных периода.

Первый период (1833—1837) В это время были созданы «Очерки Боза» и роман «Посмертные запис­ки Пиквинского клуба». В указанных произведе­ниях уже отчетливо вырисовываются, во-первых, сатирическая направленность его творчества, предво­схитившая сатирические полотна зрелого Диккенса; во-вторых, этическая антитеза «добра и зла», выра­женная «в споре между Правдой — эмоциональным восприятием жизни, основанном на воображении, и Кривдой — рациональным, интеллектуальным подхо­дом к действительности, основанном на фактах и цифрах (спор между мистером Пиквиком и ми­стером Блоттоном)».

Второй период (1838—1845) В эти годы Чарльз Диккенс выступает как реформатор жанра романа, расширив сферу, никем до него серьезно не разра­батывавшейся детской тематикой. Он первым в Ев­ропе на страницах своих романов стал изображать жизнь детей. Образы детей входят в качестве со­ставной части в композицию его романов, обогащая и углубляя как их социальное звучание, так и художественное содержание. Тема детства в его ро­манах напрямую связана с темой «больших надежд», которая становится центральной не только на этом этапе творчества Диккенса, но продолжает звучать с большей или меньшей силой во всех последующих художественных произведениях писателя.

Обращение Чарльза Диккенса в этот период твор­чества к исторической тематике («Барнаби Радж») объясняется прежде всего попыткой писателя осоз­нать современность (чартизм) сквозь призму исто­рии и найти альтернативу «злу» в сказочных сю­жетах («Лавка древностей», цикл «Рождественские рассказы»). По сути, этой же цели, т. е. пости­жению современной Англии, посвящена и книга очерков «Американские заметки». Поездка Диккен­са в Америку расширила географический кругозор писателя и, что очень важно, дала ему возмож­ность взглянуть на Англию как бы со стороны. Впечатления, которые он вынес в результате об­щения с Америкой, были удручающими. «Не та­кую республику я надеялся увидеть,— с горечью писал Диккенс. — Это не та республика, которую я хотел посетить; не та республика, которую я видел в мечтах. По мне либеральная монархия — даже с ее тошнотворными бюллетенями — в тысячу раз лучше здешнего управления».

Этот зрелый период творчества писателя ознаме­новался созданием следующих произведений: «Оли­вер Твист» (1838), «Николас Никклби» (1839), «Лав­ка древностей» (1841), «Барнеби Радж» (1841), «Американские заметки», «Мартин Чезлвит» (1843) и циклом «Рождественских рассказов» («Рождест­венская песнь», 1843, «Колокола», 1844, «Сверчок на печи», 1845 и др.).

Третий период (1848—1859) характеризуется уг­лублением социального пессимизма писателя. Меня­ется и техника письма: «ее отличает большая сдер­жанность и продуманность приемов», в изображении художественных картин «особое значение приобре­тает деталь». Вместе с тем углубляется и реали­стическое исследование писателем детской психо­логии. В целом творчество Чарльза Диккенса в этот период ознаменовало качественно новый этап в ис­тории развития английского реализма — этап психо­логический. Появляется в творчестве писателя и новая, ранее им не исследованная, этическая катего­рия — нравственная пустота.

В этот период творчества вышли в свет следую­щие зрелые реалистические романы писателя: «Домби и сын» (1848), «Дэвид Копперфилд» (1850), «Хо­лодный дом» (1853), «Тяжелые времена» (1854), «Крош­ка Доррит» (1857), «Повесть о двух городах» (1859).

Четвертый период (1861—1870) В этот послед­ний период Чарльзом Диккенсом созданы два ше­девра: «Большие ожидания» (1861) и «Наш общий друг» (1865). В этих произведениях уже не встре­тишь мягкого юмора, присущего Диккенсу в начале творческого пути. Мягкий юмор сменяется безжа­лостной иронией. Тема «больших надежд» позднего Диккенса превращается, по сути, в бальзаковскую тему «утраченных иллюзий», только в ней больше горечи, иронии и скепсиса. Разбитые надежды не спасает даже диккенсовское всеспасающее пламя до­машнего очага. Но этот результат крушения «боль­ших надежд» интересует Диккенса — художника и моралиста уже все больше не в плане социальном, а скорее в нравственно-этическом.Материал с сайта http://iEssay.ru

В последних зрелых романах Диккенса подверга­ется глубокому философско-психологическому осмыс­лению и давняя проблема искусства — лицо и мас­ка, его скрывающая. В ранних произведениях писа­теля мы встречаем немало образов-масок. Отчасти это можно объяснить любовью писателя к театру, отчасти статично-сказочным пониманием характера. Например, образ Квилпа — маска злодея. В ранних произведениях писателя маска «будь она доброй или, напротив, злой — ничего не скрывала». Но уже в «Крошке Доррит» под маской скрывается истинное лицо. Лицо и маска в этом романе Диккенса — это разные ипостаси личности героя. На игре маски и истинного лица героя построен последний закончен­ный роман Чарльза Диккенса «Наш общий друг».

Последний роман Диккенса «Тайна Эдвина Друда» так и остался незавершенным. Он и сегодня остается загадкой для читателей, критиков и лите­ратуроведов. В нем много таинственного, пародий­ного и даже парадоксального. «Позднее романы Дик­кенса, — пишет современный английский исследова­тель творчества писателя, — не только серьезнее, сум­рачнее по колориту, но и написаны на более вы­соком уровне мастерства, лучше композиционно по­строены, чем ранние романы».

2.Особенности реализма ( на основе прочитанного произведения).

Диккенс открывает собой новый этап в истории английского реализма. Ему предшествуют до­стижения реализма XVIII века и полстолетия западно­европейской романтики. Подобно Бальзаку, Диккенс сочетал в своем творчестве достоинства того и другого стиля. Сам Диккенс своими любимыми писателями на­зывает Сервантеса, Лесажа, Филдинга и Смоллета. Но характерно, что к этому списку он добавляет и «Араб­ские сказки».

В какой-то мере в начальный период своего творче­ства Диккенс повторяет этапы развития английского реализма XVIII и начала XIX веков. Истоки этого реа­лизма – «Моральные еженедельники» Стиля и Аддисона. В преддверии большого романа стоит нравоописа­тельный очерк. Завоевание реальной действительности, происходящее в литературе XVIII столетия, совершается сначала в жанрах, приближающихся к публицистике. Здесь происходит накопление жизненного материала, устанавливаются новые социальные типы, которыми как неким исходным моментом в течение долгого времени будет пользоваться реалистический социальный роман.

Реалистический роман XVIII столетия возникает из бытописательной литературы. Эта попытка обобщения и систематизации материалов действительности особенно характерна для идеологии третьего сословия, стремив­шегося осознать и силой своей мысли упорядочить мир.

Создатели реалистического романа XIX столетия, среди которых Диккенс занимает одно из первых мест, начинают с разрушения этой унаследованной ими тра­диции. Диккенс, герои которого в отдельных чертах своих обнаруживают значительное сходство с героями Филдинга или Смоллета, производит в романе этого типа значительную реформу. Диккенс живет в эпоху разверзшихся внут­ренних противоречий буржуазного общества. Поэтому следование морально-утопической конструкции романа XVIII столетия сменяется у Диккенса более глубоким проникновением в сущность буржуазной действительно­сти, более органическим сюжетным следованием ее про­тиворечиям. Сюжет диккенсовских романов в первый период его творчества (после «Пиквикского клуба»), правда, тоже носит семейный характер (счастливое за­вершение любви героев и пр. в «Николасе Никльби» или в «Мартине Чезлуите»). Но по сути дела этот сюжет нередко отодвигается на второй план и становится фор­мой, скрепляющей повествование, ибо он все время взрывается изнутри более общими и более непосред­ственно выраженными социальными проблемами (воспи­тание детей, работные дома, угнетение бедноты и т. д.), не укладывающимися в узкие рамки «семейного жанра». Действительность, входящая в роман Диккенса, обога­щается новыми темами и новым материалом. Горизонт романа явно расширяется.

И далее: утопия «счастливой жизни» у Диккенса лишь в немногих случаях (вроде «Николаса Никль­би») находит себе место внутри буржуазного мира. Здесь Диккенс как бы стремится уйти от реальной прак­тики буржуазного общества. В этом отношении он, не­смотря на свое несходство с великими романтическими поэтами Англии (Байроном, Шелли), является в некото­ром роде их наследником. Правда, самые его искания «прекрасной жизни» направлены в иную сторону, чем у них; но пафос отрицания буржуазной практики связы­вает Диккенса с романтизмом.[5]

Новая эпоха научила Диккенса видеть мир в его про­тиворечивости, более того — в неразрешимости его про­тиворечий. Противоречия реальной действительности постепенно становятся основой сюжета и главной проб­лемой диккенсовских романов. Особенно явственно это ощущается в поздних романах, где «семейный» сюжет и «счастливая концовка» открыто уступают первенст­вующую роль социально-реалистической картине широкого диапазона. Такие романы, как «Холодный дом», «Тяжелые времена» или «Крошка Доррит», ставят и разрешают в первую очередь социальный вопрос и свя­занные с ним жизненные противоречия, а уже во вто­рую — какой-либо семейно-моральный конфликт.

Но произведения Диккенса отличаются от предшест­вующей реалистической литературы не только этим уси­лением реалистического социального момента. Решаю­щим является отношение писателя к изображаемой им действительности. Диккенс относится к буржуазной действительности глубоко отрицательно.

Глубокое осознание внутреннего разрыва между миром желаемым и миром существующим стоит за дик­кенсовским пристрастием к игре контрастами и к ро­мантической смене настроений — от безобидного юмора к сентиментальному пафосу, от пафоса к иронии, от иронии снова к реалистическому описанию.

На более поздней стадии диккенсовского творчества эти внешне романтические атрибуты большею частью отпадают или же приобретают иной, более мрачный ха­рактер. Однако концепция «иного мира», прекрасного мира, пусть не столь живописно разукрашенного, но все же явственно противопоставленного практике буржуазного общества, сохраняется и здесь.

Эта утопия, впрочем, является для Диккенса лишь вторичным моментом, не только требующим, но прямо предполагающим полнокровное изображение реальной жизни со всей ее катастрофической несправедливостью.

Однако, подобно лучшим писателям-реалистам своего времени, интересы которых шли глубже внешней сто­роны явлений, Диккенс не удовлетворялся простым кон­статированием хаотичности, «случайности» и несправед­ливости современной жизни и тоской по неясному идеа­лу. Он неминуемо подходил к вопросу о внутренней за­кономерности этого хаоса, о тех социальных законах, ко­торые им все же управляют.

Только такие писатели заслуживают названия под­линных реалистов XIX столетия, со смелостью настоя­щих художников осваивающих новый жизненный мате­риал.

Реализм и «романтика» Диккенса, элегическая, юмо­ристическая и сатирическая струя в его творчестве на­ходятся в прямой связи с этим поступательным движе­нием его творческой мысли. И если ранние произведе­ния Диккенса еще в значительной мере «разложимы» на эти составные элементы («Николас Никльби», «Лавка древностей»), то в своем дальнейшем развитии Диккенс приходит к некоторому синтезу, в котором все ранее раздельно существовавшие стороны его творчества под­чиняются единой задаче — с наибольшей полнотой «отра­зить основные законы современной жизни» («Холодный дом», «Крошка Доррит»).

Именно так следует понимать развитие диккенсов­ского реализма. Дело не в том, что поздние романы Диккенса менее «сказочны», менее «фантастичны». Но дело в том, что в поздних романах и «сказка», и «романтика», и сентиментальность, и, наконец, собственно реалистический план произведения — все это в целом значительно приблизилось к задаче более глубокого, бо­лее существенного отражения основных закономерно­стей и основных конфликтов общества.

Диккенс — писатель, по произведениям которого мы можем судить, и достаточно точно, о соци­альной жизни Англии середины XIX века. И не только об официальной жизни Англии и ее истории, не только о парламентской борьбе и рабочем движении, но и о мел­ких, как будто бы не входящих в «большую историю» подробностях. По романам Диккенса мы можем судить о состоянии железных дорог и водного транспорта в его время, о характере биржевых операций в лондонском Сити, о тюрьмах, больницах и театрах, о рынках и уве­селительных заведениях, не говоря уже о всех видах ресторанов, трактиров, гостиниц старой Англии. Произ­ведения Диккенса, как всех больших реалистов его по­коления,— это как бы энциклопедия его времени: раз­личные классы, характеры, возрасты; жизнь богачей и бедняков; фигуры врача, адвоката, актера, предста­вителя аристократии и человека без определенных заня­тий, бедной швеи и светской барышни, фабриканта и ра­бочего – таков мир романов Диккенса.

«Из всех произведений Диккенса видно, — писал о нем А.Н. Островский, — что он хорошо знает свое отечество, изучал его подробно и основательно. Для того чтобы быть народным писателем, мало одной любви к родине, — любовь дает только энергию, чувство, а содержания не дает; надобно еще знать хорошо свои на­род, сойтись с ним покороче, сродниться».

Творчество Диккенса. «Рождественская философия» его ранних произведений.

Творчество Чарльза Диккенса, с учетом его эволю­ционного развития, условно можно разделить на четыре основных периода.

Первый период (1833—1837) В это время были созданы «Очерки Боза» и роман «Посмертные запис­ки Пиквинского клуба». В указанных произведе­ниях уже отчетливо вырисовываются, во-первых, сатирическая направленность его творчества, предво­схитившая сатирические полотна зрелого Диккенса; во-вторых, этическая антитеза «добра и зла», выра­женная «в споре между Правдой — эмоциональным восприятием жизни, основанном на воображении, и Кривдой — рациональным, интеллектуальным подхо­дом к действительности, основанном на фактах и цифрах (спор между мистером Пиквиком и ми­стером Блоттоном)».

Второй период (1838—1845) В эти годы Чарльз Диккенс выступает как реформатор жанра романа, расширив сферу, никем до него серьезно не разра­батывавшейся детской тематикой. Он первым в Ев­ропе на страницах своих романов стал изображать жизнь детей. Образы детей входят в качестве со­ставной части в композицию его романов, обогащая и углубляя как их социальное звучание, так и художественное содержание. Тема детства в его ро­манах напрямую связана с темой «больших надежд», которая становится центральной не только на этом этапе творчества Диккенса, но продолжает звучать с большей или меньшей силой во всех последующих художественных произведениях писателя.

Обращение Чарльза Диккенса в этот период твор­чества к исторической тематике («Барнаби Радж») объясняется прежде всего попыткой писателя осоз­нать современность (чартизм) сквозь призму исто­рии и найти альтернативу «злу» в сказочных сю­жетах («Лавка древностей», цикл «Рождественские рассказы»). По сути, этой же цели, т. е. пости­жению современной Англии, посвящена и книга очерков «Американские заметки». Поездка Диккен­са в Америку расширила географический кругозор писателя и, что очень важно, дала ему возмож­ность взглянуть на Англию как бы со стороны. Впечатления, которые он вынес в результате об­щения с Америкой, были удручающими. «Не та­кую республику я надеялся увидеть,— с горечью писал Диккенс. — Это не та республика, которую я хотел посетить; не та республика, которую я видел в мечтах. По мне либеральная монархия — даже с ее тошнотворными бюллетенями — в тысячу раз лучше здешнего управления».

Этот зрелый период творчества писателя ознаме­новался созданием следующих произведений: «Оли­вер Твист» (1838), «Николас Никклби» (1839), «Лав­ка древностей» (1841), «Барнеби Радж» (1841), «Американские заметки», «Мартин Чезлвит» (1843) и циклом «Рождественских рассказов» («Рождест­венская песнь», 1843, «Колокола», 1844, «Сверчок на печи», 1845 и др.).

Третий период (1848—1859) характеризуется уг­лублением социального пессимизма писателя. Меня­ется и техника письма: «ее отличает большая сдер­жанность и продуманность приемов», в изображении художественных картин «особое значение приобре­тает деталь». Вместе с тем углубляется и реали­стическое исследование писателем детской психо­логии. В целом творчество Чарльза Диккенса в этот период ознаменовало качественно новый этап в ис­тории развития английского реализма — этап психо­логический. Появляется в творчестве писателя и новая, ранее им не исследованная, этическая катего­рия — нравственная пустота.

В этот период творчества вышли в свет следую­щие зрелые реалистические романы писателя: «Домби и сын» (1848), «Дэвид Копперфилд» (1850), «Хо­лодный дом» (1853), «Тяжелые времена» (1854), «Крош­ка Доррит» (1857), «Повесть о двух городах» (1859).

Четвертый период (1861—1870) В этот послед­ний период Чарльзом Диккенсом созданы два ше­девра: «Большие ожидания» (1861) и «Наш общий друг» (1865). В этих произведениях уже не встре­тишь мягкого юмора, присущего Диккенсу в начале творческого пути. Мягкий юмор сменяется безжа­лостной иронией. Тема «больших надежд» позднего Диккенса превращается, по сути, в бальзаковскую тему «утраченных иллюзий», только в ней больше горечи, иронии и скепсиса. Разбитые надежды не спасает даже диккенсовское всеспасающее пламя до­машнего очага. Но этот результат крушения «боль­ших надежд» интересует Диккенса — художника и моралиста уже все больше не в плане социальном, а скорее в нравственно-этическом.

Основателем жанра рождественского рассказа принято спросмотреть Чарльза Диккенса, который в 1840-х гг. задал основные постулаты «рождественской философии»: ценность человеческой души, тема памяти и забвения, любви к «человеку во грехе», детства

Рождественские рассказы Диккенса, написанные им на разных этапах жизни, делятся по тематике на две большие группы: первая – Рождество, вторая – Детство. Внутренняя убежденность автора и сила его мировосприятия частенько заставляют эти две громадные темы сливаться воедино, подпитывать и дополнять друг друга.

Все творчество Диккенса наполнено чудаковатыми героями и детьми. По мнению английского писателя без детства в душе ни один человек не может спросмотреться человечным. Именно благодаря детским образам рождественские произведения Диккенса звучат несколькими сильными мотивами.

Первый – «божественное дитя», то есть мотив спасения человечества посредством прихода на землю младенца от Господа. Так, герой «Сверчка за очагом» – «Блаженный юный Пирибингл» рождается здоровым и спокойным. Такой великолепный ребенок, да еще сверчок, живущий за очагом, помогают автору передать атмосферу счастья и уюта. Ребенок собирает вокруг себя всю семью, объединяя всех ее членов.

Второй мотив – «рождественское чудо» показан Диккенсом как неожиданная удача, а вовсе не проявление божественного промысла. По мнению Диккенса в рождественском чуде не стоит искать сверхъестественных проявлений, ведь даже рождественские чудеса могут произойти в результате счастливой случайности.

Третий мотив – «нравственное перерождение» звучит у Диккенса голосом детей, призывающим помогать всем страдающим и бедствующим в любых ситуациях.

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰).

Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ – конструкции, предназначен­ные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой.

Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций.

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.